Омоложение посредством применения разнообразных декоктов, эликсиров и чудодейственных мазей выглядит наименее наукообразным. Однако многие авторы неоднократно обращались к этому способу, исходя из научного предположения, что старость — не свойство организма, а заболевание, вызванное воздействием внешних факторов. Стало быть, можно создать лекарство, способное бороться с этим недугом, вроде пилюль от кашля или таблеток от головной боли. Разумеется, чаще всего писателей интересовала не сама возможность продления жизни, а социальные и философские последствия обретения человеком бонусных лет.
В литературной фантастике раннего периода одним из первых открыл эту тему Натаниэль Готорн в рассказе «Опыт доктора Хэйдеггера» (1832), повествуя о старом ученом, который изобрел эликсир вечной молодости. Отведав снадобье, пожилые друзья ученого получают второй шанс и отлично проводят время, пускаясь во все тяжкие. В результате главный герой приходит к выводу, что вечная молодость — лишь путь повторения уже совершенных ошибок.
К личным качествам персонажей перед лицом возможного бессмертия обращена знаменитая пьеса Карела Чапека «Средство Макрополуса» (1922), в которой, однако, приводится подобие научного обоснования. Эликсир вечной молодости представляется не чем иным, как специфическим ингибитором, препятствующим самоинтоксикации человеческого организма. Что ж, от отца робота меньшего ожидать не приходится. Выводы героев комедии в финале сходны с мнением доктора Хайдеггера: от бессмертия стоит отказаться, потому что оно отбирает больше, чем дает.
Карелу Чапеку вторит американец Джеймс Ган с романом «Бессмертные» (1962). Свой эликсир вечной молодости писатель скрывает в крови особой расы людей, тем самым усиливая социально-этический эффект произведения.
Еще один текст-предостережение о тщете стремления к бессмертию написал Говард Лавкрафт. В рассказе «Холодный воздух» (1928) он повествует историю доктора Муньоса — ученого, бросившего вызов смерти и потерпевшего чудовищное (у Лавкрафта иначе и быть не может) поражение. Способ, при помощи которого неудачливый доктор продлевал свое существование, связан с серией нетрадиционных методик и препаратов, усиливающих нервную активность мозга.
В двадцатые годы даже некоторые ученые допускали возможность поддержания жизни в фактически мертвом теле одной лишь силой воли. Говард Лавкрафт — материалист до мозга костей — не мог пройти мимо этой гипотезы. Используя свой фирменный, леденящий душу стиль, он живописует основную проблему несгибаемых борцов с Костлявой — разложение тканей.
Братья Стругацкие в рассказе «Пять ложек эликсира» и вовсе открыто порицают тех, кто стремится к вечной молодости, характеризуя их как ничтожных и недостойных людей. Заветный источник в данном случае всего лишь символ искушения, которому поддаются слабые духом.
Зато в рассказе Кира Булычёва «Марсианское зелье» (1971) главный герой, бывший казак-бунтовщик Алмаз из войска Степана Разина, продлевает жизнь с помощью препарата, дарованного ему инопланетным пришельцем, и преспокойно доживает до XX века. Булычёв предполагает, что состояние вечной молодости проистекает не только из специфических свойств марсианского зелья, но и благодаря духовному состоянию человека. Как говорится, «Главное, ребята, сердцем не стареть».
Следующий рецепт вечной молодости был вдохновлен одной мертвой амфибией и сообразительным итальянцем. В романе «Франкенштейн, или Современный Прометей» (1818) Мэри Шелли использует в качестве источника оживляющей силы электричество.
Не слишком углубляясь в технические детали, она описывает процесс оживления существа, собранного из останков умерших. Конечно, в данном случае автора скорее заботила религиозно-этическая сторона вопроса, нежели научная достоверность, однако нельзя отрицать, что именно успешные и весьма эффектные опыты с переменным током стали одним из вдохновляющих факторов для написания этого знаменитого романа.
Прототипом для доктора Франкенштейна послужил Луиджи Гальвани. Это он еще в 1771 году заметил сокращение мышц в лапе мертвой лягушки под воздействием электрического тока. На некоторое время усмиренная молния воцарилась в умах пишущей братии и читающей аудитории как возможный проводник в вечность. Это, впрочем, продолжалось недолго. Зрелищность опытов с электрическим током привлекла массу авантюристов. В результате фантастические произведения, в которых осуществлялось оживление с помощью электроэнергии, читающей публикой воспринимались скептически. Писателям пришлось искать новые способы борьбы со смертью.
Советский фантаст Александр Беляев в романе «Голова профессора Доуэля» (1925) повествует о честолюбивом ученом, которому удалось оживить голову собственного научного руководителя. Оживление осуществляется посредством подачи в отделенное от тела «вместилище разума» питательных веществ. Конечно, в начале XX века люди еще мало знали о той стремительности, с которой разрушаются клетки головного мозга после смерти. Как бы то ни было, Беляев проложил литературный путь к очередному способу продления жизни, который можно было бы назвать «дрейфом сознания».
Разум, странствующий по телам, — это один из наиболее простых и очевидных образов в копилке «гальванической фантастики». Правда, от эффектного «гильотинирования» фантасты быстро отказались, заменив его пересадкой органов.
В том же 1925 году Михаил Булгаков в повести «Собачье сердце» описал пересадку гипофиза пролетария Клима Чугункина дворовому псу Шарику. Цель эксперимента — омоложение собаки и впоследствии та же процедура с человеком. Облаченная в одежды сатирического произведения, перед нами предстает самая настоящая научная фантастика.
В эпическом цикле Лоис Макмастер Буджолд «Сага о Форкосиганах» люди освоили трансплантацию головного мозга в тела клонов. При этом мозг клона утилизируется, то есть фактически происходит убийство. Сходная процедура описана в дилогии Сергея Лукьяненко «Линия Грез» — «Император Иллюзий» (1995). Правда, у российского фантаста переселение старой личности в новое тело больше напоминает запись информации на чистый диск.
Роберт Шекли в романе «Корпорация «Бессмертие» (1958) демонстрирует, насколько сама возможность посмертного существования будоражит умы людей. Пересадка личности умирающего в новое тело отменяет многие моральные и этические установки и в то же время создает в обществе глобальную одержимость, своего рода танатоцентризм, сходный с тем, какой имел место в Древнем Египте.
Еще одна разновидность «дрейфа сознания» — замена биологического организма на механизм, устойчивый к старению. Постепенную киборгизацию человечества ярко изобразил Филип К.Дик в романе «Снятся ли андроидам электрические овцы?» (1968). А за пять лет до выхода этого романа братья Стругацкие в повести «Далекая Радуга» (1963) рассказали о группе ученых, переселившихся в тела андроидов. Замена тела помогает ученому Камиллу выжить после удара энергетической волны, уничтожившей базу на Радуге. В романе Александра Казанцева «Сильнее времени» (1973) космонавты с Земли встречают цивилизацию, преодолевшую путь от биологического существованию к механическому. Отличной иллюстрацией «дрейфа сознания», как, впрочем, и самой идеи бессмертия, служат слова технологически преобразованного разумянина с планеты Железных Роботов: «Чтобы не чувствовать тяжести времени, надо забыть прежнее. Так поступают мудрейшие, не думая ни о чем, кроме того, чтобы жить».
Разновидностью описанного метода можно также считать запись человеческой личности в виде активной программы или базы данных на электронные носители. Подобную ситуацию можно встретить опять же у Стругацких в рассказе «Свечи перед пультом» (1961) или в романе Роджера Желязны «Остров мертвых» (1969).
Идея оцифровки сознания достаточно часто поднимается в фантастике. Однако остается серьезная проблема. Мы не можем знать наверняка, кто окажется перед нами на экране компьютера. Исходная
