– У человека всегда есть молодость.
– Не всегда.
– Всегда, - сказала девушка утвердительно. - Я это знаю точно. Вон даже колодец. Он старый, а молодость у него есть. Стоит из него глотнуть один только глоток, и сразу почувствуешь.
– Тогда стоит из него глотнуть сейчас.
– Сейчас это необязательно.
Девушка слепила еще комок снега и швырнула его вперед.
Снежок упал на дорогу и рассыпался.
И тогда они тихо пошли под сосны, которые стояли, широко расступившись. Вдоль березника. Если сквозь березовую чащу смотреть на озеро, становится ясно, что вылиты березы из розоватого льда. Лед берез прозрачен, и видно, как внутри поднимаются снизу потоки, похожие на ручьи.
Так они шли молча, и Андрей чувствовал, что девушка тоже смотрит под ноги, иногда поднимая голову и глядя вперед. Там, впереди, замерла вдоль дороги аллея могучих елей. Каждая из них была похожа на целую страну, охваченную зеленым торжественным мраком.
Вошли в аллею, как в глубину пруда. Водянистый воздух шелестел, разводил перед глазами круги, полукружия, струи. Шли аллеей, словно плыли. Вышли к деревянному дому с высоким крыльцом. Перед домом на мощном пне стояла крошечная пушка и смотрела заколоченным дулом.
– Из этой пушки раньше стреляли, - сказала девушка.
– По воробьям? - спросил Андрей.
– Не нужно смеяться, - строго сказала девушка. - Из нее стреляли в честь гостей. Салют. - А почему бы не выстрелить сейчас? - предложил Андрей. - Мы разве не гости?
– Нельзя сказать, чтобы мы были гости. - Девушка задумалась. - Да и пушка сейчас забита.
В глубине сада поблескивала инеем широкая бревенчатая звонница. На ней замерло более десятка больших и малых колоколов. Маленькие висели словно купчики: важные, но простодушные. Побольше - как бояре. Девушка тронула самый меньший. Воздух вокруг улыбнулся, и разошлась в нем рябь. Девушка качнула другой колокол, побольше. В воздухе прозрачно заискрился иней. Девушка весело посмотрела в глаза Андрею.
И Андрей встретился с ней взглядом. Лицо девушки, чистое и свежее на морозе, все казалось усыпанным веснушками. Глаза смотрели доверчиво голубой веселой прозрачностью. Чудилось, будто и во взгляде замерли веснушки, как замирает уносимая ветром листва.
Девушка тронула третий колокол, постарше. И закачались в воздухе хлопья снега.
– Это кто же там? - раздался позади веселый энергичный голос.
– Это мы, - сказала девушка и обернулась.
– Ну и что же, что вы!
Подошел немного приседающей быстрой походкой мужчина в куньей шапке. Сам старый, красивый, с длинным носом.
– Ну и что же, что вы! Кто вы такие? - спросил мужчина.
Он стоял в черном расстегнутом полупальто, полупустой левый рукав которого был засунут в карман.
– Это мы, - повторила девушка. - Разве не видите?
Мужчина долго стоял и смотрел, смотрел приветливо. Потом подошел к звоннице и один за другим тронул каждый колокол.
Когда прогудел самый старший, сугробы вокруг колыхнулись и долго потом успокаивались.
– Вот так, - сказал мужчина строго.
– Конечно, так, - согласилась девушка.
– Слушайте с вечера. На них отбивают время. - Мужчина постоял, его лицо сделалось чуть грустным, он запахнулся и пошел через дорогу к дому. На двери этого дома было написано: “Здесь не музей, а квартира”. Вдоль стеклянных стен веранды стояли кувшины, горшки, самовары.
– Я его знаю, - сказала девушка, - он добрый.
Теперь пошли через мостик мимо красного, крупной кладки, здания к лесу. В просторной роще среди сосен и елей поднимался ветер. Чувствовалось, что вокруг рощи метель уже гуляет, а здесь еще только раскачивались вершины. Потемнело, словно кто мутным взглядом уставился в глубину леса. Деревья встревожились. От них пошел такой звук, будто раскачивались колокола. Ударило впереди. Коротко. Без отзвука.
– У Маленца, - сказала девушка тихо.
Ударило сзади. Далеко, далеко. Тоже отрывисто.
– Над Кучанами, - сказала девушка еще тише.
В стороне высоко прошел тонкий удар. С отзвуком.
– В Тригорском, - девушка наклонила голову, вслушиваясь. Она немного вздрагивала от каждого удара. И замирала.
– Метель начинается, - сказал Андрей.
– Да, да, - согласилась девушка рассеянно, - скоро уже ничего видно вокруг не будет.
С вершин осыпались снега и устанавливали по лесу сухие серые сумерки. Девушка подняла воротник пальто. Зашагала медленно, как бы отсчитывала шаги.
– Пойдемте ко мне, у меня есть печка и сухие дрова, - сказал Андрей.
– Да, да…
– Я затоплю печку. В комнате станет тепло.
– В такую ночь хорошо спать на веранде. Все звенит, и кажется, что куда-то несешься… Ну ладно, до свидания.
Девушка остановилась. Лицо ее потемнело, по нему пробегали быстрые тени. Будто пробегали облака.
– Зайдемте ко мне, - попросил Андрей.
– Что вы! - улыбнулась девушка. - Я ни к кому не захожу. До свидания.
– А мы еще встретимся?
– Конечно.
– А как я вас найду? Как зовут вас?
– Я сама вас найду. Или встаньте среди леса. Или над озером. И скажите: “Ау”. Хотите громко, хотите чуть слышно. Или про себя. Ну пока.
Андрей пожал ее руку.
– Не грустите, - сказала девушка.
– Что вы…
Тихими шагами Андрей направился к дому.
Метель поднялась во все небо. Она гудела в стенах и замирала за окном. Она подстерегала, прикидывалась на мгновение спокойной, всматривалась в окно, потом взвивалась и уносилась в сад. Сад стонал и, казалось, лопался от напора. В печке гудело, но сам огонь был весел. И на сердце было спокойно. Легко было на сердце. Только грохотали из-за стены чудовищные аплодисменты и крики очередного хоккейного матча да ревел приемник бешеной какой-то музыкой. Казалось, музыка эта сама участвовала в хоккейном матче, раздувала его, ломала клюшки, сносила ворота. Пожалуй, на стадион тоже пришла метель и сметала трибуны.
Андрей закрыл глаза и лицо подставил доброму теплу печки. Его клонило в сон. Только перед глазами светился небольшой комок снега, он искрился и покачивался на ветке. Однако скрежет и вой из-за стены нарастали, и сон никак не слетал.
“Может, и вправду пойти на веранду?” - подумал Андрей.
Он захлопнул дверцу печки, иодпер ее маленькой кочергой.
Накинул большую толстую шубу и коридором сквозь музыку и аплодисменты прошел на веранду. Там на топчане лежал матрац и подушка без наволочки. Ни приемника, ни телевизора слышно тут не было. И Андрей прямо в шубе лег на постель.
