глухомани подпаску, ищущему пропавшую корову. Значит, там бес-пересмешник, неосмысленно повторяющий подслушанные человеческие речи. Хорошо, если это безобидный проказник, не опасный большому отряду. А если кричит настоящий дьявол, хищный и неуязвимый для обычного оружия?
— Сай! Сай! Сай! — чистый детский голос, но кони захрипели и попятились.
Две, пять, семь темных фигур обозначились в кустарнике, а затем вышли на свет, перегородив дорогу. Косматая шерсть, вытянутые морды наподобие медвежьих, короткие кривые ноги, передние лапы, свисающие почти до колен. Лесной дьявол, полумедведь, получеловек, исполненный адской магии и нечеловеческой силы. Если нет зачарованного оружия, то победить такого в прямом бою почти невозможно: а тут их было семеро, и все нацелены на добычу.
Кто-то приглушенно ахнул, кто-то схватился за колокольчик, вполне сейчас бесполезный, другие за оружие, способное разве что оцарапать дьявола. Бежать не пробовал никто; последнее время люди слишком часто смотрели в глаза смерти и знали, что от голодного дьявола не убежишь. Призрачная надежда на спасение есть только у того, кто бьется, чувствуя, что спину прикрывает товарищ. И еще была слабая надежда на предводителя, вернее, на родовой меч иль Бахтов.
Торлиг взмахнул клинком. Колокольчики дружно всплеснули серебряную песню. Ближайший дьявол с неудовольствием посмотрел на оружие. Какими ему представлялись чары, слитые с мечом, не мог бы сказать и волшебник, творивший заклинания, но бесы поняли, что так просто добыча им не достанется. А они явно рассчитывали, что путники сдадутся без боя, безвольно лягут на землю: можно будет жрать их не торопясь и на выбор. Многоголосый звон колокольчиков и решительный вид предводителя ослабили бесовскую магию, и теперь люди могли сражаться.
К тому же и сами дьяволы действовали нерешительно, словно примороженные. Вместо того чтобы взорваться визгом и ринуться на людей, они переминались с ноги на ногу, впустую разевали пасти, хрипло дышали, словно подбадривая самих себя. Потом один закричал тонким детским голосом:
— Сай! Сай! Сай!
— Сай! Сай! — донеслось в ответ.
Долго так продолжаться не могло. Если сейчас сюда сбегутся демоны со всего леса, не спасут ни мечи, ни колокольчики. Впрочем, они и так не спасут.
Первый из дьяволов выпустил двухвершковые когти и двинулся к повозке. Торлига он постарался обойти, на остальных попросту не обращал внимания. Его привлекали лошади.
Торлиг метнулся наперерез, взмахнул мечом. Дьявол мгновенно отшатнулся и попытался перехватить свистящий клинок, но зачарованное лучшими магами Атирики лезвие не поддалось грубому колдовству и отсекло лапу почти по локоть. Тут же слева, чтобы под меч ненароком не попасть, сунулся Пухр и огорошил дьявола дубинкой по башке.
Мужицкая дубинка — оружие особое. Волшебства в ней ни на грош, но лупит она основательно. Дюжина мужиков насмерть забьет самого увертливого дьявола — было бы время.
Остальные шестеро бесов, нимало не смущенные неудачей собрата, кинулись к лошадям. Домашние животные показались им вкуснее воинов, которые так некстати размахивали острым железом.
Торлиг оставил раненого дьявола Пухру и кинулся на помощь отряду. Одному дьяволу он сумел, обрушившись сзади, срубить голову, но следующего неловко ударил поперек спины, и меч завяз в дьявольской плоти.
Другие воины, у которых не было заговоренных мечей, наскакивали на демонов, не рискуя бить со всей силы, а лишь нанося им царапины, на которые бесы до поры не обращали внимания. Но все знали: когда лошади будут растерзаны, очередь дойдет и до людей.
Отчаянным рывком Торлиг высвободил меч. Дьявол, получивший серьезное ранение (хребет наверняка был перебит), не сумел прыгнуть на обидчика. Ноги на время отказали ему, но, упав на брюхо, он стремительно пополз на Торлига, перебирая передними лапами и клацая зубастой пастью. Времени на замах не было, Торлиг неловко ткнул мечом и отступил на шаг, отчаянно надеясь, что Пухр не даст опомниться тому бесу, который остался за спиной.
В этот миг прозвучал чей-то вопль, дикий и неуместный во время схватки:
— Корова!
Не то время, чтобы глядеть по сторонам, но услышанное было столь неожиданным, что Торлиг невольно скосил глаза.
Возле кустов стояла корова. Низкорослая крестьянская буренка, она, видимо, только что выбралась на открытое место из цеплючих кустов и теперь мотала головой, словно отгоняя слепней. Жестяное ботало на шее неслышно взбрякивало, но бесы, по всему видать, слышали его отлично, потому что разом оставили добычу и замерли, уставившись на корову.
Один из дьяволов разинул пасть и тонко закричал:
— Сай! Сай!
Голосок детский, а из пасти летят кровавые брызги и ошметки лошадиного мяса.
Корова глухо, с придыханием замычала. По всему было видно, что она устала бродить по колючим кустам в этом неприветливом лесу, хочет домой, а зовущие голоса уводят ее прочь от родного хлева.
— Отходим к корове! — скомандовал Торлиг.
Странная команда, небывалая в прежние времена, когда никто представить не мог, чтобы ильен с заговоренным мечом крутил колеса повозки или сражался бок о бок с беглым мужиком. Но сейчас все понимали: корова давно бродит по бесовскому лесу, а дьяволы не трогают ее. Значит, есть нечто, не позволяющее им настичь добычу.
— Сай, Зана, сай!
В эту минуту можно было ожидать разве что появления новых бесов, спешивших на поживу, но из кустов выломился мальчишка, такой же грязный и ободранный, как и его корова.
— Зана, вот ты где! Я тебя по всему лесу ищу!
Лишь затем взгляд его остановился на картине побоища.
— Вы что здесь делаете? А ну, кыш отсюда! Кыш, кому говорю!
Мальчишка взмахнул прутиком, зажатым в кулаке, и лесные демоны, каждый из которых мог бы перекусить его пополам, кинулись врассыпную. Тот, который пострадал первым, пытался схватить отрубленную лапу, но неумолимый Пухр саданул дубинкой по кровоточащей культе, и калечный дьявол убрался восвояси, ничего не получив. Конечно, потерянная лапа отрастет заново, но это будет не скоро, а если бы отрубленное удалось унести, то за пару дней дьявол прилизал бы конечность на прежнее место. Бесы — твари живучие.
Дьявол с перебитым хребтом уполз едва ли не быстрее своих товарищей. Уж с этим все будет в порядке: отыщет подходящую корягу, отлежится и снова примется разбойничать. Зато бес, лишившийся головы, уполз с превеликим трудом, слепо тыркаясь в кусты и кочки. Отрубленная башка осталась валяться в траве. Она вращала глазищами, скалила пасть и хищно щелкала зубами, но все знали, что через несколько часов она издохнет. Голову на место не прилижешь никак, да и нечем. А если повезет, то и весь остальной дьявол издохнет, не успев отрастить новую башку.
Мальчишка, так лихо разогнавший стаю самых страшных на свете существ, подбежал к своей корове, обхватил за шею.
— Ну что, дуреха? Кому поверила, куда убрела? Вот попалась бы настоящему медведю, он бы тебя живо освежевал.
Торлиг приблизился к мальчишке, склонил в поклоне гордую голову:
— Спасибо тебе. Выручил.
Мальчишка оглядел побоище, взъерошенных, залитых кровью людей, накренившуюся повозку, лошадей, двум из которых уже никогда не встать на ноги…
— Как вас сюда занесло? Тут чужим делать нечего. Из Ношиха бежите?
— Мы идем в Ноших из южных земель. Говорят, Ноших держится, варвары не смогли его взять…
— Ага, держится, как же. Горел так, что отсель видать было. А уж народу оттуда бежало — страсть. То-то бесам пожива!
— Постой, я вижу, ты местный. Вы-то как же уцелели?
— Что мы? На отшибе живем, наш колокол ниоткуда не слыхать. И сеньора у нас нет. Так и живем с бесами в обнимку. Зато нас и набежники не нашли. Ноших они пограбили, колокола перебили. А в лес
