Метод модификации граничных условий не требует знаний, опыта, интеллекта. Провал практически невозможен, зато легко прослыть многоопытным мужем, смело заглядывающим далеко вперед, в будущее. Наверняка кое-кому методы «жевательной резинки» принесли славу и почести.
Но я — то жаждал только одного: пусть все поймут, что мои высокоавторитетные высказывания нестерпимо тянут резину и отнимают время у действительно деловито настроенных участников ДДД — Диспутов, Дискуссий, Дебатов. Кажется, удалось! Количество приглашений на ДДД стало убывать.
И все же… Как велика сила инерции! Голубой поднос депешографа все еще приносил пригласительные депешограммы на обсуждение проблем облысения, выращивания марсианских огурцов и применения водорослей в кондитерской промышленности. Увы, древо современной науки настолько ветвисто и развесисто, что под его сенью могут раскинуть свои палатки тысячи конференций, даже не подозревающих о существовании друг друга.
Разве симпозиум мукомолов знает, как я вывел из терпения молекулярных музыкантов? Разве палеоботаники подозревают, что я могу утопить их в океане «модифицированных» вопросов, как уже утопил однажды чистохимиков и неолингвистов?
Необходимо было сотворить нечто ужасное! Такое, чтобы слух о нем разнесся повсюду! Чтобы смутились сердца всех устроителей ДДД, а их привычка приглашать к себе Авторитета и Эрудита развеялась бы, как дым сигареты под раструбом тысячесильного вентилятора.
И я употребил смертоносный метод «дурацкого вопроса». Исключительно опасный для докладчика метод! Применять с осторожностью!
Когда диссертант уже истратил два грузовых ракетомобиля красноречия и звание кандидата нейрокибернетических наук казалось ему столь же реальным, как восход солнца, я спросил, извиняюще улыбаясь:
— Позвольте мне задать совсем глупый вопрос. Как на основании вашей теории спроектировать малогабаритный вечный двигатель?
— Малогабаритный? — пролепетал диссертант.
Я словно увидел, как в его треугольном мозгу пронеслось: «Срезал!» У него подкосились щупальца… Нокаут!
Нет противоядий против метода «дурацкого вопроса». Ничто не может спасти — ни величайшая бдительность, ни гранитное самообладание. Уже само предварительное замечание, что вопрос глупый, то есть якобы простой и безобидный, — коварный удар из-за угла. Затем следует исключительно затруднительный вопрос, на который заведомо нельзя ответить. Нокаут!
Таким способом моя нетерпимость, мое коварство и вероломство стали очевидными, а риск, связанный с приглашением меня на ДДД, явно был слишком велик. Поток пригласительных депешограмм иссяк, как струйка воды из плотно закручиваемого крана.
Научная методология дискутирования праздновала победу!
Наконец-то я вернулся к любимому делу. Я занимаюсь классификацией запахов звезд и туманностей. В этой области я Корифей! И только в этой. Не вздумайте звать меня на симпозиумы и конференции, посвященные матричной алгебре или геоморфологии. Вам же будет хуже! Я очень зол! Предупреждаю, в моем руководстве «Искусство дискутировать» двести восемьдесят три метода ведения дискуссий. Я предусмотрительно познакомил вас только с некоторыми из них. Не с самыми опасными…
Михаил Клименко
Судная ночь
Соседи не виноваты, если что-нибудь увидят. Они ведь тоже выходят на улицу, хотя уже сумерки и почти не видно, как идет дым из труб. Собаки лают в синий вечер — и это хорошо слыхать. Был морозец.
Они с вечера заметили, что у Шурина какая-то возня во дворе. Возятся, возятся — и никак не видно, что такое. Шурин помаленьку ругается, а этот пыхтит.
Думали, он пьяный с кем-нибудь.
Но он не пил. Он был изобретатель, и это ему вредило. Недавно он изобрел ложкодержатель. Портативный, небольшой такой зажим, чтоб удобней держать ложку во время еды. Он уже давно с Японией ведет переговоры. Он с ЮНЕСКО переписывается. По их просьбе он изобрел ступку-самодувку-полуавтомат для особого молекулярного истолчения мела.
Потому что нужно создать очень большие запасы тонко толченного мела, какого мельче быть не может и нигде нет.
Потом они гурьбой вдвоем кое-как втолкались из сеней в дом.
А также дверь перед ними была открыта до тех пор, пока жена не закричала, чтоб не выстужал дом.
Он изобретает только из подручных материалов, что есть в кладовке, на чердаке, в сарайке и в подполе. Это принцип, У него дома одной только проволоки скопилось что-то около двадцати двух тонн. Разумеется, он не наш шурин. Он шурин одного близкого друга и работает мелким лаборантом.
Но ночью, в три часа ночи, он в свитере прибежал к тестю.
И стал будить этот большой дом.
Стал трогать ворота, гудеть ими.
Тесть по ночам курил. Он ночью не спал, а думал.
— Кто там? — спросил он этого шурина через тройные рамы.
Его освещала луна, и шурин по губам догадался, о чём тесть разговаривает с ним.
— Я, не видишь!
Тесть на луну сказал, хотя ни одного слова не было слышно:
— Глаза светом забило — не вижу, что ты говоришь.
Шурин достал из кармана трояковыпуклое зеркало и дважды отраженный свет направил себе на лицо.
— Впусти! — крикнул он в чистое ухо и, чтоб тесть не обиделся, поддерживал на себе отраженный свет. — Говорил тебе: давай слуховое окно высверлю.
— Чтоб дыму напустил! — побегал тесть губами и за тройными стеклами засмеялся без звуков.
Тесть его изобретений не признавал и по ночам в дом не впускал.
На всю улицу шурин крикнул:
— Я что-то изобрел и сам не пойму! Помогите связать!
— А как называется?
— Лошадиная сила! — на всю улицу закричал шурин. — Меня из дому гонит! Детям есть не дает. Приходите. С деверем, со свекровью и с зятем. А я к свояку схожу, он математику знает.
— Иди. Придем. — Тесть беззубо засмеялся и опустил занавеску.
Шурин ждал их дома у калитки. Жена вынесла ему от соседей коричневый полушубок.
Чтоб изобрести лошадиную силу, шурину потребовалось девять фунтов авиационной резины, три дубовые доски, полтора квадратных метра сыромятной кожи и одна пластмассовая рессора. Ну, и по мелочам: батарейка, клей и одно сопротивление, а также дратва и немного жести. Вот и все. За три недели он эту лошилу, как он ее ласково называл, сшил и склеил.
Она была похожа на хлебный батон ростом с первоклассника и весила сорок четыре килограмма и все это время набиралась сил, и шурин не знал, станет ли она работать.
А вчера с женой они ее засунули во влажный мешок и вынесли в чуланку. И вот сегодня вечером она порвала мерзлый мешок, ворвалась в комнаты и начала кататься по полу, горшки трогать, на детей фыркать. Потом вырвалась во двор и куда попало разбросала сугробы. И пока лаяли собаки, шурин с ней часа два провозился во дворе, потому что у него было меньше силы, чем у этой лошилы, а в ней была как раз одна лошадиная сила Он боялся позора перед соседями.
