мутации налицо. Впрочем, их было не больше, чем на некоторых островах и в других изолированных социумах на Земле. В частности, среди черноволосых и коренастых аборигенов я не заметил ни одного блондина или рыжего. Мужчины имели хмурый вид и все до одного носили оружие. Женщины одевались несколько ярче мужчин, но лица их отличались равнодушным, почти отсутствующим выражением.
Некоторые молодые мужчины имели, кроме пистолетов, кинжалы, а то и сабли. Я даже задумался, уж не существует ли здесь какое-то подобие дуэльного кодекса. И если да, то каких действий мне следует избегать, чтобы не спровоцировать конфликт. Впрочем, можно надеяться, что отсутствие кинжала на поясе сможет до некоторой степени меня обезопасить — вроде как демонстрация моих миролюбивых намерений.
За исключением ломбарда с тремя шарами[5] и таверны, яркие вывески которой предлагали отведать бино и бербесу, специализацию остальных лавок определить было невозможно. Я решил, что в изолированном городке все и так знают, где что находится.
Без инцидентов, впрочем, не обошлось. Внезапно передо мной остановились двое мужчин. Они перегородили тротуар, а один из них, положив руку на револьвер, громко произнес несколько слов, смысла которых я не уловил.
— Soy de la Tierra, — быстро ответил я на стандартном испанском, бесцветном рабочем языке Конфедерации. — Я землянин.
Они переглянулись и прошли мимо. Я постарался не обращать внимания на ползущую по спине каплю пота и задумался над отсутствием у меня воинских инстинктов. Может, я тоже должен схватиться за оружие? Наверное, нет… Если бы они открыли огонь, что мне тогда оставалось делать? Бросить шестидесятилетнее тело на землю, перекатиться, выхватить пистолет и выстрелить в грудь?
«Два в грудь, третий в голову», — возникли слова из какого-то фильма «про мафию». Увы, ничего подобного, относящегося ко временам моей армейской службы, я не помнил. На Земле наша военная подготовка состояла в основном из вольных гимнастических упражнений и бесконечной шагистики на учебном плацу. Тренировки с оружием начнутся позже, обещали нам. Но из этого «позже» в памяти остался лишь обратный полет на Землю.
Я помнил всю начальную подготовку от первого до последнего дня, помнил даже, как лифт поднял нас на борт десантного транспорта и как с ускорением в 1,5 g мы устремились к порталу Оорта, но потом… Потом что-то произошло. Во всяком случае, следующее, что я осознал, это как меня и остальных выживших высадили на Землю с чеком на крупную сумму и чемоданом боевых наград.
Ну, а еще мне ежемесячно приходил чек поменьше — компенсация за потерянный в боях палец.
Я понял, что подхожу к школе, когда мне навстречу стали попадаться ребятишки в возрасте от семи до двенадцати земных лет.
Школа оказалась совсем небольшой: всего на три-четыре класса. Из дверей вышел седобородый невооруженный мужчина, я его окликнул. Мы выяснили, что можем общаться на английском, и я спросил, есть ли в школе библиотека. Он ответил, что есть и еще два часа будет работать.
— Правда, у нас там в основном детские книги. А что вас интересует?
— История. Современная история. В частности, Война за консолидацию.
— Понятно. Идем. — Через пыльную спортивную площадку он повел меня к заднему фасаду. — Вы были солдатом Конфедерации?
— Думаю, это очевидно.
Он помедлил, взявшись за дверную ручку.
— Надеюсь, вы понимаете, что в наших краях вам следует быть предельно осторожным?
Я ответил утвердительно.
— Не выходите по ночам в одиночку. С вашим ростом вы, как радиомачта в пустыне… — Он открыл дверь и позвал: — Суэла! Тут одному путешественнику нужны книги по истории.
В хорошо освещенном помещении библиотеки — с толстыми каменными стенами и высоким потолком — было прохладно. Почтенная дама с седыми волосами снимала с тележки бумажные книги и расставляла по полкам.
— Прошу извинить меня за плохой английский… — Ее произношение было намного лучше моего. — Но что может быть в бумажной книге такого, чего нельзя скачать из Сети?
— Мне любопытно узнать, что рассказывают у вас детям о Войне за консолидацию.
— Ту же правду, что и везде, — ответила она с оттенком иронии и сделала движение к полке напротив. — У нас… — она пробежала глазами по корешкам, — есть только одна книга на английском. Я не имею права дать вам ее с собой, но здесь можете читать сколько угодно.
Я поблагодарил и понес книгу через зал, туда, где стоял стол для взрослых. Остальная мебель в библиотеке была уменьшенных размеров. Пока я шел, девочка лет восьми не сводила с меня удивленных глаз.
Я и сам не знал, что хотел найти в этой книге. Консолидации и «Пресиосе» в ней посвятили четыре страницы, сюрпризов было немного. Коалиция нескольких рудников пришла к выводу, что Конфедерация платит за диспрозий слишком мало, и убедила других мелких производителей применить схему занижения объемов добычи, чтобы позже сбывать излишки по возросшей цене. В книге это было названо спекуляцией и ограничением свободы торговли. В конце концов «Пресиоса» — крупнейшая диспрозиевая шахта — стала вести дела с Конфедерацией самостоятельно, гарантируя покупателям низкую цену на сырье, что, естественно, не могло понравиться конкурентам. Началась гражданская война. Вскоре Сека (а фактически владельцы «Пресиосы») обратилась за помощью к Конфедерации, и война приняла межзвездный характер.
В книге говорилось также, что боевые действия велись в основном вдали от населенных пунктов, в суровой высокогорной пустыне, где находились сами рудники.
Тут я остановился. Еще в городе меня поразило, что я почти не видел древних зданий: все постройки в Консоле-Верде были не старше тридцати лет. Невольно я вспомнил изречение времен одной из войн, которые Америка вела в XX веке: «В целях защиты этой деревни нам пришлось стереть ее с лица земли».
Пожилая библиотекарша, присев напротив меня, сказала негромко:
— Вы здесь воевали, но ничего об этом не помните. Я угадала?
— Да, вы совершенно правы.
— Среди нас есть те, кто помнит все.
Я пододвинул к ней книгу.
— Что-нибудь из этого правда?
Она повернула книгу к себе, пробежала глазами разворот и с беспощадной улыбкой покачала головой.
— Этим даже ребенка не проведешь. Чем, по-вашему, является Конфедерация?
Немного подумав, я сказал:
— С одной стороны, Конфедерация — это добровольный союз сорока восьми или сорока девяти планет, объединенных договором, гарантирующим равные права гуманоидов и негуманоидов, а также общими торговыми правилами, способствующими справедливости и прозрачности коммерческих отношений. С другой стороны, это корпорация «Хартфорд» — самая богатая компания в человеческой истории, которая фактически может творить все, что ей заблагорассудится.
— А что такое Конфедерация лично для вас?
— Для меня это организация, которая дала мне работу в трудные времена, когда рабочих мест не хватало. Я стал так называемым специалистом по безопасности. Впрочем, я не был «специалистом» в буквальном смысле слова. Скорее, меня можно назвать «подготовленным работником широкого профиля».
— Наемником.
— Нет. Во всяком случае, мы не делали ничего противозаконного или противоречащего морали и этике.
— Вам же стерли память. Так что на самом деле вы могли совершать и то, и другое, но ничего об этом не помнить.
— Возможно, — согласился я. — Собственно, именно это я и собираюсь выяснить. Вы слышали о
