В дальнем конце аллеи не было ничего, кроме темноты. Геннадий и Миранда переглянулись, потом — хоть и не рука об руку, но по крайней мере достаточно близко друг к другу — двинулись вперед.
Геннадий лежал, закрыв глаза и чувствуя, как койка под ним то поднимается, то опускается в такт плавному покачиванию большого корабля. Откуда-то снизу доносился ровный гул мощных машин. За прошедшие дни Геннадий настолько привык к этому звуку, что почти перестал его замечать. Но не сегодня. Сегодня его отвлекали и тревожили любые мелочи, поэтому, вместо того чтобы спать, он лежал в своей каюте и думал, думал, думал о том, где же он все-таки оказался и что ему нужно сделать.
Трудно было представить, что прошло всего-то полтора месяца с тех пор, как Хитченз предложил ему новый контракт. Задание оказалось настолько странным, что он почти сразу утратил ориентиры — все, на что привык опираться, и плыл по воле волн, причем в последние дни и в буквальном смысле тоже. Даже его финансовые часы, отсчитывавшие время от чека до чека, от счета до счета, дали сбой. Геннадий вообще не думал о деньгах, потому что здесь, в Оверсэтче, они были ему совершенно не нужны.
Здесь, в Оверсэтче… Увы, даже в том, что он, казалось, видел своими глазами, разобраться было невероятно трудно. Это стало ясно ему с той первой ночи, когда они с Мирандой прошли по темной аллее и вдруг обнаружили под ногами бледно светящуюся виртуальную тропинку. Они зашагали по этой тропке, обсуждая поведение Фрагмента, оставшегося у поворота. А потом, когда дорожка внезапно вывела их на освещенные улицы Стокгольма, Миранда исчезла. Точнее, она исчезла физически, хотя виртуально по- прежнему была с ним. Светящаяся тропка, по которой они шли, оказалась двумя дорожками, ведущими в разных направлениях.
Поняв, что случилось, Геннадий круто развернулся, но было поздно. Светящаяся тропка позади погасла, хотя он продолжал отчетливо различать голубое мерцание на тротуаре перед собой.
— Нам нельзя останавливаться, — несколько раз повторила ему Миранда. — По крайней мере я должна двигаться дальше. Ради моего сына.
Геннадию достаточно было просто сорвать АР-очки, и он тотчас вернулся бы в реальный мир, но отчего-то ему вдруг стало неуютно и страшно.
— Твой сын… — проворчал он. — Почему-то ты вспоминаешь о нем только в такие моменты, как сейчас, но никогда ничего о нем не рассказываешь. Другая женщина на твоем месте… Можно подумать, ты ему вовсе не мать.
Миранда долго молчала. Наконец она проговорила, опустив голову:
— Я… я действительно не очень хорошо его знаю. Конечно, это звучит ужасно, но… Его растил и воспитывал отец. Я много раз пыталась подружиться с Джейком, установить хоть какие-то отношения, но вышло так, что общались мы в основном по электронной почте. Однако это вовсе не значит, будто он мне безразличен!
— Понятно. — Геннадий вздохнул. — Извини, ладно?.. Я, собственно, только хотел узнать, что нам теперь делать. Идти дальше? Ничего другого, похоже, не остается.
И они зашагали вперед. Примерно через полчаса Геннадий оказался в районе, застроенном старыми складами и ветхими, разваливающимися домишками. Голубая дорожка привела их к дверям приземистого кирпичного здания без окон и там погасла.
— Геннадий! — окликнула его виртуальная Миранда. — Моя тропинка уперлась в кирпичную стену.
Прежде чем ответить, Малянов подергал железную дверь, однако та не поддалась. Чуть выше ручки он разглядел панель кодового замка, а кнопки звонка нигде не было. Тогда он забарабанил в дверь кулаком, но никто не отозвался.
— Ты что-нибудь видишь кроме стены? — спросил он. — Хоть что-нибудь?
Некоторое время оба молча озирались, выискивая хоть какой-то намек или подсказку, которая помогла бы решить проблему. Наконец Миранда неуверенно сказала:
— Тут, на стене какие-то каракули…
— Какие? — сердито спросил Геннадий, чувствуя себя полным идиотом.
— Кажется, цифры. Написаны на стене краской из баллончика.
— Продиктуй, — потребовал он. Миранда стала называть цифры, а Геннадий вводил их на дисплей замка. Наконец послышался щелчок, дверь отворилась, а перед Мирандой вспыхнула новая дорожка- указатель.
Лицом к лицу Геннадий встретился с ней только спустя неделю. За это время оба познакомились с десятками игроков-аборигенов, среди которых были и бывший школьный учитель, и целая команда заросших колючей щетиной рыбаков-сквернословов, и разочаровавшиеся во всех и вся программисты, и недоучившиеся студенты. Геннадий с Мирандой даже посетили несколько заводов и ферм этой новой параллельной реальности, которая отстояла так же далеко от Ривет Кутюр, как та — от нормального Стокгольма.
Обитатели Оверсэтча предпочли порвать с обществом и, плюнув на все, удалиться в виртуальный мир. Многие их них отказались от прежнего гражданства, как сделала это сама Миранда, после того как вышла замуж за инженера-механика из Каскадии. Ее муж занимался строительством ветровых электростанций, обеспечивавших Каскадии полную независимость от энергосистем обеих стран, к которым формально относились составлявшие сверхгород мегаполисы. Сама Миранда работала на одной из «вертикальных ферм» — огромном, длиной в целый квартал небоскребе, от первого до последнего этажа приспособленном для выращивания сельскохозяйственной продукции на основе гидропоники и других новейших агротехнических методов. Один такой небоскреб мог прокормить пятьдесят тысяч человек, а он был далеко не единственный. Гигантский сверхгород стремился к полной автономии и самообеспечению, готовясь окончательно перерезать тонкую пуповину, связывающую его с североамериканской экономикой, и Миранда вполне логично отказалась от американского гражданства. Но в Оверсэтче все было куда серьезнее.
Если раньше Геннадий и Миранда передавали письма и посылки от одного великого герцога Заклепки к другому, то теперь игры стали куда сложнее и запутаннее. В Оверсэтче были своя экономика, свои организации и внутренние правила, однако узловые элементы этого эфемерного мира появлялись и исчезали в течение считаных часов. Реальные учреждения, фирмы, города и страны — все это были аттракторы Оверсэтча. Именно на них была завязана и к ним сходилась вся разнообразная человеческая деятельность, однако в каждый момент времени динамическое воздействие семи миллиардов людей искажало большинство узлов Сети до неузнаваемости. К примеру, Ай-Би-Эм, оставаясь вполне конкретным юридическим лицом, могла в течение дня менять размеры активов, местонахождение и иные свойства. То же самое относилось и к любому другому экономическому или политическому субъекту.
На карте Оверсэтча, в отличие от других игр, были нанесены только аттракторы. Кроме того, это была так называемая «моментальная» карта, постоянно меняющаяся и обновляющаяся на основе непрерывного интернет-анализа, показывавшего, в каком состоянии находится тот или иной действующий субъект в каждый конкретный момент. Эта-то карта и называлась IT 2.0. Геннадий довольно быстро привык к необходимости каждое утро просматривать списки появившихся за ночь новых государств, получавших уникальные, запоминающиеся названия вроде Дональд-Дакии или Брилбинтии. Между этими временными субъектами игроки перемещали значительные финансовые и материальные ресурсы, и если в какой-то части мира день подходил к концу, то в другой он только начинался, так что игровой процесс фактически не прерывался ни на минуту, хотя в каком-то конкретном месте мировой сети игровые искажения могли исчезать. Тогда на карте снова возникали Великобритания, «Гугл» и Евросоюз.
— Все-таки это очень похоже на старую «Дипломатию», — сказала как-то Миранда. — На «Дипломатию», в которой карта мира постоянно меняется.
Когда Геннадий и Миранда не занимались финансовыми проблемами постоянно меняющегося виртуального мира, они сканировали различные предметы и воспроизводили их с помощью 3D-принтеров, ухаживали за садами, разбитыми на крышах, или водили грузовички, доставляя разнообразную продукцию с одной секретной локации на другую. Все, что было нужно для поддержания жизни, производилось вне рамок официальной экономики и, соответственно, не использовало ее ресурсы. Даже электричество, на котором работали грузовички, поступало с ветровых электростанций, установленных на крышах. Станции были построены с помощью принтеров Оверсэтча, которые, в свою очередь, были созданы другими принтерами.
