Что до Холодца… Холодец даже не баран. Он был не прочь заделаться бараном, но бараны воспротивились. Он носит значок «Стадо Баранов» и постоянно возится с компьютерами. Холодец мечтает стать гениальным программистом в стильных круглых очках с толстыми стеклами и разношенном анораке, чтобы к двадцати годам разбогатеть и сделаться миллионером. Но, на худой конец, он был бы не против стать просто парнем, чей компьютер не дымится и не воняет горелым пластиком каждый раз, стоит его включить.
А сам Джонни…
Если у тебя едет крыша, ты знаешь, что она едет? А если ты уверен, что она НЕ едет, откуда тебе знать, не ошибаешься ли ты?
— Недурной был фильм, — сказал Холодец. Они сходили на новый фильм, который шел в зале «В» кинотеатра «Одеон». Они вчетвером всегда ходили на новые фильмы, если была надежда, что на экране будут палить из лазеров.
— Но нельзя путешествовать во времени и не изменить историю. Все перепутается, — возразил Ноу Йоу.
— В этом-то вся и фишка! — подхватил Бит-мак. — Самый смак; я был бы даже не прочь вступить в полицию, если б они работали во времени. Отправляешься в прошлое и говоришь: «Эй, ты — Адольф Гитлер?», а он: «Ах-тунг, йаа, це я!», и ты его бац!!! — из помповухи. И нет проблем.
— Да, но ты ведь можешь случайно прикончить собственного дедушку, — терпеливо принялся объяснять Ноу Йоу.
— Не-а. Мой дед на Гитлера ни капельки не похож.
— Да из тебя вообще стрелок не очень-то, — встрял Холодец. — Тебя же выгнали из пейнтбольного клуба, забыл?
— Да они просто обзавидовались, что сами не доперли до ручных пейнт-гранат, пока я им не показал!
— Это была банка с краской, Бигмак. Двухлитровая.
— Да, но в игре это была граната!
— Мог хотя бы крышку чуть-чуть ослабить. Шону Стивенсу пришлось швы накладывать.
— Послушай, я имел в виду не то, что ты прямо придешь и застрелишь своего собственного дедушку, — громко перебил Ноу Йоу. — Просто из-за путешествий во времени получается путаница. Ты можешь так изменить прошлое, что вообще не родишься на свет или машину времени так и не изобретут никогда. Как в том фильме, где в прошлое заслали робота, чтобы он прикончил мать парня, который, будет крушить роботов, когда вырастет.
— Угу. Классный фильм, — сказал Бигмак, расстреливая витрины закрытых магазинов из воображаемого пулемета.
— Но если бы этот парень так и не родился, как бы роботы из будущего вообще о нем узнали? — сказал Ноу Йоу. — По-моему, полный бред.
— Ас каких это пор ты заделался таким экспертом по путешествиям во времени? — спросил Холодец.
— Ну, у меня дома три полки кассет «Звездного пути».
— Отстой!
— Фигня!
— Маздай!
— Все равно, — гнул свое Ноу Йоу. — Если отправляешься в прошлое, можно там такого напортачить, что получится, будто ты туда вовсе и не отправлялся. И тогда ты застрянешь там, в прошлом. То есть ты не сможешь вернуться, потому что в том времени, откуда ты прыгнул назад, тебя не существует. А если и сможешь, то не в свою жизнь, а вроде как в параллельный мир, потому что из-за того, что ты натворил в прошлом, в твоем мире тебя уже нет. Поэтому прыгнуть вперед во времени можно только туда, где тебя не было. И ты застрянешь там.
Остальные попытались переварить сказанное.
— Ха, да нужно быть чокнутым, чтобы разобраться в этих путешествиях во времени, — заявил Холодец по размышлении.
— Кстати, Джонни, вот Блестящая Перспектива как раз по тебе, — сказал Бигмак.
— Бигмак! — шикнул на него Ноу Йоу.
— Ничего, — сказал Джонни. — Врач говорит, я просто слишком переживаю по всяким поводам.
— А как тебя проверяли на чокнутость? — спросил Бигмак. — Гвозди здоровенные, электрошок и все такое?
— Нет, Бигмак, — устало вздохнул Джонни. — Просто задавали вопросы.
— Типа: «Ты, случайно, не псих?»
— Тогда, значит, есть смысл путешествовать в очень-очень далекое прошлое, — сказал Холодец. — Во времена динозавров. В такую старину можно не опасаться, что случайно застрелишь собственного дедушку. Если только он не совсем уж древний. К динозаврам можно отправляться спокойно.
— Класс! — обрадовался Бигмак. — Я бы пошмалял их из моего плазменного карабина!
— Ara. — Холодец закатил глаза. — Это многое объясняет. Почему динозавры вымерли шесть миллионов лет назад? Да потому, что раньше до них Бигмак не добрался!
— Но у тебя же нет плазменного карабина, — сказал Джонни.
— Если у Холодца есть машина времени, то у меня — плазменный карабин.
— А-а. Тогда все в порядке.
— И портативная торпедная установка!
Машина времени, думал Джонни. Это было бы здорово. Можно было бы переправить собственную жизнь, чтобы все было так, как хочется. Можно было бы просто отправиться в то прошлое, когда с тобой случилась какая-то пакость, и проследить, чтобы все обошлось. Отправиться куда угодно и сделать так, чтобы ничего плохого вообще не происходило.
Тем временем Холодец, Бигмак и Ноу Йоу продолжали разговор. Разговор тек традиционно извилистым руслом.
— И вообще, еще не доказано, что динозавры вымерли!
— Ну да, конечно, вон они, вокруг нас бродят!
— А может, они показываются только по ночам, или маскируются, или что-то типа того…
— Стегозавр красного кирпича? Ярко-красный бронтозавр номер девять?
— А что, это идея! Представляете, подгребает к остановке динозавр, замаскированный под автобус, народ туда заходит и пропадает с концами! Оооо-Ииии-Оооо…
— Не-а. Накладные носы. Накладные носы и бороды. Загримированные ящеры шляются по улицам, а когда какой-нибудь прохожий зазевается — хвать! И только ботинки на асфальте остались, да еще ну о- очень здоровенный тип в огромном плаще торопливо чешет прочь…
А Джонни думал о Парадайз-стрит. Парадайз-стрит в эти дни частенько занимала его мысли. Особенно по ночам.
«Вот если бы людей, которые жили там, спросили, стоящая ли идея — путешествия во времени, — думал Джонни, — они бы наверняка согласились. Никто не знает, что произошло с динозаврами, зато мы знаем, что сталось с Парадайз-стрит. Хотел бы я вернуться в прошлое Парадайз-стрит».
Откуда-то послышалось шипение.
Ребята принялись озираться.
Между видеотекой и магазином, торгующим подержанной одеждой в благотворительных целях, был узкий проулок. Шипение доносилось оттуда. Потом оно перешло в рык.
Очень неприятный рык. Он ввинчивался в уши, пробивал рассудок навылет и вонзался
прямиком в генетическую память. Когда первая человекообразная обезьяна решилась спуститься с дерева и неловко поковыляла по земле с целью проверить на практике новомодную идею прямохождения, будоражившую умы молодых обезьян, больше всего на свете она боялась услышать именно этот звук.
Низкое горловое рычание, доносившееся из проулка, недвусмысленно говорило каждой мышце тела: беги и залезь куда-нибудь повыше. И желательно, сбрось с высоты несколько кокосов.
— Т-там в переулке что-то есть, — проговорил Холодец, озираясь в поисках подходящего
