— Ты говоришь на транскоме?
— Да, — ответил я.
— Отлично. Сообщи, пожалуйста, свое имя и возраст.
— Мирослав Яровски. А это моя сестра, Иренка. Мне одиннадцать, ей четыре.
Женщина записала наши имена в свой наладонник.
— Вы знаете, где сейчас ваши родители?
— Да. Вы не пустили папу на борт, и теперь он мертв.
Улыбка растаяла, моя собеседница нахмурилась.
— Мне очень жаль. Капитан не разрешил нам взять взрослых. Корабль и так переполнен.
Ее слова, конечно, меня не утешили. Но я старался быть сильным. Догадывался, что детству настал конец, и чем раньше я начну вести себя как мужчина, тем лучше.
— Что произошло? — спросил я.
— Хм… ты смотрел новости в последнее время?
— Нет.
— Там… они… нет, думаю, будет лучше, если я не стану этого объяснять. Понимаешь, кое-кто начал войну. Ужасную войну.
— Зачем?
Женщина умолкла, посмотрела куда-то мимо меня. Губы ее задрожали.
— Черт возьми, да я понятия не имею, — прошептала она.
Потом, видимо, вспомнила, что мы — дети, извинилась и продолжила записывать наши данные. Где мы жили, имена членов семьи, любимая еда, мультфильмы, которые нам хотелось бы посмотреть, нужно ли экипажу знать о нас еще что-нибудь.
— У меня нет с собой кресла, — так я ответил на последний вопрос.
— Прошу прощения?
— Я не могу передвигаться без кресла.
Пришлось показать небольшую пантомиму — как я передвигаю джойстиком кресло, без которого мне остается лишь перетаскивать свое тело, отталкиваясь от пола руками.
— У тебя паралич?
— Да.
Ее губы вновь задрожали. Женщина наклонилась и убрала прядь волос с моего лба.
— Ничего, — продолжил я, — когда гравитации нет, ноги мне не нужны. Поэтому-то мама и отправилась на конференцию. Она хотела получить работу в колонии на одном из астероидов, чтобы нам никогда больше не пришлось волноваться об этом.
— Я передам капитану. Ты сможешь позаботиться о сестре или мне поискать вам помощника?
— Я хочу с Миреком, — заявила Иренка, не глядя на женщину.
Сестра обхватила меня так крепко, что дальнейшие вопросы оказались излишними.
Женщина встала — несмотря на отсутствие гравитации, ее ботинки цеплялись к полу — и снова убрала прядь волос с моего лба.
— Если вам потребуется помощь… любая… нажмите эту синюю кнопку. Меня зовут Элейн. Экран рядом с кнопкой — компьютер, можете посмотреть что-нибудь или поиграть в игры.
— Спасибо, — ответил я. — Но мне бы очень хотелось узнать, куда мы направляемся.
— Мы пока и сами не знаем. Это решит капитан. Война сейчас не только на Земле.
Наш корабль оказался обычным межпланетным лайнером. Очень распространенная модель, таким даже имен не давали, лишь номера. Капитан старался держать нас в курсе событий, но ему, похоже, не доводилось общаться с детьми, поэтому мне часто приходилось обращаться к Элейн за пояснениями. Она сказала, что мы отправляемся на Юпитер, где, возможно, встретимся с другими беженцами.
Я чувствовал почти постоянное ускорение: мы убегали от боевых спутников, продолжавших курсировать между Землей и Луной. Наличие ускорения означало, что всю первую половину пути мне придется провести на нашем с Иренкой месте. Меня бы это вполне устроило, если бы только не приходилось обращаться за помощью к Элейн каждый раз, когда я собирался сходить в туалет. Когда она таскала меня на руках по проходу, кое-кто из подростков смеялся и называл меня сосунком. Что ж, я давно привык не обращать на такое внимания.
Однако потом они начали задирать Иренку, и я понял, что с этим надо кончать.
В середине полета, пока не началось торможение, наступило несколько часов невесомости. Остальные дети сделались неуклюжими, а я почувствовал себя как рыба в воде. Последние несколько месяцев я провел в тренажерных залах с нулевой гравитацией, в надежде на то, что мама получит работу на астероидах. Теперь настало время применить мои навыки.
Несколько фингалов и разбитых губ — и задиры угомонились. Мы достигли взаимопонимания. Узнав о случившемся, Элейн, конечно же, меня отругала. Взрослым всегда приходится так поступать, чтобы казалось, будто они не принимают чью-нибудь сторону. Впрочем, потом, когда корабль начал торможение, а мне вновь потребовалась помощь Элейн, она тихонько похвалила меня за то, что усмирил буянов и заступился за сестру.
Дразнить нас перестали, и меня это вполне устроило.
За иллюминаторами постепенно разрастался величественный Юпитер. Впервые мы увидели его еще неделю назад, и с тех пор он становился все больше, по мере того как мы приближались к точке встречи с одной из орбитальных станций, о которых говорил капитан.
Не знаю, о чем мы думали. Юпитерианские колонии стали для нас некоей мифической целью, на них возлагались самые разнообразные и, как я понял позднее, несбыточные надежды. Особенно очаровал Юпитер Иренку.
Мне приходилось постоянно напоминать ей, что мама и папа не встретят нас, когда мы прилетим. Каждый раз она злилась и говорила, что ненавидит меня, потому что я рад смерти родителей и могу теперь помыкать ею. С этими словами она обычно отправлялась на маленькую игровую площадку, которую члены экипажа построили в грузовом отсеке, и пропадала примерно на час. Затем возвращалась в дурном настроении, извинялась передо мной, и мы обнимались.
Когда салон залил красный свет и завыла сирена, Иренка находилась в туалете.
Из динамиков, перекрывая детские крики, раздался рев капитана:
— НАС АТАКУЕТ АВТОМАТИЧЕСКИЙ СПУТНИК! ПРИСТЕГНИТЕСЬ И ГОТОВЬТЕСЬ К ПЕРЕГРУЗКАМ!
Я тут же подумал об Иренке, застрявшей в туалете, даже оттолкнулся руками от сиденья, но Элейн тут же схватила меня за плечо и усадила обратно.
— Делай, как сказано! — заорала она.
— Там моя сестра!
Элейн проследила за моим взглядом, кивнула и выкрикнула:
— Оставайся здесь, я верну Иренку!
Она бросилась бежать по проходу. Я кое-как пристегнулся, и в этот момент начались перегрузки. Нас бросало из стороны в сторону, кабину наполнили крики и плач. Элейн тем не менее осталась стоять — я видел, как она открыла своей карточкой дверь туалета. Затем распахнула кабинку, выскочила с Иренкой на руках — сестра бешено сучила ногами и искала глазами меня.
— Успокойся! Успокойся, дорогая! — кричала Элейн.
Началась следующая серия жутких маневров. Я видел, как какая-то девочка, не успевшая хорошо пристегнуться, вылетела со своего места и разбилась о потолок. Несколько секунд ее безвольное тело висело в воздухе, потом его катапультировало вперед. Раздался тяжелый удар и хруст.
Несмотря на все это, Элейн продолжала крепко держать Иренку. Она направлялась ко мне, когда корабль дернулся, принимая страшный удар. Раздались стоны и визг.
Мне показалось, что голова сейчас лопнет, и тогда я понял: нас подбили. Элейн и Иренка смотрели на меня, их рты оставались открытыми, как две буквы О, а воздух, стремительно покидавший салон, трепал их волосы.
Потом из моего кресла выскочил оранжевый щит, накрывший меня, словно саван, и запечатавший все щели.
Я звал Иренку, пытался расстегнуть ремни. Через маленькое окошко я видел, как салон превращается
