— Ах, товарищ командир, сколько раз мне нужно повторять, что я привык смотреть на шахматную доску сбоку. А на обычном месте просто не могу. И потом, зачем мне играть, когда я получаю огромное наслаждение, острое и терпкое, глядя на твои жалкие, беспомощные ходы.
— Заткнись, Вольдемар, — сказал Марков из навигаторского кресла. — Во-первых, скоро Солнечная система, и мне нужно еще раз пересчитать маршрут. А во-вторых, не издевайся над командиром. Скоро Земля, и он спишет тебя в резерв. Будешь подменять забеременевших бортпроводниц на трассе Земля — Марс.
Партнер Надеждина обвел глазами экипаж «Сызрани».
— А вы не сердитесь друг на друга? — испуганно спросил он. — Мне это было бы очень неприятно.
Все три космонавта громко фыркнули.
— Ну конечно же! — выкрикнул Надеждин. — Я их ненавижу.
— Я их видеть не могу, — прошипел Марков.
— Они мне в высшей степени несимпатичны, — сухо отрезал Густов.
Утренний Ветер несколько мгновений растерянно переводил взгляд с одного космонавта на другого и потом неуверенно рассмеялся.
— А как, — спросил он, — у вас называется такая манера разговора, — когда говорят одно, а думают другое? И все знают, что именно?
— Шутка! — завопили космонавты. — И ты должен научиться ее понимать, иначе на Земле тебе нечего будет делать.
— Я постараюсь, — кротко сказал Утренний Ветер, — мне очень нравятся… шутки… Я обязательно научу им дефов, когда вернусь домой.
— Не беспокойся, — сказал Густов. — Мои братишки уж как-нибудь справятся там с этой задачей. Можешь не сомневаться, когда мы с тобой через месяц или два снова окажемся на Бете, кирды только и будут делать, что рассказывать анекдоты.
— Анекдоты? — переспросил Утренний Ветер.
— Ах, ты же не знаешь ни одного анекдота? Мой бедный маленький друг, ты не представляешь себе, что тебя ждет на Земле…
П.Багряк
Кто?
1. Традиционное начало
— Телефон! — Линда тормошила спящего мужа. — Слышишь?
— М-мг, — Фред повернулся на другой бок.
— Мне самой подойти?
Он приподнялся на локтях и чиркнул зажигалкой.
— Успеется… — Потом опустил ноги на пол и стал шарить ими в поисках туфель. — Моим клиентам некуда спешить.
Когда он вернулся, Линда спросила:
— Ну?
— Какой-то профессор… Звонил сам шеф. Вовремя, черт возьми! Нам как раз нужно вносить за пианино.
— Как ты можешь?
Он пожал плечами.
— Не будь ханжой! Ему уже ничем не помочь.
На улице шел дождь. Было темно и сыро, и после теплой постели Фред Честер чувствовал себя особенно неуютно. Он поднял воротник пальто и поежился. Подумал: преступники никогда не заботятся о репортерах — ночью, да еще в такую погоду…
Взвизгнув тормозами, из темноты неожиданно вынырнула, взметнув тучу брызг, знакомая машина, Фред едва увернулся.
— Салют, старина, — приветствовал его обычный партнер в подобных поездках фоторепортер Мелани.
Усаживаясь в машину, Честер с завистью посмотрел на своего спутника. Всегда бодр — ночь для него что день. Сам Фред все еще никак не мог прийти в себя и, чтобы взбодриться, жадно затянулся сигаретой.
У ворот, ведущих на территорию института, долго и придирчиво проверяли документы. Наконец их пропустили. Проходя по двору, Фред заметил, как, рассекая темноту ярким светом фар, подъехала какая-то машина. Вспыхивали огоньки карманных фонарей. Часть людей была одета в военную форму.
Других корреспондентов Фред не видел.
Поднимаясь по лестнице, они столкнулись о Гардом. Дэвид Гард, старший инспектор уголовной полиции, был давнишним знакомым Фреда Честера. Они поздоровались.
— Послушай, Дэви, что за народ? — осведомился Фред.
— Тсс! — Гард приложил палец к губам. — Серьезная история. Этот профессор работал на военных. Он, кажется, открыл что-то важное.
Фред насторожился. Чутьем опытного газетчика он почувствовал запах сенсации и ревниво оглянулся по сторонам.
— Где же «вечные перья»?
— Репортеры? — Гард усмехнулся. — Других не будет.
Фред с чувством пожал ему руку. И вправду говорят: «Хорошие друзья дороже денег».
— Пойдемте, я провожу вас, — сказал Гард.
Они шли по длинному коридору второго этажа. По обеим сторонам — двери лабораторий. На металлических табличках выгравированы имена известных ученых. Инспектор открыл одну из дверей, пропуская корреспондентов. Фред успел прочитать надпись: «Профессор Эдвард Миллер». В небольшой светлой комнате стояли шкаф, письменный стол, на нем пишущая машинка.
Сверкнула молния. Это Мелани поспешил щелкнуть затвором.
— Идемте, идемте, — поторопил их Гард. — Это произошло в кабинете.
Они вошли. Большой кабинет профессора Миллера напоминал муравейник. Какие-то люди что-то искали, измеряли, фотографировали. Обычная картина. В этой суете Фред не сразу заметил тело, распростертое на полу.
Профессор Миллер лежал на боку, лицом к двери, подмяв под себя правую руку. Тело его было напряжено, словно, упав, он пытался встать. Крови почти не было. Гард наклонился над трупом и осторожно повернул голову. Глаза под густыми, сросшимися на переносице бровями были открыты.
Честер вопросительно посмотрел на Гарда.
— Пуля прошла чуть пониже сердца. Вскрытие покажет. Навылет. Вот посмотрите. — Инспектор указал на маленькое аккуратное отверстие в стене.
Мелани сфотографировал.
— Стреляли из этого? — Фред кивнул на пистолет, валявшийся на полу рядом с трупом.
— Видишь ли… — Гард помолчал. — Стреляли оба. Вероятно, профессор защищался. Во всяком случае, вот. — Он подвел репортеров к противоположной стене. Там, в промежутке между двумя книжными полками, чернело второе отверстие, в точности похожее на первое. Мелани снова сфотографировал, сначала крупно, а затем, отойдя в другой конец кабинета и сменив объектив, сделал еще несколько снимков, так чтобы захватить сразу обе стены.
