Разбудить их, расспросить толком… Странная, непривычная робость овладела командиром.
Радий Петрович провел ладонью по щеке, затем, повинуясь мгновенному импульсу, прошел в туалетную и уткнул лицо в эластичную подкову биовибратора. Бритье, массаж освежили его. Он вернулся к пульту и услышал хорошо знакомое трезвучие радиовызова и вслед за ним низкий неспокойный голос женщины: “Танкер “Апшерон”! Танкер “Апшерон”! Здесь ССМП. Почему не отвечаете Луне-два? Луна-два вас не слышит. Танкер “Апшерон”!..” Вот как, дело уже дошло до Службы Состояния Межпланетного Пространства! Видно, связисты Луны отчаялись отыскать их, забили тревогу и теперь за дело взялась самая мощная радиостанция Земли. Командир включил сигнал ответа, быстро заговорил:
— Земля, здесь — “Апшерон”, вас слышу!
Через некоторое время зазвенел женский голос:
— Слышу! Командир Шевелев, вас слышу! Сообщите состояние экипажа!
Радий Петрович откашлялся. Надо покороче, не стоит пока вдаваться в подробности.
— Корабль и экипаж в порядке, — сказал он. — Контейнеры взять не удалось. Энерговспышка Красного Пятна…
И тут произошло нечто невообразимо-недопустимое: командира толкнули в плечо, отжали от микрофонной сетки.
Бортинженер Заостровцев взволнованно кричал в микрофон:
— Тося, это ты? Тося, ты меня слышишь?
В ответ посыпалась радостная скороговорка:
— Ой, Володя, я так беспокоилась, прямо не могу! Почему ты не… Ты меня слышишь, Володя?
Вот-вот, и в считанные минуты связи началось бы выяснение идиотского вопроса, кто кого как слышит. Но идиотский разговор не состоялся. На далекой Земле Тося услышала голос командира Шевелева:
— На место, Заостровцев! — И после короткой паузы: — Повторяю: непредвиденная энерговспышка уничтожила контейнерный поезд. Был вынужден стартовать до срока. Сообщите Луне — задержать отправку очередного танкера.
— Вас поняла, — ответила Тося. И неофициальным тоном добавила: — Радий Петрович, что все-таки случилось? Тут очень волнуются…
“Что все-таки случилось, — подумал командир. — Хотел бы я знать, что все-таки случилось…” Он сказал:
— Корабль длительное время находился в сложных условиях… в условиях отсутствия ориентации. Подробнее сейчас не могу.
Радий Петрович выключился. Он посмотрел на бортинженера взглядом, не предвещающим ничего хорошего.
— Вы, Заостровцев, — начал он тоном, соответствующим взгляду. И вдруг, неожиданно для самого себя, закончил: — Вы, кажется, о чем-то хотели поговорить с оператором ССМП? — И повернулся в кресле, уступая место Володе.
Теперь, когда “Апшерон”, ведомый автопеленгатором, шел по нормальной трассе, молчание стало невыносимым. Командир молчал, потому что не знал, как начать разговор об этом, говорить же о другом было просто невозможно. Новиков молчал… Кто его знает, почему молчал Новиков? Он щелкал клавишами, задавая вычислителю ненужные задачи.
Откинул зачем-то крышку блока программирования и разглядывал его пестрые потроха. Он был необычно суетлив и явно не находил себе занятия.
Володя Заостровцев молчал, потому что в человеческом словаре не было слов, которые могли бы выразить то, что с ним произошло. Но в то же время он понимал, что от него ждут каких-то объяснений. Он перебирал в памяти события последних недель, но сцепить одно с другим не удавалось.
Сплошная стохастика… Пестрая вереница обрывочных картин, и среди них — тьфу, пропасть! — ярче всего лунные псы Диана и Спутник, прыгающие вокруг Резницкого. И еще, как бы со стороны, он видел самого себя на зеленой тропинке — той тропинке, где он беспомощно топтался, не в силах перешагнуть… что перешагнуть?..
“Положение хуже собачьего, — подумал он с отвращением. — Та понимает, только сказать не может. А я — ни понять, ни сказать…” Новиков ожесточенно поскреб затылок и прервал затянувшееся молчание:
— Я знал одного парня, он помнил наизусть первые пять листов девятизначной таблицы логарифмов.
— К чему вы это? — сказал командир и, не дожидаясь ответа, обратился к Володе: — Как вы сориентировались, Заостровцев?
Володя ответил не сразу. Он медленно шевелил пальцами, и Радий Петрович с интересом смотрел на эти пальцы, будто ожидая от них чего-то.
— Ну вот, — неуверенно начал Володя. — Знаете, бывает, что идешь в темноте… и вдруг чувствуешь, что впереди, очень близко, стена… Что-то срабатывает внутри — и останавливаешься…
— Иногда расшибаешь лоб, — вставил Новиков.
Командир махнул на него рукой.
— Дальше, Заостровцев, — попросил он.
— Стены… — Володя говорил словно в полусне. — Только не прямые… и движутся… Давят… душат… А я ищу, где проход. Сам не знаю, как…
— Ну и ну, — сказал командир. — Если бы сам не видел, ни за что бы не поверил. Откуда у вас такое… чутье?
— Действительно, — сказал Новиков. — Вроде рыбы в электрическом поле. Или птицы в магнитном.
Володя испуганно уставился на него:
— Ты… на самом деле думаешь, что у меня развилось это… рыбье или птичье?
Новиков пожал плечами.
В обсуждении рейса участвовали космонавигаторы, астрофизики и специалисты по приборам. Ввиду того что район Юпитера, ранее относившийся к шестой категории, проявил непредусмотренную опасную активность, было решено перечислить его в восьмую категорию, а также оборудовать Ио, Каллисто и Ганимед новейшими регистрирующими приборами высокой защиты и начать дополнительные исследовательские работы. Кое-кто высказался за разработку системы беспилотных рейсов к Юпитеру непосредственно с Луны.
Решение было обстоятельное. Лишь одного не хватало в нем — анализа бесприборной космонавигации, осуществленной практикантом Заостровцевым В.М. в условиях суммарных полей высокой напряженности. Так следовало бы записать это.
Это не было записано по той простой причине, что командир “Апшерона” умолчал о случившемся.
Незадолго до посадки Володя попросил его ничего никому не рассказывать.
“Почему?” — удивился командир.
“Я бы хотел сначала во всем разобраться сам”, — сказал Володя. Командир подумал, что Володя имеет на это полное право. “Хорошо, — сказал он. — Но если вам потребуется засвидетельствовать, что произошло, я охотно это сделаю”.
— Временно вышли из строя внешние датчики приборов, — коротко доложил Радий Петрович на обсуждении. — Выбрались чисто случайно. Должен особо отметить выдержку и хорошую профессиональную подготовку практикантов Заостровцева и Новикова.
Подробностей у него не выпытывали. Давно прошли времена, когда в подобных случаях назначались комиссии, проводились дотошные расследования, составлялись пухлые акты. Давно уже медицина научно обосновала недопустимость лишних расспросов людей, нервная система которых подверглась угнетающему воздействию, — тем более это относилось к межпланетникам, возвращающимся из тяжелых рейсов. Достаточно того, что они сочтут нужным доложить, Правда, кое-кто был удивлен. Командира Шевелева знали как человека крайне скупого на положительные характеристики. Не помнили случая, чтобы он в такой превосходной степени отрекомендовал необлетанных новичков.
Новикову и Заостровцеву было объявлено, что рейс зачтен и отныне они допущены к космоплаванию в
