ситуации. Он чувствовал себя зверем, попавшим в капкан. Понимал, почему животные в таких случаях могут отгрызть себе ногу. Он постоянно представлял, как на него нападают грабители, а он начинает сопротивляться. И когда на него наводят пистолет, он все равно отказывается подчиниться.
Он пока еще не знал, что думать о Шоне. Поэтому он о ней и не думал. Совсем.
Личинки оказались красные, будто брызги выплеснувшейся из раны крови сворачивались на коричневых камнях террариума. Яйца пульсировали, словно живые сердца, расплескивая странную новую жизнь. Белл смотрел на них через стекло. Везде одна и та же история.
Личинки около сантиметра в длину. Даже с учетом их маленького размера Белл видел, как движется их ротовой аппарат. Абсолютно одинаковый у всех. Различия, ставшие столь очевидными у взрослых насекомых, содержавшихся в разных террариумах, похоже, исчезли у следующего поколения. Личинки казались идентичными, словно кто-то их перезапустил. Видимо, склонностью к изменениям обладала лишь их взрослая форма. Белл достал пакет со своим обедом. Извлек яблоко, которое разрезал на двенадцать частей. Одну из этих частей он бросил в первый террариум. Личинки среагировали мгновенно. Они кинулись к фрукту и жадно облепили его.
По утрам Белл первым делом кормил личинок.
Он решил превратить это в эксперимент. Стащил стакеры из комнаты персонала и наклеил их на каждый из шести террариумов. На каждом он написал по одному слову.
Личинок, помеченных как «фрукты», он кормил фруктами. Личинок с пометкой «мясо» — ломтиками мяса. А тех, кто получил метку «контрольные» — различной пищей.
Личинок со стикером «холод» он кормил так же, как и «контрольных», но каждый день оставлял на один час в холодильнике, пока сам занимался рутинной работой. Часа не хватило бы на то, чтобы их убить, а вот на их физиологию это вполне могло повлиять. Они росли медленнее своих соседей.
Если эти насекомые действительно способны адаптироваться к окружающей среде, Белл проверит, насколько далеко они смогут зайти. Увидит, только ли рацион влияет на их адаптацию.
Личинки с меткой «жара» жили в маленьком террариуме, стоявшем на полу у обогревателя. Белл дотронулся до стекла — на ощупь оно оказалось горячим. Температура определенно оказывала влияние на личинок, но они тем не менее продолжали расти, с каждой неделей увеличиваясь в два раза.
Жителей террариума, помеченного стикером «падаль» Белл кормил остатками крыс, которых приносили от беркута. Эти личинки оказались самыми интересными. Пробираясь в мертвую крысу, они выедали ее изнутри.
Чарлз Дарвин верил в Бога до тех пор, пока не изучил паразитирующую осу
А Белл мог.
Он подумал о механизме перезагрузки. Вообразил единственный вид со множеством фенотипов, уже закодированных в геноме — целый каталог взрослых форм. Достаточно лишь толчка — и существо становится на один из возможных путей.
— Может, они, как слепые пещерные рыбы? — предположила как-то вечером Шона.
Он следил за ее лицом, пока она смотрела через стекло.
— В ДНК пещерных рыб есть большинство необходимых генов для развития глаз, — произнес Белл. — Все, что нужно для хрусталика, сетчатки и века, все гены, кроме одного важного ингредиента, который запускает сам процесс возникновения глаз. Но если скрестить две популяции слепых рыб, могут получиться рыбы с глазами.
— Это нелогично, — сказала Шона.
— Логично, если слепота рецессивная, а популяции слепы по разным причинам.
— Но ты же говорил, что эти штуки не спариваются.
Белл, погрузившийся в свои мысли, проигнорировал эту фразу.
— Или они похожи на стволовые клетки, — продолжил он, — каждая из которых содержит гены для нескольких видов тканей, а затем, со временем, выбирает свой путь.
Он наклонился и постучал пальцами по стеклу.
— Как ты думаешь, откуда они появились? — спросила Шона.
— Наверное, завезли вместе с фруктами. С бананами. Из Центральной Америки. Я не уверен.
— Почему их нет в книгах?
— Миллионы видов насекомых не описаны и по сей день. К тому же, возможно, их уже описали. Одну из их разновидностей. Как тут можно быть в чем-то уверенным?
Выискивая причину не возвращаться домой, Белл решил по второму разу проверить клетки.
И обнаружил, что дверь туннеля, ведущего к лемурам, распахнута настежь.
Он сам запирал ее. И сам проверял.
Где-то в мозгу прозвенел тревожный звоночек.
Рано или поздно работники зоопарка обзаводились либо такими звоночками, либо шрамами.
Белл постоял, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте длинного туннеля, приходившего под мостом к острову лемуров.
В конце туннеля сиял свет, потому что дверь к лемурам тоже оказалась открыта. На фоне дверного проема темнел силуэт. Кто?..
— Эй! — выкрикнул Белл.
Появилось еще несколько силуэтов поменьше. Резкие, трясущиеся тени. Пять или шесть лемуров подпрыгнули, взвизгивая. Тень размахнулась, как питчер, и бросила что-то. Раздалось поскуливание. Лемуры взвыли и разбежались.
— Коул? — позвал Белл, входя в туннель.
Один из лемуров не убежал. Он вертелся на месте и щебетал.
Глаза Белла привыкли к темноте. Тень обросла деталями и обрела плоть. Коул.
В руке он держал горсть гладких белых камней, зрачки его расширились от ярости.
— Какого хрена ты делаешь? — заорал Белл.
— Они бросались в меня дерьмом. Своим проклятым дерьмом.
— О черт…
Коул обернулся, и его рука резко выпрямилась во тьме. Камень просвистел у самого уха и громко ударился во внешнюю дверь. Туннель откликнулся гулким эхом.
Белл замер.
Коул подошел к нему.
— Думай, как со мной разговариваешь, — произнес он, и на мгновение мужчины уставились друг на друга, ожидая, что произойдет дальше. Затем глаза Коула изменились — ярость исчезла, будто ее сдуло порывом ветра. Коул оттолкнул Белла и пошел прочь.
Лемур искал на ощупь дорогу к свету, к своему острову.
Белл пришел в себя, но не сказал ничего. Но ведь он должен что-то сказать, не так ли? Что-то же нужно сделать?
Он написал самому себе воображаемую записку: «Никогда больше не пускать в свою жизнь сумасшедших». Ни в коем случае.
Метаморфоза — это магия. И Дарвин тоже об этом знал.
Иногда это черная магия.
Превращение головастика в лягушку. Личинки — в осу. Друга — во врага.
Белл смотрел, как личинки едят. Они уже достигли приличных размеров. Некоторые — почти тринадцать сантиметров в длину, кроваво-красные, вымахавшие без всяких на то причин. Вскоре они начнут
