механика.
– Отлично, отлично,- заверил тот и добавил: - А только я тебя, Андрюша, опять про правый прицел предупреждаю, будь с ним осторожнее. Если руки чешутся, то играй на скрипке, а не с этой штукой…
– Ладно, слушаюсь,- засмеялся Андрей. Он запустил двигатель, прогрев его, запросил диспетчерскую и, получив разрешение на старт, шутливо сказал Марине: “Прощай, любимая, прощай навеки!…” - и осторожно поднял машину в воздух.
Набрав высоту и положив самолет на курс, Андрей включил автопилот и расслабился. По опыту он знал, что лучший способ успешно настроиться на разведку - не думать о ней вообще.
Именно поэтому он решил сейчас отвлечься и попытаться разобраться в собственной личной жизни, что являлось задачей не из легких. Молодой, симпатичный, окутанный дымкой неизведанного - “Разведчик!” - Андрей пользовался популярностью среди девушек. Но хотя он и рассыпал им свои неизменные “Привет, моя любимая!”, вычитанные где-то и намертво застрявшие в лексиконе, Андрей не испытывал тяжести любви. Да, ему нравились девушки, он стремился к общению с ними, к дружбе, но и только. Его ближайшей целью в жизни была не любовь и семья, а “слоеный пирог с шаровыми молниями”. Только после него Андрей был готов и на все остальное.
А вот сами девушки думали иначе. По крайней мере трое из них считали, что имеют на Андрея права, а он должен иметь по отношению к ним обязанности. Именно это и составляло основную трудность личной жизни Андрея. Он мучительно, но пока безрезультатно пытался найти необидный способ объяснить каждой, что при всех их достоинствах он не представляет ни одну из них в роли хозяйки “приюта трех пингвинов”, как величал Андрей свою квартиру. Название это он перенес из общежития зимовщиков в Антарктиде, где проходил летную практику.
Андрей мысленно, по очереди, представил их лица. Хорошие девушки, умные, симпатичные, но… Он тяжело вздохнул. Выхода по-прежнему не было видно.
Он сосредоточился, внимательным взглядом скользнул по приборам - справа налево - “порядок”, затем оглядел экраны переднего и бокового обзоров - “пока ничего”. Взгляд на хронометр - до заданного района одиннадцать минут полета. Зафиксировав важные детали в памяти, Андрей снова расслабился и сощурил глаза. Его отражение в зеркале экрана переднего обзора мгновенно стало похожим на японца.
Мозг Андрея снова, в который уже раз сегодня, переключился на трудности и проблемы личной жизни. Дело в том, что, кроме трех девушек, жаждавших руки и сердца Андрея, была и еще одна, которую он выделял среди других - Марина, диспетчер авиабазы. Но как раз она к Андрею относилась безразлично.
Впервые услышав от него “любимая моя…”, она сказала, что это не шутки, такими словами бросаться нельзя. Андрей в ответ рассмеялся и только отмахнулся, но с тех пор Марина ничего ему больше не говорила, а только улыбалась своей слабой, неопределенной - “дежурной”, по определению Андрея, улыбкой. Ни одно из приглашений Андрея провести вместе хотя бы час она не приняла, каждый раз находя “серьезные” и “убедительные” доводы для отказа. “Чем больше женщину мы любим” тем меньше нравимся мы ей”,- с досадой подумал Андрей.
Настроение начало стремительно падать.
– Ладно! Три полета - и все из головы выдует,- громко сказал он, чтобы успокоиться, и, глянув на хронометр, мгновенно забыл о личной жизни. До квадрата поиска оставалось чуть больше минуты полета.
Включив панорамный обзор на максимальное увеличение, Андрей взял на себя управление и снизил скорость. Впереди показалось мощное грозовое облако. “Так, прекрасно, грозовой фронт что надо”,- отметил Андрей. Он еще уменьшил скорость и осторожно вошел в черную тучу. Экраны сразу потемнели.
Время от времени они озарялись вспышками молний, тут же гаснущими - оптические фильтры срабатывали с небольшим запозданием. Самолет стало потряхивать - то сильнее, то слабее, но почти непрерывно. Молнии озаряли кабину все чаще. “Привет, лапушки, очень рад вас видеть, но мне нужны ваши кругленькие братья”,- мысленно обратился к ним Андрей, не сводя глаз с экрана и управляя самолетом с точностью автомата.
Слева и вверху на экране появился огненный круг. Шаровая молния! Андрей мгновенно поймал центр круга в перекрестье левого прицела. Рука привычно нажала на гашетку, упрятанную в прицельную рукоять. Отлично! Шаровая молния метнулась к самолету и исчезла в недрах левой ловушки. Одна есть!
И с первого же захода… Вот это настоящий лайтмен! Андрей удовлетворенно хмыкнул, так, вот и вторая мелькнула, почти по центру. Где же она? Задний экран! Стоп! Поворот, быстро!
Вот она! Так, под левый прицел, только под левый, центр… так…, залп!
Самолет тряхнуло, и молния, проскочив слева от Андрея, опять пропала во тьме черного грозового облака. Через минутудругую Андрей ее нашел и уже без происшествий отправил вслед за первой в левую ловушку самолета. Это было уже совсем неплохо, тем более что он облетел только около четверти огромной тучи по длине, и, в общем, в одной плоскости, по нижнему горизонту.
Но для Андрея этого “неплохо” было совсем мало. Он жаждал встречи со “слоеным пирогом”, он хотел поохотиться не за двумя-тремя “шариками”, а за сотней-другой мощных, ослепительно белых, высокоэнергетичных молний. Они виделись Андрею огромными фонарями в океане тьмы, надежно упрятанными внутри черного-черного грозового облака…
И он продолжал рыскать в недрах грозовой тучи, надеясь на встречу со своей заветной мечтой.
Переключая усиление экрана переднего обзора, Андрей задел локтем правый прицел. “Сколько уже говорили этим конструкторам - разнесите ручки чуть-чуть побольше, а все без изменений”,- со вспышкой злобы мысленно выругался Андрей и на глаз вернул прицел на место. “Опять Коля намылит шею,подумал он, остывая,- и будет по-своему прав”.
Он облетал грозовое облако по периметру. Темнота на экранах меняла цвет от иссиня-черного до стального, причем цвета эти клубились, двигались, жили и постоянно озарялись вспышками молний.
Но обычные молнии Андрея совсем не интересовали. Он был разведчиком шаровых молний - лайтменом. Ученые давно интересовались этими плазменными сгустками энергии - их природой, свойствами, условиями возникновения… Но шаровые молнии встречались человеку так редко! Да и вели они себя всякий раз по- разному, то убивая людей и сметая все на своем пути, а то, наоборот, безобидно резвились на глазах у всех и потом спокойно исчезали или гасли. Так что изучать их было очень трудно.
Но вот совсем недавно было открыто Л-поле, и проблема сразу решилась. Старшекурсники в школе разведчиков обычно рассказывали первокурсникам, посмеиваясь, что у шаровых молний и Л-поля любовь друг к другу. Как только Л-поле выстреливает лучом-кинжалом в молнию, она тут же бросается на кинжал и, умиротворенная, тихо застывает на “груди” Л-поля. История,.конечно, треп, но физически все точно или почти точно.
По всему миру стали создаваться авиабазы разведчиков шаровых молний - лайтменов. Самолеты оборудовались специальными ловушками для молний, на них устанавливались излучатели Л-поля, при помощи которых разведчики собирали шаровые молнии, или просто “шарики”, в ловушки.
Попав в “объятия” Л-поля, молнии становились тихими и послушными. Их доставляли в лаборатории, где ученые изучали их свойства, которые были весьма любопытны. Да и сами молнии, казалось, излучали какое-то очарование. Круглые светящиеся “шарики” были очень похожи на каких-то неземных, космических кошек. С ними и обращались, как с живыми существами.
А когда, спустя некоторое время, шаровые молнии начинали тускнеть, что говорило о недостатке энергии, их опять “замораживали” при помощи Л-поля, снова складывали в ловушки самолета-разведчика и отвозили в небо, где выпускали вблизи грозового облака. На жаргоне лайтменов это называлось “отпустить кошечек на волю”, и такие полеты любили все, считая их заслуженной наградой. Разведчики шаровых молний, эти асы неба, нередко смахивали слезинку, глядя на возвращение “шариков” в родную стихию…
В остальном работа у лайтменов была чрезвычайно опасной.
Шаровая молния скользила точно в ловушку при условии, что нить Л-поля пронизывала ее насквозь. Если же удар был касательным, молния прыгала в сторону и могла попасть в кабину самолета. Что за этим могло последовать, представить нетрудно.
Именно поэтому разведчикам выдавали ручные излучатели для корректировки траекторий, а также костюмы, в которых при опасности включалось защитное поле в виде кокона.
