Нина нажала кнопку. Окошко мобильника осветилось; курлык — пришло сообщение: «Ты забыла выключить холодильник».
И смайлик.
Нина вскочила. В ящике письменного стола, где в приличных гостиницах бывает мини-бар… Там крохотный холодильник! О котором она совершенно забыла, и холодильник до сих пор подключен к сети!
Она осторожно сползла с кровати. Прокралась в гостиную, выбирая, куда ступить, чтобы ни в коем случае не задеть случайный, взявшийся из ниоткуда провод. Холодильник работал бесшумно. Его шнур был подключен к розетке под столом, поэтому Нина его не заметила.
Она опустилась на четвереньки. Она думала только, как поудачнее выдернуть вилку; прочим мыслям не было места. Она взялась за белую пластиковую вилку двумя пальцами, плавно потянула — сухой резкий треск и вылетевшая одинокая искра заставили ее отпрыгнуть.
Не думая больше о холодильнике, она вернулась в спальню и среди складок покрывала нашла телефон.
«Почему умер Егор?»
«Он желал тебе зла».
И, пока Нина переваривала эту новость, пришло еще одно сообщение: «Оставайся тебе ведь нравится Загоровск».
«А если уеду?» — настучала Нина.
«Получишь счет, который не сможешь оплатить», — был моментальный ответ.
Нина выключила телефон.
Ей хватило нескольких минут, чтобы тут же, не входя в ванную, привести себя в порядок. В который раз за последние дни подхватив упакованный чемодан, она вышла из номера и в холле гостиницы вдруг оказалась в тесной компании: крашеная блондинка и лысоватый мягкий мужичок окружили ее, вдвоем создавая видимость толпы, тыча под нос диктофоны:
— Доброе утро, Нина Вадимовна, газета «Загоровский вестник», меня зовут Ира, вы не могли бы рассказать о своей фирме, о планах сотрудничества с фабрикой «Брусок»…
— Это правда, что вы стали свидетельницей трагической гибели Егора Чукотского? — сразу перешел к делу мужичок.
Нина почувствовала себя героиней полицейского сериала. Оглянулась за помощью к администраторше, но вместо бледной девушки за стойкой возвышалась монументальная, в рыжих кудряшках дама.
— Я уезжаю, — сказала ей Нина.
— Это правда, что вы привлечены к делу в качестве свидетеля? — жадно спросил мужичок, тоже смотревший американское кино.
Бросив на край стойки карту-ключ, Нина рванулась к выходу — и на пороге гостиницы, уже снаружи, столкнулась со знакомым следователем.
— А я за вами, — сказал он вместо приветствия.
— Я должна уехать немедленно.
— Не волнуйтесь. Уедете.
Машина следователя, старинный «бобик», ухитрилась влипнуть в единственную на весь город пробку. Когда, простояв на центральном проспекте полчаса, «бобик» свернул на узкую административную улочку, от нервов издерганной Нины можно было прикуривать сигарету.
Следственное управление оказалось серым офисным зданием со множеством коридоров и комнат. На белых дверях сортиров развешены таблички, повелевающие соблюдать чистоту. Нину привели в большой кабинет, где между плоскостями из тусклого линолеума и рыжеватой штукатурки заключались скрипучий стол, выводок стульев, сейф и армия фанерных шкафов.
— Мы нарушаем установленный порядок, — нервно сказал следователь. — Нужно было прислать вам повестку, вот эту, — он выложил на край стола документ с печатью. — Но времени катастрофически не хватает. Вы ведь хотите уехать поскорее, так?
— Я вам кое-что хочу показать, — сказала Нина, осененная. — Вы помните номер, который напечатан на счетах? Вот…
Она вытащила телефон, включила, трясущимися пальцами набрала эсэмэс: «Почему умер Егор Денисович?».
Ответа не последовало. Нина ждала секунду, и две, и двадцать; следователь вздохнул:
— Давайте не будем отвлекаться.
— Посмотрите! — Нина открыла одну из эсэмэсок в папке «Полученные». — Он мне отвечал!
Следователь взял ее телефон. Меланхолически просмотрел записи. Вздрогнул, будто запнувшись обо что-то взглядом. Посмотрел на Нину:
— Скажите…
— Что?
— Ничего, — следователь еще больше помрачнел. — Нет, все понятно… Возьмите.
Он вернул ей телефон.
— Вы ведь можете узнать, на кого зарегистрирован тот номер? — не сдавалась Нина.
— Ни на кого, — сказал следователь.
— То есть?
— Такого номера не существует.
— А, — Нина запнулась.
— Расскажите подробно, как вы попали на дачу к Егору Денисовичу, как прошел вечер и что случилось потом, — следователь опять заговорил пластмассовым голосом.
— А потом мне можно будет уехать?
— Да. Немедленно.
Нина облокотилась о стол:
— Как вы знаете, мы с моей коллегой Еленой Антоновой приехали в Загоровск по делу…
Она запнулась. Вот уже много часов она не вспоминала Лену, чье тело до сих пор хранилось в городском морге.
— По делу, — она справилась с голосом, — связанному с совместной работой нашей дизайнерской фирмы и деревообрабатывающей фабрики «Брусок»…
Она говорила, не переставая, двадцать минут, и в горле пересохло. Она рассказала все, как было, только в самом конце ее истории Егор Денисович вошел в комнату, чтобы… чтобы уточнить, когда у нее поезд. Да-да, она не знает, почему именно в этот момент ему понадобилось знать время отбытия. Возможно, он хотел успеть закончить работу с документами… После несчастного случая с Еленой Викторовной все сделалось так непросто…
Она замолчала, и следователь пододвинул к ней стакан с водой:
— Сейчас расшифруем диктофонную запись. Вы подпишете: «С моих слов записано верно». И вас отвезут на вокзал.
— Спасибо, — искренне поблагодарила Нина.
И подумала: «Присылай, присылай свой счет. Я буду далеко. И я буду очень-очень осторожна, я вывинчу пробки в квартире, я буду жить при свечах. Мне бы только добраться домой, а уж там я найду на тебя управу…»
На столе следователя зазвонил телефон.
— Да, — сказал следователь и сдвинул брови. — У меня… Что? А… Я предупреждал, что… он уверен? Да знаю я… Хорошо.
Он положил трубку, и по выражению его лица Нина поняла, что есть новости, а вот хорошие или нет — непонятно.
