разница есть, и принципиальная.
Карета остановилась у возведенной поперек дороги баррикады.
Атаман разбойников поправил повязку на глазу. Оба его глаза были в полном порядке, но к человеку в форме люди, как правило, относятся более уважительно. Затем атаман направился к карете.
— Доброе утро, Джим. Ну, что у нас сегодня? — Э-э… Возможны трудности, — ответил кучер. — Несколько волшебников. И гном. И орангутан. — Он провел рукой по голове и скорчился от боли. — Да. Определенно орангутан. Не путать с каким другим похожим на человека существом, покрытым волосами. Я хочу, чтобы ты это четко понял.
— Ты в порядке, Джим?
— Я везу эту толпу из самого Анк-Морпорка. И не смей предлагать мне пилюль из сушеных лягушек.
Разбойник удивленно поднял брови:
— Хорошо. Не буду.
Он постучал в дверь кареты. Опустилось стекло.
— Э-э, мне бы не хотелось, чтобы вы приняли это за ограбление, — сказал он. — Я предпочел бы, чтобы вы посчитали происходящее веселым анекдотом, который приятно будет рассказать внукам.
— Это он! — раздался голос из кареты. — Это он украл мою лошадь!
Из кареты высунулся посох волшебника. Перед лицом разбойника замаячил большой набалдашник.
— Да, да, но я знаю правила, — вежливо промолвил он. — Волшебникам запрещено использовать магию против гражданских лиц, за исключением ситуаций, представляющих реальную угрозу жизни…
Вспышка октаринового пламени.
— На самом деле это не правило, — ответил Чудакулли. — Скорее общее указание. — Он повернулся к Думмингу Тупсу. — Очень интересное Применение Морфического Резонатора Клиндама. Надеюсь, ты оценил?
Думминг опустил взгляд.
Атаман превратился в тыкву. В соответствии со вселенскими правилами юмора верхушку тыквы покрывала разбойничья шляпа.
— А теперь, — громко объявил Чудакулли, — буду весьма признателен, если вы, ребята, выйдете из-за камней и деревьев и встанете так, чтобы я вас видел. Прекрасно. Господин Думминг, пройдись мимо них вместе с библиотекарем и собери все, что они пожелают добровольно пожертвовать.
— Это было простое ограбление! — завопил кучер. — А вы превратили его во фрукт.
— В овощ, — поправил его Чудакулли. — И через пару часов это пройдет.
— А еще они должны мне лошадь, — встрял Казанунда.
Разбойники расплатились, неохотно передавая деньги Думмингу и так же неохотно, но значительно
— Почти триста долларов, аркканцлер, — подвел итог Думминг.
— И лошадь не забудьте. На самом деле у меня было две лошади, о второй я просто запамятовал, но только что вспомнил.
— Грандиозно! Мы в выигрыше. Итак, если эти господа соблаговолят убрать заграждение, то мы продолжим наш путь.
— Нет, нет, три! Третья тоже была!
— Как вы можете так поступать?! — вскричал кучер. — Это же вас должны были ограбить!
Чудакулли столкнул его с козел.
— Мы на каникулах.
Карета загрохотала дальше по дороге. Однако, прежде чем она скрылась за поворотом, из нее донесся крик:
— Четыре лошади!
На тыкве появился рот.
— Они уехали?
— Да, босс.
— Закати меня в тень. И никому ни слова об этом. Никогда. У кого-нибудь есть пилюли из сушеных лягушек?
Веренс II с уважением относился к ведьмам. Они посадили его на трон. Он был практически уверен в этом, хотя до сих пор не понимал, как им это удалось. А к матушке Ветровоск он относился с благоговейным ужасом.
Веренс послушно проследовал в подземелье, стараясь не отставать от решительно шагающей матушки.
— Что происходит, госпожа Ветровоск?
— Мне нужно показать тебе кое-что.
— Но ты упоминала про эльфов.
— Верно.
— Я-то думал, они существуют только в сказках.
— Да?
— Ну, то есть… о них любят рассказывать старые кумушки…
— Ну и что?
Матушка Ветровоск, казалось, генерировала некое гироскопическое поле — если вы теряли равновесие, она делала так, чтобы вы в таком положении и оставались.
Веренс предпринял еще одну отчаянную попытку.
— Я пытаюсь сказать, эльфов не существует…
Матушка подошла к двери, ведущей в подземелье замка. Сделана она была в основном из почерневшего от времени дуба, но верхняя часть была забрана железной решеткой.
— Сюда.
Веренс заглянул в темницу.
— О боги!
— Шон нам отпер. Вряд ли кто видел, как мы сюда заходили. И никому не говори. Если узнают тролли или гномы, они разнесут весь замок, лишь бы до него добраться.
— Зачем? Чтобы убить?
— Конечно. У них-то память получше, чем у людей.
— И что мне с ним делать?
— Просто держи взаперти. Откуда я знаю? Надо подумать.
Веренс снова оглядел скорчившегося на полу камеры эльфа.
— А это точно эльф? Обычный человечек… только отощавший немножко, да личико лисье. Я-то полагал, они должны быть красивыми.
— О, они очень красивы, когда в себе, — ответила матушка, небрежно махнув рукой. — Они перевоплощаются… и люди видят красоту, видят то, что им приятно. Эльфы могут стать такими, какими тебе хочется. Это и называется зачаровать. Когда рядом эльф — это сразу видно. Люди начинают вести себя по-дурацки. Теряют способность нормально мыслить. Ты что, ничегошеньки не знаешь?
— Я думал, эльфы существуют только в сказках… Ну, как зубная фея…
— Зубных фей не трогай, — нахмурилась матушка. — Очень работящие девушки. До сих пор не понимаю, как они управляются со стремянками и всем прочим. О нет. Эльфы существуют. Вот проклятье. Ладно, попробуем иначе…
Она повернулась и подняла палец.
— Феодальная система, верно?
— Что?
— Феодальная система! Ты на меня смотри. Феодальная система. На самом верху король, ниже бароны и прочий сброд, потом все другие… Ведьмы немного в стороне, — добавила матушка дипломатично и переплела пальцы. — Феодальная система. Похожа на эти, остроконечные штуки, в которых хоронили всяких языческих царьков. Понимаешь?
— Да.
— Хорошо. Именно так эльфы все и представляют. Когда они выходят в мир, все остальные
