столь примитивно и жестко стереотипной, что в ней умерла способность к пониманию всего сколько-нибудь выходящего из круга узкоколейных мыслей.
Разумеется, человек не может мыслить вне стереотипов, но в том и сила разума, что он способен быстро пересматривать устаревшее.
Когда же это качество ослабевает, тогда… (см. рассказ В.Михайлова «Встреча на Япете» и, пожалуй, рассказ А.Горбовского «Что вы сделали с нами?»).
Здесь, пользуясь случаем, позволю себе высказать некоторые соображения о связи фантастики с прогрессом научно-технической революции. Проведенный недавно опрос (его результаты были опубликованы в сборнике «Фантастика-67») выявил одну примечательную особенность: многие читатели, прежде всего студенты, инженеры, ученые, ищут в фантастике новые научно-технические идеи.
Это выглядит странно. Ясней же ясного, что не литература, а наука одаривает мир новыми гипотезами! Правда, такой видный советский ученый, как академик В.В.Ларин, отмечает, что «…идеи, которые фантасты высказывают в своем вольном поиске, становятся иногда предметом строго научного обсуждения. Так, раздумывая над проблемами весьма дальнего прицела — над проблемой предохранения космонавта от неблагоприятных воздействий при будущих полетах на очень высоких скоростях и очень дальних расстояниях, — несколько лет назад медики и физиологи весьма серьезно заинтересовались «предложениями», высказанными писателями-фантастами».
Свидетельство важное и для фантастики лестное. Но все же такого рода события скорей исключение, чем правило. Тогда в чем же дело?
«При современных темпах развития науки наши представления о природе меняются так быстро, что исследователям — да и всем людям — непрерывно приходится подвергать себя (применим полюбившееся Энгельсу выражение) процессу «полного линяния». И молодежи, вступающей в науку, нужно готовить себя заранее к тому, что на ее глазах будут рушиться гипотезы, казавшиеся почти доказанными, и даже теории, считавшиеся незыблемыми. Переживать такое непросто. Это… требует от исследователя мужественной решимости и умения трезво оценивать факты, которые порой из-за удивительной своей новизны кажутся ни с чем не сообразными».
В этих строчках, принадлежащих тому же В.В.Ларину, очень емко выражены некоторые важнейшие особенности развития современной науки и требования, которые они предъявляют к человеку.
Полное и постоянное «линяние»! Непрерывный пересмотр сложившихся стереотипов, иначе останешься далеко за гребнем научно-технической революции. Это не только личная, но и общественная проблема, так как отставание в эпоху научно-технической революции чревато слишком серьезными последствиями. Возникает потребность, часто неосознанная, в средствах, которые препятствовали бы окостенению мысли, дробили устоявшиеся стереотипы, облегчали восприятие нового. Средства эти различны, многообразны, и фантастика, думается, в их числе. Она парадоксальна, она дает новый угол зрения, стимулирует фантазию, будоражит воображение, расковывает мышление.
Это ее влияние, как и вообще влияние произведений литературы, не прямое, косвенное, многоступенчатое. И когда читатель заявляет, что он ищет в фантастике «новые научно-технические идеи», это, по-моему, не следует понимать буквально. Он ищет в ней нечто трудно формулируемое, некий «витамин», нехватка которого в пору научно-технической революции ощущается особенно остро. Кибернетика показала нам вездесущность и значимость обратных связей.
Не приходится спорить, что современная фантастика — во многом плод научно-технического прогресса. Но должна быть и обратная связь… Такова ли она, как я ее предположил, — это уж дело второстепенное. Частный, но немаловажный вопрос, «как фантастика работает» на научно-техническую революцию, а через это на быстрейшее построение материально-технической базы коммунизма, еще требует изучения. Однако уже ясно, что призыв Ленина «Надо мечтать!» не только не устарел, но наполнился новым, глубоким смыслом.
В заключение хочу остановиться еще на одном рассказе сборника.
В будущем многое, конечно, изменится. Но его фундамент — это наше «вчера» и наше «сегодня». Всякий наш сколь-нибудь значительный поступок возбуждает волну последствий, чье влияние — благотворное или неблаготворное — может отозваться в грядущем и что-то сдвинуть в нем. Не потому ли еще горд и счастлив герой рассказа Л.Розановой «В этот исторический день…», что перед лицом гармоничного и радостного будущего он вправе сказать: «За свою долгую жизнь я сделал немало, чтобы оно стало таким»?
Всем бы нам такое счастье!
НОВЫЕ ИМЕНА
АЛЕКСАНДР АДМИРАЛЬСКИЙ
Гений [1]
Так что ж, напрасно гениям горелось во имя изменения людей?
В восемь утра ему приносили завтрак.
В девять он выходил на прогулку.
С одиннадцати до двух читал.
В два обедал.
До четырех отдыхал.
Вечером просматривал почту.
Ужинал в восемь.
И ровно в десять ложился спать.
Ничто не могло помешать этому распорядку.
Так продолжалось пятьдесят лет.
Дом, в котором он жил, был единственной тюрьмой на всей планете.
А он был ее единственным узником…
За те пятьдесят лет, что он провел в заключении, обитатели планеты Граунд забыли и его самого и суть его преступления.
В архивах Великой Директории Граунда хранились запечатанные металлические капсулы со всеми материалами следствия. Таких капсул было несколько десятков, на каждой из них — не поддающаяся разрушению гравировка:
И подпись Президента Великой Директории.
Каждые полгода сменялся весь штат, обслуживавший узника.
Каждые полгода он писал петицию на имя Президента Великой Директории.
Каждый новый начальник тюрьмы принимал от предыдущего сейф с опечатанными петициями.
Инструкция разрешала узнику обращаться к Президенту два раза в год, в день смены тюремного
