начальством. Нет, на него никто не кричал. Но без обиняков дали понять, что сейчас, когда до выборов всего месяц, его, Кребса, судьба висит на волоске. Оппозиция использует события для захвата голосов обывателей. И если он, инспектор, в округе которого творятся такие неслыханные доныне преступления, через две недели не обнаружит и не передаст суду виновников, его принесут в жертву политике.
Кребс подошел к письменному столу, снял телефонную трубку и срывающимся с диска пальцем набрал номер.
– Контора Грега? - Он переложил трубку, ставшую влажной от потной ладони, в другую руку. - Это инспектор Кребс, здравствуйте. Мне нужен Том. В отпуске? Он мне необходим. Да, да, именно необходим. Найдите его, пожалуйста, и сообщите - он нужен мне, Кребсу, как воздух. Спасибо.
Здание аэровокзала напоминало огромный голубоватый брусок льда, поставленный на длинные круглые и тонкие колонныподпорки. Тучи сплошь закрывали небо. Еле-еле моросил дождь.
Том Грег благодарно улыбнулся молоденькой стюардессе, поднял короткий воротник плаща, легко сбежал по пологому трапу и по выложенной разноцветной плиткой мокрой дорожке направился к широкой стеклянной двери с яркой неоновой надписью: “Добро пожаловать в наш прекрасный город”. Миновав турникет, он пересек холл и, нащупав в кармане десять центов, сунул голову в похожую на приклеенную к стене прозрачную плексигласовую раковину - кабину телефона-автомата. Грег набрал номер и несколько секунд спустя услышал знакомый глуховатый и родной голос: - Кребс.
– Здравствуйте, это Том. Что тут у вас стряслось? Надеюсь, ничего страшного с семьей? Я звоню с аэродрома. Где мы встретимся?
– Добрый вечер, Том. Очень рад, что ты приехал. Извини, ггрйшлось побеспокоить, дело серьезное, а времени нет.
– Чепуха. Мне уже начинал надоедать отдых, и я, наверное, и так прикатил бы через недельку, а то и раньше. Где и когда мы встретимся? Как дела дома?
Кребс молчал.
– Может быть, у тебя? - неуверенно произнес Кребс.
– Отлично. Я еду домой, буду там минут через тридцать - тридцать пять, вы тоже выезжайте. До свидания. - Грег повесил трубку. Да, случилось действительно что-то из рук вон выходящее, если старик даже не поинтересовался его здоровьем.
Он подхватил мягкий полосатый чемоданчик с “молнией” и втиснулся в говорливый поток выходящих на квадратную, обсаженную серебристыми елями, блестевшую влажным асфальтом площадь.
Он свернул налево и быстрым шагом припустил к стоянке такси.
Машина тронулась, сделала большой круг, выскочила на широкую автостраду и понеслась к сияющему вдали огнями городу.
Через десять минут машина остановилась у небольшого четырехэтажного дома, окрашенного по штукатурке коричневой краской.
Том вылез из такси, расправил помявшийся плащ, расплатился, подхватил чемодан и побежал к подъезду. Он был рад, что сейчас увидит своего названого отца. Том ворвался в квартиру и с восторженным возгласом бросился к сидящему на диване человеку. Тот поднялся навстречу и протянул руки. Грег на миг замер. До чего же изменился Кребс! Голова стала совершенно белой. Он похудел. На лбу резче- обозначились складки. Глаза потускнели, он выглядел больным или смертельно усталым.
– Да что с вами? - воскликнул Грег.
– Плохо, мальчик, плохо. - Кребс положил свои большие руки ему на плечи. - Очень плохо. Давай присядем.
– Хорошо. Присаживайтесь, Я приготовлю кофе. Принесу шлепанцы.
Кребс снял мундир, сунул ноги в подставленные Томом тапочки, слегка постукивая горлышком бутылки о край рюмки, налил себе коньяк, выпил, облизнув губы и, отхлебнув из чашки горячий кофе, поставил ее на столик.
– Разговор, как я уже тебе говорил, предстоит долгий. Постарайся не перебивать меня, иначе я собьюсь. Мне понадобилась твоя помощь. Помощь криминалиста, сыщика, детектива и человека, которому я полностью во всем могу доверять. Да, да, не удивляйся, пожалуйста. И если уж я, бывший комиссар, один из лучших когда-то комиссаров, пришел за помощью, значит, действительно дело дрянь. Мне известно - ты с отпуска не читаешь газет, а тем более находясь далеко за океаном. Поэтому слушай. Все началось дней десять назад, в субботу. Если мне не изменяет память - сейчас это бы было неудивительно, - ты как раз только что улетел на Гавайи.
– Совершенно точно, - подтвердил Том. - Я проводил Джин и днем уже порхал в воздухе.
– Так вот. Я сидел, как обычно, дома, когда позвонил дежурный и передал приказ немедленно прибыть к собору Благодарения, ибо там, как он сказал, творится что-то неописуемое. Приближаясь к собору, я увидел огромную возбужденную толпу. Нет, это не была демонстрация, сборище хулиганов или что-либо подобное. Никаких флагов, плакатов, камней и пустых бутылок. Толпа зевак - лучше не назовешь. У подъезда впритык стояли полицейские и санитарные машины. Повсюду масса наших ребят - в форме и штатском. Как только я выскочил из автомобиля, ко мне подбежал младший инспектор Брайс. Если бы ты его видел! Этот безусловно храбрый человек был бел как молоко, трясся и заикался. Да, да, заикался. Ты только представь - заикающийся гигант Брайс. Он, сбиваясь, доложил мне следующее: в церкви состоялось бракосочетание известного мультимиллионера, короля химической промышленности, знаменитого Дика Робинсона и Кристины Хупер. Все было подготовлено по самому высшему классу. Среди друзей и знакомых, почтивших своим присутствием столь важную церемонию, находилось много весьма влиятельных особ нашего города, десятки журналистов, фото-, кино-, радио- и телерепортеров. И вот, когда наступил самый торжественный момент, в храме погас свет. Правда, он почти тотчас вспыхнул снова. Но по мне лучше бы он и не зажигался вовсе. - Кребс взял бутылку и налил коньяк, опять горлышко, предательски выдавая дрожь пальцев, стучало по рюмке. - Как только стало светло, ты даже не можешь вообразить, что там творилось. Боже мой!
– И что же там было? - спросил Том.
– Ни-че-го, - отчеканил Кребс и прикрыл на миг веки.
– То есть как ничего?
– Представь себе: на них ничего не было. На женихе, невесте, гостях и прочих. Они стояли, вернее метались, голые, в чем мать родила. Кто-то раздел их за те мгновения, покуда было темно. В церкви началась паника, некоторых в суматохе изрядно помяли, а иных и совсем задавили. Это был настоящий бедлам. Орали люди, орали полицейские, орали журналисты. Кто-то истерично хохотал, кто-то выл, кто-то исступленно чихал. Занимались своим делом фотографы и операторы телевидения, уж они-то погрели на этом руки. С огромным трудом удалось навести относительный порядок. На следующий день газеты пестрели броскими заголовками и пикантными, если можно так сказать, снимками. Разразился скандал, какого еще не видывал город. Оппозиция захлебнулась от восторга - уж такой шанс перед баллотировкой упустить нельзя.
Они несколько минут сидели молча. Затем Кребс опять потянулся к бутылке и тихо, почти шепотом произнес:
– Но на этом не кончилось. Как бы не так. Спустя два дня то же повторилось на выставке декоративных цветов, организованной этой самой Хупер, теперь уже миссис Робинсон. В павильоне экзотических растений одиннадцать человек - среди них восемь женщин - снова расстались со своей одеждой. Пресса визжала от восторга, заполняя прилавки киоскеров специальными выпусками и фотоприложениями. Оппозиция, наверное, ставила сотни свечей этим гангстерам, столь удачно и своевременно пришедшим им на помощь.
– Подождите, а не могли они это подстроить сами, кто-то из их рядов? Из тех, кто претендует на посты в новом правительстве?
– Я тоже сначала подумал так, - ответил Кребс. - Этo было бы вполне закономерно. Но одно обстоятельство смешала мне все карты. Если о двух предыдущих происшествиях я информирован через других лиц, то третьему был свидетелем сам. Да, да, настоящим свидетелем с начала и до конца. - Он осушил одним махом рюмку и, вытерев губы ладонью, сказал: - Позавчера. В театре-варьете “Голубые
