земных строматолитов или низших грибов. Но и те, и другие на деле представляют собой не что иное, как конгломераты спор, которые в любую минуту могут превратиться в несомую ветром красную пыль, которая, попав в новые условия, снова образует новый сложный организм. Таким образом, уникальность Земли-2 заключается в том, что вся биосфера планеты — по крайней мере на многоклеточном уровне — представлена фактически
— Ну а какова третья особенность?
— По окаменевшим останкам, сохранившимся в глинистых оползнях и осадочных породах, мы можем предположить, когда именно появились на этой планете многоклеточные формы жизни. Это произошло примерно пятьсот сорок миллионов лет назад.
Макс нахмурился. Эта цифра не произвела на него особого впечатления.
— Ну и что?
— На старой Земле разнообразные многоклеточные организмы появились во время так называемого Кембрийского взрыва. Тоже пятьсот сорок миллионов лет назад.
Юноша был заинтригован.
— Выходит, это произошло почти одновременно на обеих планетах? Но что могло вызвать появление многоклеточных организмов? Не те ли космические споры, которые, как вы говорили, дрейфуют в межзвездном пространстве?
— Многие считают, что причина именно в этом. Непонятно другое: как сложно организованные жизненные формы могли появиться в космосе без какого-либо вмешательства некоей посторонней силы. Механика эволюционного перехода от одноклеточных организмов к многоклеточным слишком сложна, поэтому вероятность такого перехода ничтожно мала. Чтобы на той или иной планете возникла жизнь, ей нужно помогать, Макс… Ученые — во всяком случае, многие из них — считают, что пятьсот сорок миллионов лет назад нечто побывало в нашей части Вселенной и, обнаружив планету, заселенную одноклеточными, подтолкнуло их на новую эволюционную ступень. В результате этого толчка одноклеточные стали образовывать сложные многоклеточные организмы.
— А зачем? Зачем подтолкнуло?
— Кто знает… Возможно, просто ради эксперимента, возможно — ради какой-то иной цели, которой нам никогда не постичь… Кстати, и на старой Земле, и на Земле-2 многоклеточные организмы составляют ничтожную долю совокупной биомассы одноклеточных, но как раз это-то и есть самое интересное.
— А куда девалось то загадочное нечто, которое экспериментировало с одноклеточными?
— Никто не знает, ведь это было так давно. Мы, а точнее, летевшие на «Ковчеге» Основатели, а также поколения людей, живших на Земле до них, установили, что человек разумный — сравнительно молодой вид живых существ. Мы продукт биосферы юной планеты, вращающейся вокруг такой же юной звезды в очень, очень старой Галактике, где пик звездообразования давно миновал. Немало цивилизаций возникло и исчезло задолго до того, как на Земле появилась жизнь вообще, не говоря уже о разумной жизни. Как бы там ни было, людям не удалось обнаружить никаких следов широкомасштабной деятельности высокоразвитых цивилизаций из иных миров; во всяком случае, никаких признаков действующего проекта по созданию и поддержанию жизни мы в настоящее время не наблюдаем. Вероятно, он был начат и завершен в далеком прошлом.
— Какая интересная гипотеза!
— Весьма интересная, Макс. К сожалению, далеко не все люди способны ее оценить и принять, а ведь она очень важна для понимания того, что происходит вокруг нас именно сейчас. Дело в том, что после того самого таинственного
— Вы говорите о Мертвых?
— Да. Именно поэтому развалины на Малой Ямайке и Риф на Поясе такие старые.
— Это Риф, куда отправилась моя мать?
— Да. — Стэндиш сжал худые пальцы в кулак. — Как жаль, что я не могу быть сейчас с нею! И как это Госпоже Ксайе не пришло в голову взять в свою научную экспедицию ученых…
— Если бы мама думала о таких вещах, она бы, наверное, с места не двинулась, — сказал Макс. — Так говорит папа.
— Возможно, он прав. Но все равно я завидую твоей маме. — Стэндиш отряхнул ладони и, прищурившись, посмотрел на солнце. — Пожалуй, нам пора. Сегодня твой отец снова встречается с ректором Чивианом. Быть может, мне наконец удастся рассказать Спикеру о Библиотеке — он давно хотел, чтобы я сделал ему подробный доклад, но так и не выбрал время для аудиенции.
— Мой отец весьма занят, — напыщенно проговорил Макс. — У него много важных дел.
— Может, и так, но решение о строительстве Библиотеки тоже нельзя откладывать бесконечно. Земляные работы нужно затевать, пока погода благоприятствует, иначе начнется жара, потом придут осенние дожди и холода.
Повернувшись, Стэндиш и Макс зашагали назад, к парламентскому комплексу. При этом учитель слегка опирался на плечо молодого человека.
— Библиотека нужна всем, — снова сказал он. — И дело здесь вовсе не в личных амбициях ректора или в моих расчетах. Надеюсь, ты это понимаешь, Макс?
— У папы много дел, — повторил молодой человек. — Вам придется набраться терпения.
Приближался вечер, когда Ксайя и ее отряд достигли Рифа. Оазис лежал посреди километров и километров сухой красноватой пыли и имел форму впадины, окруженной выступающими из песка плоскими древними скалами — свидетелями какого-то давнего геологического катаклизма. Вода из водоносных пластов поступала в центральный водоем, вокруг которого росли земные растения — зеленая трава, зеленый мох, несколько чахлых финиковых пальм. Кое-где среди нагретых солнцем камней краснели небольшие комки пур-пура.
Здесь Ксайя скомандовала привал. Огромных коней распрягли и повели поить. Полсотни воинов, большинство из которых были женщинами, сложили поклажу в тени деревьев и сняли пылевые маски, а Мэнда, вооружившись подзорной трубой, стала карабкаться на одну из скал, чтобы обозреть окрестности.
Сама Ксайя в сопровождении Тейфа отправилась на поиски Чана Гила. Смотритель музея, расположившись на мягкой траве под пальмой, уже снял тяжелые походные ботинки и, переобувшись в мягкие лагерные сандалии, разворачивал палатку. Увидев Ксайю, он почтительно встал.
— Что угодно Госпоже? — спросил Чан.
Навигатор «Коры» снабдил Ксайю схематической картой этого района Пояса, которую она по мере продвижения на север заполняла достоверной информацией.
— Сейчас мы должны быть здесь, — сказала Ксайя, показывая пальцем точку на карте. — У самого Рифа. Вот координаты, которые ты нам дал — широта и долгота, а вот мои расчеты…
— Говорил я тебе: нужно было выслать вперед разведчиков, — проворчал Тейф.
— Мы уже близко, — упрямо возразил Чан. — Если только все, что мы в Арарате знаем о Рифе, не является одним большим заблуждением.
Сейчас, два месяца спустя после того, как экспедиция покинула город, смотритель выглядел по- другому. Его обожженная солнцем кожа высохла, как пергамент, и покрылась ровным коричневым загаром, нагулянный в городе жирок исчез, щеки ввалились, одежда болталась, словно на вешалке. По мере того как экспедиция приближалась к месту, где якобы находился загадочный Риф, Чан все заметнее нервничал. Вскоре выяснилось, что сведения, которыми располагал проводник, были весьма приблизительными, поскольку никто из ныне здравствующих жителей Арарата никогда не достигал Рифа и не мог подтвердить, насколько точны координаты, найденные в записях давно умерших путешественников.
— Я думаю, осталось немного, — добавил Чан. — Мы уже должны быть на Рифе.
— Вот и нет, — покачал головой Тейф. — Мы вовсе не должны там быть.
Ксайя бросила на адмирала острый взгляд, но ничего не сказала. Она уже привыкла к ворчанию Тейфа, который не считал нужным скрывать, насколько не по душе ему эта экспедиция. Путешествие и
