Вместе с О. К. Библией КВП представила Литургический Сборник и Комментарии - работу, замечательную во многих отношениях, и не только благодаря ее краткости (она была в два раза меньше О.К. Библии), но также благодаря присущей ей интонации сочувствия к человечеству и беспощадного самобичевания.
Начало Комментариев адресуется к антогонистическим правителям:
'Люди, не находящие ответа в суннах (десять тысяч религиозных историй из Шари-а), теперь обращаются к собственному разуму. Люди жаждут света. Религия есть нечто иное, как самый древний и благородный путь, следуя которому люди стараются увидеть смысл во Вселенной Господа Бога. Ученые ищут законы, которым подчиняются события. Задача религии - посвятить людей в эти законы'.
Заключение Комментариев было выдержано в более суровом тоне, что, вероятно, предопределило их судьбу.
'Многое из того, что называется религией, несет на себе бессознательный отпечаток враждебности к жизни. Истинная религия должна учить тому, что жизнь наполнена радостью, угодной Богу, что знание без действия - лишь пустота. Все люди должны понимать, что сведение религии лишь к канонам и обрядам - это чаще всего обман. Истинное учение распознается очень легко. Его узнаешь безошибочно, ибо оно пробуждает в тебе чувство, которое говорит тебе: истину эту я знал всегда'.
По мере того как покрывались письменами листы шигавира и О.К. Библия распространялась по всей Вселенной, росло странное ощущение спокойствия. Некоторые сочли это знаком свыше, предзнаменованием единства.
Но судьба делегатов КВП показала обманчивость этого спокойствия. Через два месяца после того, как они вернулись в свои конгрегации, восемнадцать из них линчевали. Пятьдесят три отреклись в течение года. Было объявлено, что О.К.Б. - опус, обязанный своим появлением на свет лишь игре мысли. Было сказано, что ее положения грешат нездоровым интересом к логике. Началась волна пересмотров, склонных к проявлениям фанатизма. Эти пересмотры опирались на символизм ('Крест', 'Полумесяц', 'Трепет пера', 'Двенадцать Святых' и тому подобное), и вскоре стало очевидно, что древние верования и суеверия не считаются абсурдными у новых экуменистов.
Ниже мы приводим мнение по поводу семилетних усилий КВП.
'Галактофизический детерменизм' КВП был воспринят восемью биллионами лишь чисто внешне. Используя первые буквы аббревиатуры, они переделали это название в 'Комиссию Вселенских Проклятых (богом)'.
Председатель КВП, Тур Бомоко, улема цензуни, один из четырнадцати неотрекшихся (они вошли в историю как 'Четырнадцать Мудрых'), при - знал в конце концов, что КВП допустила ошибку.
'Нам не следовало пытаться создать новые символы, - сказал он. - Нам следовало помнить, что нельзя подвергать сомнению общепринятые верования, нельзя возбуждать любопытство, касающееся существования Бога. Мы выступили против ужасающей нестабильности человеческого разума и в то же время сделали свою собственную религию еще более твердой и деспотичной. Что означает эта тень, отразившая торный путь Божественного Предначертания? Она предупреждает о том, что символы озарены тогда, когда их первоначальное значение утрачено, и что сумма всех достижимых значений не существует'.
Двойственность смысла этого 'признания' не осталась непонятой критиками Бомоко, и вскоре он был вынужден отправиться в изгнание, где его жизнь зависела от милостей Союза. Умер он в Тьюпиле, уважаемый и любимый всеми, и последние его слова были: Религия должна стать отдушиной для людей, которые говорят себе: 'Я не таков, каким хотел бы быть'. Религия никогда не должна служить самоуспокоению'.
Хочется думать, что Бомоко понимал пророческий смысл своих слов. Девяносто поколений спустя О.К. Библия и Комментарии пронизали всю Вселенную.
Стоя на каменной гробнице, в которой покоились останки его отца, Пол Муаддиб процитировал слова из 'Наследия Бомоко':
'Ты, победивший нас, говоришь себе, что Вавилон пал и труды его обращены в прах. Я же скажу тебе, что каждый человек остается подсудным, у каждого есть своя скамья. Каждый человек - маленькая война'.
Свободные говорили о Муаддибе, что он подобен Абу Зайду, чей корабль совершил путь Туда и обратно. В данном контексте Туда означает в прямом переводе с мифологического языка Свободных в землю Ра- спирит, Алам ал-митал, где не существует физических ограничений.
Легко провести параллель между Абу Зайдом и Квизатцем Хедерахом, поискам которого была подчинена вся программа братства сестер Бене Гессерит, нацеленная на выведение новой расы, и который назывался Указующим путь, или Тем, кто может быть в двух местах одновременно.
Оба этих названия восходят непосредственно к Комментариям 'Когда закон и религиозный долг сливаются в единое целое, вся Вселенная становится твоим домом'.
Сам Муаддиб говорил о себе так: 'Я - сеть в море времени, способная вобрать в себя и будущее и прошлое. Я - движущаяся мембрана, от которой нельзя уйти'.
Эти же мысли можно найти и в 22 Калиме О. К. Библии, где говорится: 'Высказана ли мысль или не высказана, она реальна и имеет власть над реальностью'.
И когда мы читаем собственные комментарии Муаддиба в 'Столпе Вселенной', переведенные его святыми людьми, квизара Тафвидами, мы понимаем, сколь многим он обязан КВП и Свободным-цензунни.
Муаддиб: 'Закон и долг едины, так и должно быть. Но вспомните следующее ограничение - вы не можете познать себя полностью, вы всегда нечто меньшее, чем индивид'.
О. К. Библия: аналогичное замечание (61 Откровение).
Муаддиб: 'Религия часто содержит в себе примесь мифа, защищая нас от ужасов неуверенности в своем будущем'.
Комментарии: аналогичное замечание. Составители Голубой книги находят подобные высказывания и у Несху, религиозного писателя первого столетия.
Муаддиб: 'Ответственность за непредсказуемые и общественно опасные действия мимолетного, психически неполноценного либо невежественного индивида должна быть возложена на лицо, облеченное доверием'.
О.К. Библия: 'Любой грех может быть объяснен, по крайней мере отчасти, естественной порочной склонностью. Такая терпимость суть проявления слабости, угодной Богу. Голубая книга прослеживает это в древней 'Семитик Тавра'.
Муаддиб: 'Протяни руку свою и съешь то, что Бог вложит в нее. И когда насытишься, возблагодари Господа'.
О.К. Библия: идентичное замечание (Голубая книга находит следы этого замечания в Первом Исламе).
Муаддиб: 'Доброта - начало жестокости'.
Китаб ал-Ибар Свободных: 'Разве не дал Бог нам палящего солнца Ал-Лат? Разве не дал Бог нам Матери-Воды, Преподобной матери? Разве не дал нам Бог Иблиса - Сатану? И разве не от Шайтана узнали мы пагубность семени?
Коневелл называет пришествие Муаддиба своевременным с точки зрения религии, однако время имеет к нему лишь косвенное отношение. Как сказал сам Муаддиб: 'Я здесь, значит, я существую'.
Тем не менее, чтобы прояснить природу религиозного воздействия Муаддиба, нельзя упускать из виду, что Свободные - это дикие племена, чьи предки занимались освоением пустыни. Мистицизм вполне понятен, когда каждую секунду борешься за выживание, преодолевая враждебность естественной среды обитания. Ты здесь, значит, ты существуешь...
В подобной традиции страдание подсознательно воспринимается как наказание. Интересно отметить, что ритуалы Свободных почти полностью освобождают от чувства вины. В нем просто нет необходимости, ибо закон и религия для них одно и то же и одинаково считающие неповиновение грехом. Причину этого можно, вероятно, видеть в том, что их каждодневное существование требует жестокости суждений, часто смертельной, что в менее трудных условиях породило бы в людях непереносимое чувство вины.
Это - один из главных источников повышенного суеверия Свободных, если не принимать во внимание
