Старинный вид Москвы в виде ОСТРОВА представлен на плане Москвы, гравированном Ф. Хиршфогелем якобы в XVI веке, рис. 8.9. Многие из описанных выше особенностей подземной Москвы были затем описаны «античными» писателями, см. следующие разделы.
Чтобы дать читателям некоторое представление о том, как выглядели подземные сооружения Москвы, приведём здесь несколько фотографий белокаменных подвальных помещений XVII – XVIII веков, рис. 8.10, 8.11. Конечно, они были построены уже позже подземной Москвы XVI века, но выполнены, по- видимому, в тех же традициях. Память о которых какое-то время ещё сохранялась в эпоху первых Романовых. Хотя до нашего времени подобные строения дошли в перестроенном виде, тем не менее, они позволяют понять – что представляли из себя некоторые сооружения подземного города.
8.1.3. КОГДА ВСПОМНИЛИ О ПОДЗЕМНОЙ МОСКВЕ И ЧТО ХРАНИЛОСЬ В НЕКОТОРЫХ ЕЁ ПАЛАТАХ
Итак, подземная и наземная Москва стала фактически одним из чудес света. Библия назвала возведённую столицу «Новым Иерусалимом», см. выше. Но затем, как мы уже говорили, в эпоху Великой Смуты, подземный город погрузился в мрак легенд. Понятно почему. Романовы вырезали ордынскую династию, «монгольские» чиновники и администрация в Москве уничтожены. Сам факт существования Великой = «Монгольской» Империи постарались предать забвению. Вся жизнь в России круто переменилась. Началась эпоха иностранной оккупации. Многие планы, чертежи, карты и книги были утеряны или уничтожены. В частности, на подземную Москву опускается туман забвения. Считается, что интерес к подземной Москве возродился лишь во второй половине XVII века.
В июне 1663 года грек Паисий Аигарид (1614 – 1678), монах ордена св. Василия, безместный газский митрополит, сыгравший «весьма выдающуюся роль в длинной и полной трагических моментов процедуре суда над патриархом Никоном» [147], с. 175, обратился с письмом к царю Алексею Михайловичу. Аигарид писал следующее:
«О священнейший и благочестивейший ИМПЕРАТОР! (Отметьте, что Алексея Михайловича Романова всё ещё именуют по инерции Императором, то есть титулом, которым ранее называли только царей-ханов Великой = «Монгольской» Империи, см. [12]). ВЕРТОГРАД, ЗАКЛЮЧЁННЫЙ ОТ АЛКАЮЩИХ, И ИСТОЧНИК, ЗАПЕЧАТЛЁННЫЙ ОТ ЖАЖДУЩИХ, ПО СПРАВЕДЛИВОСТИ ПОЧИТАЕТСЯ НЕСУЩЕСТВУЮЩИМ. Давно уже известно о собрании вашим величеством из разных книгохранилищ многих превосходных книг, потому нижайше прошу дозволить мне свободный вход в ваши хранилища для рассмотрения греческих и латинских сочинений…» Цит. по [147], с. 178.
О реакции Алексея Михайловича на письмо Лигарида ничего не известно. И. Я. Стеллецкий отмечает: «Прав Забелин, что в России 'в XVII столетии никто и понятия не имел о потерянном сокровище'…» [147], с. 179.
Через некоторое время письмо попало к царевне Софье Алексеевне, старшей дочери царя. «Её издавна влекли подземные тайны Кремля, да и знала она по личному опыту, что под Кремлём существуют подземные ходы, выводящие из Кремля. Одним из таких ходов она не раз пробиралась тайком из Кремля во дворец в Охотном, на зеркальную кровать к своему 'Васеньке'» [147], с. 180.
«Царевна вспомнила о своём верном Василии Макарьеве… Призвала и наказала: обо всём, что увидит в подземном Кремле нового, невиданного, небывалого, доложить ей и только ей одной… Дьяк Макарьев волен был выбрать любой пункт, откуда мог бы проникнуть в подземный Кремль. Он выбрал Тайницкую башню. Почему?.. Мы не знаем. Но, конечно, одного названия ему было мало: он знал кое о чём более конкретном – о подземном тайнике из-под Тайницкой башни ПОДО ВСЕМ КРЕМЛЁМ к башне Собакиной у р. Неглинной… Люк приводит в тоннель, идущий в противоположные стороны – ПОД МОСКВУ- РЕКУ, с одной стороны, и к Успенскому собору, с другой стороны. Дьяк Макарьев направился тем путём, что ведёт к собору. Он мог выйти в собор и тем ограничиться, но личное любопытство, разбуженное всем виденным, повлекло его дальше под землёй, мимо собора… Дьяк Макарьев по'ходя, на глаз, установил ширину и высоту тоннеля (3x3 метра). Дьяка повергло в немалое изумление ПЛОСКОЕ ПЕРЕКРЫТИЕ ТОННЕЛЯ ИЗ БЕЛОКАМЕННЫХ ПЛИТ… На известных промежутках под Алевизовской стеной сделаны пустоты или камеры (6x9 метров) с коробовыми сводами. Одна из таких камер в районе Троицкой башни оказалась закрытой железной дверью и висячими замками и проёмными 'чепями'. Вверху, над дверями, дьяк заметил два оконца без слюды, за железными решётками. Как-то приспособившись, Макарьев смог через решётки осветить внутренность камеры. Глазам его представилась необычная картина: камера до самых кирпичных сводов ('до стропу') была загружена таинственными коваными ящиками…
Дальнейший путь дьяка тоннелем вдоль Алевизовской стены привёл его в башню 'Тайник' (Собакину), в герметически закупоренное, со сферическим сводом, круглое помещение. Влево имелась широкая кирпичная лестница вниз, ведущая на дно тайника, в кирпичном дне кругло чернела вода итальянской цистерны Солари. Прямо перед ним манило к себе узкое отверстие потайного хода в стене. Он поднялся по узким ступеням (до восемнадцати) и вышел на первый этаж круглой Собакиной башни. Там и тут по двухметровым стенам башни зияли большими отверстиями ниши.
Дьяк, оглядевшись, пошёл по направлению к одной из них, выводившей в крепостной ров на Красной площади. Ныне ниша эта замурована; тогда же она имела дверь… Дьяк благополучно взобрался на противоположный берег рва и вступил в так называемый тогда Точильный ряд» [147], с. 182 – 183.
Дьяк отчитался царевне Софье. «Его рассказ привёл царевну в неописуемое волнение» [147], с. 184. Она потребовала молчать. Якобы Макарьев действительно не рассказывал об увиденном много лет и лишь перед смертью передал сведения о кремлёвских подземельях звонарю Конону Осипову, который через несколько лет решил пересказать их приближённым Петра I. Рассказ Осипова вызвал большое удивление при дворе [147], с. 190 – 191. Вот одно из кратких сообщений тех лет: «И О ТЕХ ПАЛАТАХ доносил в [1]718 году ближнему стольнику князю Ивану Фёдоровичу Ромодановскому на словах, в Москве, в Преображенском приказе. И велено его допрашивать, почему он о тех палатах сведом? И он сказал: стал сведом от Большия казны от дьяка Василья Макарьева; сказывал он, был де он по приказу благоверныя царевны Софии Алексеевны посылан под Кремль-город тайник и в тот тайник сошёл близь Тайницких ворот, а подлинно не сказал… Благоверная царевна до государева указу в те палаты ходить не приказала». Цит. по [147], с. 190 – 191.
Однако князь Ромодановский почему-то ничего не передал царю. Прошло ШЕСТЬ ЛЕТ. И тогда Конон Осипов, потеряв терпение, направил «письменное доношение, но не царю, а в Канцелярию фискальных дел, как требовалось по положению. Канцелярия признала дело настолько значимым, что
