винчестером. - Желание твое невыполнимо. Властительница Лунного Огня не открывает свой лик чужеземцам. Даже если чужеземец случайно ее увидит, узнает ее небесную тайну, ему несдобровать. Он неукоснительно найдет смерть. На линии света и тьмы. В ночь лунного затмения.
– На линии света и тьмы… В ночь лунного затмения… - ошарашенно повторил Розетти.
И здесь в первый и в последний раз заговорил жрец.
– Это так же невозможно, как одному из вас, восседающих в колесницах, подарить Верховному Владыке лунных ратников, - поясной поклон в сторону вождя, - свою колесницу. Вашей колеснице негде бегать среди наших скал, в нашем лунном свете. Лунная дева умрет в вашей тьме.
Жрец величественно повернулся и вскоре скрылся в башне.
Чтобы как-то сгладить неловкость, я спросил вождя, часто ли навещает лунных ратников светозарная дева. Оказалось, это случается один раз в году. Да, лишь раз в году из башни Смерти Луны переносит она лунный огонь в Лунную Колыбель. В эту ночь людей по всей Земле подстерегают великие несчастья и беды, если они не принесут жертву Властительнице Лунного Огня. Малые злоключения нависают над смертными во все остальные новолуния и полнолуния. Злоключения можно отвести разжиганием костров с добавлением в пламя лунника - сухой лунной травы, барабанным боем, поеданием живого сердца жертвы. Так повелось исстари, с тех самых пор, как лунные ратники прилетели на Землю. Это произошло ровно 62 тысячи лун тому назад.
Я призадумался: 62 тысячи лун - это около 5 тысячелетий! Вот в какие непредставимые, догомеровские дали времен уходил обряд пришествия Хранительницы Лунной Благодати.
– Значит, в ночь прилета лунной девушки надо обязательно отведать сердце петушка? - спросил улыбаясь Виктор.
– Надо съесть живое сердце, - тихо отвечал вождь, и глаза его блеснули. - Еще при моем деде жрец съедал непетушиное сердце.
Мы замолчали. Я взглянул на часы. Было около полуночи.
Луна поднималась все выше, чуть освещая вечные снега вершин. Пора было возвращаться в город. Вождь с телохранителями проводил нас к машинам. Мэр подарил вождю несколько ящиков с вином и провизией, топор и двуручную пилу. Они быстро о чем-то переговорили, затем обнялись. Старый вождь заплакал.
– Зачем он плачет? - спросил Розетти. - Это я, болван, причинил ему горе. Будь я проклят со своим змеиным языком, черт меня дернул сболтнуть насчет поездки в дансинг. Разрази меня гром с Везувия!
Мэр сказал:
– Он плачет потому, что Властительница Лунного Огня отняла у него единственного внука. Три года тому назад он упал в пропасть. А за год до этого погиб его сын. Лунным ратникам нужен вождь только из рода Верховных Владык. Вот старик и зовет меня к себе, предлагая место Держателя Лунного Пера, с тем чтобы после отлета его души я стал вождем. А какой из меня вождь при врожденном пороке сердца и страсти к рулетке?
Как выяснилось, вождь был его дядей.
Я вытащил из багажника прозрачную коробку с точной копией “Перуна” - в десятую часть натуральной величины, поставил у ног вождя, снял крышку и объяснил, что это наш общий подарок Владыке лунных ратников.
Вождь заулыбался, потер в задумчивости лоб.
– Прозорлив и многомудр мой великий жрец, - изрек наконец вождь. - Большой колеснице негде бегать среди наших острых скал. А детенышу колесницы бегать не надо. Пусть он всегда спит на моем троне.
Он радовался как дитя, этот глубокий старик. Но главная радость ждала его впереди.
– О Владыка, детеныш колесницы тоже умеет бегать. И даже лазить по скалам. Надо только за ним присматривать. На этой доске - цветок с четырьмя лепестками. - Я протянул вождю пульт дистанционного управления. - Нажмешь верхний красный лепесток - детеныш бежит вперед, зеленый - назад, оранжевый - влево, синий - направо. А в центре доски - глаз, он всегда примечает, куда бежит детеныш. Скатится к ручью - видно ручей. Заберется на холм - видишь его на холме.
С помощью мэра вождь тут же позабавился маневрами нашей модели. Не скрою: давно я не встречал таких довольных вождей.
– Далеко ли может убежать детеныш колесницы? - спросил вождь.
– Он может бежать без передыху одну Луну. Но если доску днем держать на солнце, детеныш никогда не устанет. Но доску лучше не ронять.
– Я поручу охранять доску обоим моим колдунам, - торжественно провозгласил вождь. - Колдуны будут держать ее на солнце, от восхода до заката. И никогда, пока я жив, не уронят. Благодарствую, восседающий в колеснице. Никто так не радовал сердце Верховного Владыки лунных ратников, как ты. Какую награду хочешь ты увезти туда, - он сделал жест в сторону, противоположную белым вершинам. - Туда, во тьму?
Ко мне нагнулся Розетти и сбивчиво зашептал:
– Грандиозный момент, сеньор Таланов. Надо выклянчить хотя бы одно блюдо, на которых подавали этих зажаренных тварей. Лично у меня блюдо было золотое, я определил но весу, да и на зуб попробовал. Чистейшее золото, клянусь святым Януарием.
…И я вспомнил о гравейросе. Другого такого случая в жизни уже не представится, подумалось мне. Эх, была не была…
Вполголоса я растолковал мэру свою просьбу, но вместо ответа был удостоен долгого тяжелого взгляда.
– Если моя скромная просьба невыполнима, будем считать мне наградой ваш взгляд, - сказал я, глядя прямо в глаза мэру. - Его-то я и увезу туда, во тьму.
Мэр попытался улыбнуться.
– Некоторые награды можно и не успеть получить при жизни, - произнес он. - Во всяком случае, мой отец еще помнил времена, когда за подобную просьбу чужака спокойно прикончили бы на месте.
– В те замечательные времена не было ни таких колесниц, - я показал на “Перуна”, - ни их бегающих детенышей. Между прочим, один из детенышей дожидается вас в ЛаПакуа.
Давно я не встречал столь счастливых племянников вождей.
Владыка лунных ратников удалился с мэром, чтобы вскоре вернуться и объявить, что награда будет мне вручена там, внизу, во тьме.
А Розетти получил награду сразу. Камень, прожженный слезою Хранительницы Лунной Благодати, и пару живых куй в деревянной клетке.
3. ДА НЕ ОПУСТЕЕТ ТВОЙ ДОМ, ЧЕЛОВЕЧЕ!
На другой день закрутилась привычная свистопляска. В минуты отдыха не раз я вспоминал ночь на линии света и тьмы.
Иногда я доставал плоский сосудик из обожженной глины, осторожно вытаскивал деревянную пробку, принюхивался. Пахло скошенным лугом, цветущим анисом, полынным терпким настоем. И сразу накатывала тоска. Хотелось бросить все: безумную гонку по чужой земле, интервью, встречи, речи, поломки, промежуточные финиши, желтые шлемы лидеров - все хотелось бросить, сесть на самолет - и домой, к родным пенатам, к шуму сосен, к стогам, плывущим сквозь заречные туманы…
Мы выиграли с Виктором “Золото инков”. Но то была наша последняя победа.
В Кальяо мы погрузили “Перуна” на теплоход “Тысячелетие России”, разместились в каютах и вволю отоспались. До отплытия оставались считанные дни.
Как-то вечером, посмотрев в местном кинотеатре широко разрекламированный фантастический боевик “Осада Марса”, мы вернулись на теплоход.
– Я заскочу к тебе, если не возражаешь, фантазер. Через полчасика, ладно? - сказал Виктор и заговорщицки- подмигнул.
Он появился, держа в руке жестяную коробку с кинолентой.
– Отгадай, каким боевиком я порадую победителя? - спросил Виктор, потрясая коробкой.
– Финишным боевиком, - отвечал я. - Нас подкидывают в небеса, ты до ушей улыбаешься, из карманов у тебя вываливаются отвертки, реле, контргайки и все прочее, а я обвил, как удав, кубок, который, как ты точно подметил, переделан из самовара.
