болотно-зеленые. Мышиного цвета платье, крепкие, будто у крестьянки,
ноги в теплых чулках. Вроде как и не уродина, но…
Сексапильности во мне - не больше чем в размазанной по тарелке
остывшей овсянке.
Щелкаю свое отражение по носу и выскакиваю из дома. В отличнейшем
настроении, бодрая и веселая.
А на улице - хорошо!
Воздух после короткого проливного дождя чистый и свежий, развиднелось
и светит солнце. Тепло, но не душно. Во дворе бренчит на гитаре
симпатичный парень, и очень хорошо бренчит. Когда я прохожу мимо он
поднимает голову и улыбается.
Он всем улыбается. Он не человек, а программа. Смесь справочного
бюро, музыкального автомата и вахтера. Каждый уважающий себя дом
Диптауна обзаводится чем-то подобным. Либо играют во дворе
неправдоподобно вежливые и умилительные детишки, либо сидит на скамейке
чинная старушка, либо длинноволосый живописец с мечтательными глазами
стоит за мольбертом. А у нас - гитарист.
– Привет, - говорю я ему.
Иногда парень отвечает, но сейчас ограничивается лишь кивком. А я иду
дальше. Можно взять такси, но тут недалеко, лучше пройтись. Заодно можно
собраться перед беседой.
Дело в том, что на самом-то деле, я ужасно трушу.
Диптаун всегда был для меня местом для развлечений. С тех пор, как в
двенадцать лет я впервые вошла в глубину, тогда еще с папиного
компьютера и без всякого комбинезона. Ну а когда у меня появилась своя
машина, свой комбинезон - пусть даже 'подростковый', без некоторых
функций… Целоваться это не мешало.
И я носилась по глубине, прилипала то к одной компании, то к другой,
дружила и ссорилась, храбро пила виртуальное шампанское, несколько раз
виртуально выходила замуж и разводилась. В глубине были самые лучшие
концерты - на исполинских аренах, над которыми кружились цветные облака
и мерцали в такт музыке неправдоподобно яркие звезды. В глубине можно
было посмотреть самый новый фильм задолго до его выхода на экраны - в
роскошных пиратских кинотеатрах. В глубине можно было путешествовать - в
каждой стране, в каждом городе находится человек, который делает
виртуальную копию любимых пейзажей.
Конечно, были те, кто в глубине работал. Программисты, которым стали
не нужны офисы. Тьма-тьмущая бухгалтеров, дизайнеров, инженеров.
Преподаватели, обучавшие студентов со всего мира. Врачи,
консультирующиеся друг с другом. Таинственные дайверы, конечно, если они
есть на самом деле.
Но мне ни капельки не хотелось заниматься программированием или
бухгалтерским учетом! Я даже учиться предпочитала по старинке. И
поступила после лицея на юридический факультет: старомодный и солидный.
Но глубина все росла и росла. Ей уже не хватало неписаных правил. Ей
потребовались законы.
И юристы.
Я сворачиваю с людного проспекта, прохожу маленьким сквером с
заброшенным, высохшим фонтаном в центре. Вокруг как-то пустеет, будто
люди стараются обходить это место стороной.
Неудивительно. Тюрьмы никогда не пользовались популярностью. Даже
виртуальные.
Обнесенное высоким забором с колючей спиралью поверх, уныло-серое
здание за сквером - это виртуальная тюрьма русского сектора Диптауна.
Кто говорит, что мы отстаем от развитых стран? Может быть, в чем-то и
отстаем, но пенитенциарная система всегда следит за прогрессом!
Подхожу к единственным дверям в стене - узкие металлические створки с
крошечным окошечком-глазком. Нажимаю кнопку звонка. Пауза, потом
слышится железный лязг, окошечко открывается. На меня мрачно смотрит
крепкий парень, толстая шея распирает синий форменный воротник. Он не
произносит ни слова, ждет. И я молчу, лишь подаю в окошечко документы.
Охранник скрывается, теперь уже я терпеливо жду.
Много ли времени нужно, чтобы проверить подлинность документов в
глубине? Немного, но куда больше требуется на торопливые звонки
начальству.
Не возмущаюсь, жду. Поправляю прическу - будто с моим 'крысиным
хвостиком' что-то могло случиться. Я и сама, наверное, похожа на крысу:
поджарую, злую, битую и травленную, привыкшую смотреть на мир без глупых
иллюзий.
Ничего, так надо.
Дверь с грохотом открывается. Охранник козыряет, и словно бы
растерянно отступает в сторону, пропуская меня вперед.
За дверью - вовсе не тюремный двор, а полутемный коридор. Стена, судя
по всему, толщиной метров пять. Это вовсе не показуха. Пока я иду, цокая
каблучками по щербатому бетонному полу, в мой компьютер торопливо
закачиваются нехитрые тюремные интерьеры. Коридоры, комнаты охраны и
персонала…
Коридор кончается еще одной дверью. Охранник тянется, пытаясь открыть
дверь, но я его опережаю.
И выхожу в тюремный двор.
Спортивная площадка и площадка для прогулок. Ухоженные клумбы вдоль
дорожки, ведущей к тюрьме. Никогда не видела в России таких тюрем, ее
проектировщик содрал дизайн с каких-нибудь американских, из самых новых.
В такой тюрьме только перевоспитываться!
Охранник деликатно покашливает, я насмешливо смотрю на него. Вряд ли
это настоящий служака из внутренних войск, повидавший настоящие тюрьмы.
Здесь, в виртуальности, важны не физические данные.
– Идемте, - успокаиваю я охранника. - У вас всегда так безлюдно?
Мой доброжелательный тон охранника не успокаивает. Видимо, в
сочетании с брюзгливо поджатыми губами и вечно наморщенным лбом
доброжелательность кажется издевкой.
– Нет… не всегда… госпожа инспектор.
– Ничего, ничего, - говорю я так, что сразу ясно - очень даже 'чего'!
Мы входим в помещение тюрьмы. Это административный этаж, и лишь
решетки на окнах напоминают о суровой прозе жизни. Проходя мимо одного
из окон я провожу по стеклу кончиками пальцев. Так, чтобы немного лака с
ногтей попало на стекло.
Охранник ничего не замечает.
Персонала немного - нам попадаются две женщины в форме и разболтанный
