Комната оказалась вполне себе ничего. Два окна, широкая кровать. В углу стол с заправленной лампадой. На стене рядом с рукомойником – отшлифованная железная пластина. Разве что камин не затоплен, но холодно ночью быть не должно.
Молоденькая служанка – весьма симпатичная, если бы не побледневшее от страха личико, – принесла свежее постельное белье, переправила кровать и чуть ли не бегом выскочила из комнаты. Дура.
Следом забежал давешний малец и поставил на пол у рукомойника бадью с горячей водой. Дождавшись хозяина с обедом, я запер дверь и на всякий случай подсунул под нее заранее припасенный деревянный клин. Повесил на стул опостылевшие за время путешествия плащ и шляпу, кинул поверх полумаску и перчатки. Сапоги отправились в дальний угол комнаты, пояс с парой ножей заслужил более уважительного обращения, а вот кожаные штаны, жилетка и теплая рубаха… Нет, так не пойдет – мало ли в какой спешке собираться придется.
Аккуратно сложив одежду, я намылил подбородок, разложил вытащенную из сумки бритву и принялся соскребать колючую рыжую щетину. Отражение на отполированной железной пластине отчаянно кривлялось, и все же лучше так, чем опять бриться вслепую.
Много времени на приведение себя в человеческий вид не понадобилось, и, ополоснув лицо холодной водой, я снял крышку со стоявшего на подносе блюда. Что у нас здесь?.. Фаршированная щука. Плюс пара вареных яиц, два ломтя белого хлеба, зелень и кувшин с холодным пивом. Неплохо. Очень даже неплохо.
Расправившись с обедом, я вытащил из сумки три обтянутых кожей фолианта и переставил один из стульев поближе к окну. Пока не стемнело, стоит немного самообразованием заняться. Чуток почитаю – и спать. Денек завтра будет не из легких.
Вот только с чего начать? «Духи, бесы, призраки и особенности изгнания оных», «Бесноватость, как она есть» или «Ритуалы изгнания младших бесов»?
Ладно, начну с «Бесноватости…», а там видно будет. Хорошо бы, конечно, переодеться в нормальную одежду, спуститься вниз да гульнуть как следует. Потом вернуться хоть с той же пугливой служаночкой и кувшином приличного вина и…
Ну нет – никаких «и»! Сегодня придется обойтись пивом и книгами. Не самая лучшая компания для молодого здорового организма, но могло быть и хуже. И уж точно будет хуже, если завтра с утра не смогу с похмелья голову от подушки оторвать. Так что книги, книги и еще раз книги. А потом – спать.
Разбудили меня на рассвете. Получив мелкую медную монету, хозяйский мальчишка не подвел и заколотил в дверь еще до первых петухов. Отчаянно зевая и ежась от прикосновения к телу холодной кожи, я наскоро оделся, прицепил на пояс ножны с серебряным серпом и достал полумаску. Вроде все.
Ага! Совсем забыл. Нашарив на дне сумки пару длинных, слегка изогнутых кинжалов, спрятал их под плащ. Думаю, заметно быть не должно. Да даже если и углядит кто – не страшно. Имею право.
Утром Ронев показался еще более неприглядным, чем вчера по приезде. Уж не знаю, как такое могло быть, но те же самые дома и улицы сегодня вызывали неприкрытое отвращение. Грязь, серость и покрывающая все тень безнадеги.
Или дело во мне?
Поправив ремень сумки, я задумался и пришел к выводу, что не стоит забивать голову всякими глупостями. Надо сосредоточиться на деле. Как-никак я в этот городишко не развлекаться приехал.
И только под конец прогулки по словно вымершему городу я понял, что выводило меня из себя с самого начала. Тишина. Предрассветная тишина пуховой периной накрыла Ронев, и даже звон серебряных колокольчиков не мог разорвать ее мертвой хватки. А вот когда городок начал оживать – захлопали ставни, загромыхал подковывавший лошадей кузнец, забрехали на ранних прохожих собаки, – сразу стало легче. Будто из дурного сна в нормальный мир вернулся. Какая тишина, какие кошмары? Захолустье, оно захолустье и есть.
Стороживший калитку у ворот тюрьмы стражник завернулся в плащ и прислонился к стене в небольшом, защищенном от дождя и ветра закутке. Впрочем, показное разгильдяйство оказалось насквозь мнимым – дежуривший в будке караул внимательно приглядывал за своим выставленным на улицу собратом.
– Стой, кто идет! – перехватив алебарду, завопил молодой парень. Из-за дождя звона моих колокольчиков он не расслышал, а потому изрядно перепугался, углядев вынырнувшую из водной пелены фигуру в длинном плаще. – Замри, говорю!
– Ты часом не слепой? – не останавливаясь, поинтересовался я. Дрянная погода, как и предстоящее дело, вовсе не самым лучшим образом сказалась на моем настроении. – Где начальник караула?
– Проходите, господин экзорцист, – лязгнул зубами служивый. И когда решил, что его уже не расслышат, горестно вздохнул: – Еще один! Принесла ж нелегкая…
Резко остановившись, я обернулся, но парень отвернулся и упорно делал вид, что проглотил язык. Ничего не оставалось, кроме как распахнуть дверь караулки.
– Вы по делу, господин экзорцист? – поинтересовался начальник караула, сидевший у печки, в которой весело трещали поленья. Пузатому дядьке было на вид лет сорок, черные глаза внимательно пробежали по моей фигуре, лишь на миг задержавшись на серпе.
– Да. – Я положил сумку на пол и вытащил из нее футляр со списком письма коменданта тюрьмы. – По делу.
– А! Так вы из-за бесноватого, будь он неладен! – вернул мне письмо старший, едва глянув на бумагу. – Опоздали, господин экзорцист. Брат-экзекутор из Пламенной Длани уже с час как приехал…
– Уверен? – подался вперед я.
– Да разве ж их с кем спутаешь? – с довольным видом развел руками охранник. – И письмо у него тоже было.
– Отведите меня к коменданту, – распорядился я. Дело оборачивалось хуже некуда. Набравший большую силу на полуночи, особенно в Норвейме и соседних королевствах, орден с бесноватыми не церемонился. Те, кому повезло, заканчивали свои дни на костре, а вот кому не повезло… Ладно, не будем о печальном.
– Не могу, – пожал плечами начальник караула. – Дела у вас, господин экзекутор, получается, уже нет, а господин комендант страсть как не любит, когда его беспокоят без должной причины.
– Немедленно! – скрипнул зубами я.
– Сию минуту! – вскочил на ноги стражник. Уж не знаю, что он сумел разглядеть в моих глазах, но с лица заметно сбледнул. Выходит, все верно разглядел. – Яр, проводи господина экзорциста…
Внутренний двор, решетка, длинный темный коридор, открытый переход, лестница на второй этаж, караулка, снова коридор.
Путь до коменданта отложился в моей памяти плохо: в голове стучала одна только мысль: опоздал, опоздал, опоздал!
Ни чад факелов, ни вонь тюремных помещений не были способны ни на минуту отвлечь от заставлявшего бешено колотиться сердце предчувствия. Неужели все? Или еще что-то можно сделать?
Рывком распахнув дверь в секретарскую коменданта, охранник представил меня заспанному писарю и моментально умчался прочь. В полутемном помещении, кроме секретаря и двух охранников, никого не было, и я вновь скрипнул зубами.
– Как вас записать, господин экзорцист? – прикрыв рот ссохшейся от старости ладонью, зевнул писарь.
– Так и запишите. – Я направился к двери в рабочий кабинет коменданта. – Брат-экзекутор у господина коменданта?
– Да, он осмотрел бесноватого и только что вернулся… – кивнул старик и всполошился: – Но мне нужно имя!
– Разве жалкий набор звуков может передать уникальность человеческой души? – не оборачиваясь, бросил я и уставился на перегородившего дорогу охранника: – Ну и?
– С оружием нельзя, – указал на серп на поясе долговязый усатый ветеран. Якобы сонные глаза внимательно обшарили плащ, и, думаю, не совпади количество и форма колокольчиков с должными, сидеть мне в одиночной камере до скончания века.
