Маринка ему нравилась еще в институте. И не ему одному. Гладкое, крепкое личико, высокая шея, осанка… Помнится, Кирилл изрядно был удивлен, а то и обижен, когда она вдруг взяла и выскочила на последнем курсе замуж за этого увальня. Но Олежка, Олежка! Вроде никогда буяном не был…
– Садись, чего стоишь? - с досадой оглядев собственное жилище, бросил хозяин. - А я пока пойду по сусекам поскребу…
Кирилл, однако, предложением его не воспользовался и, пока друг Олежка скреб по сусекам, с нездоровым любопытством исследовал комнату. Впечатление складывалось странное… Вот, например, кресло. Прекрасное кресло - несомненно, часть гарнитура, а где же сам гарнитур? За железной дверью?
– Что пить будешь? - сердито крикнул из кухни Олежка, выгружая из холодильника обильную, судя по звяканью, выпивку и закуску.
– А что нальешь, - машинально отозвался Кирилл, изучая содержимое посудной горки. - Кроме цикуты, конечно…
Горка была новенькая, только что приобретенная. В посуде же наблюдался явный недочет и разнобой… Кирилл неуверенно хмыкнул и попытался вообразить следующую сцену: пьяный хозяин стоит с перекошенной мордой посреди комнаты, ворочая налитыми кровью глазами. 'Мое… - с ненавистью хрипит он. - Все мое… На мои деньги куплено…' С натужным стоном отрывает кресло от ковра - и вдребезги крушит хрусталь… А в это время зареванная супруга, отгородясь от беды железной дверью, лихорадочно набирает номер местного отделения милиции…
Картина, конечно, колоритная, в духе Шмелькова… Однако в том-то все и дело, что ни Маринка, ни Олежка в роскошное это полотно решительно не вписывались… Или уже вписались?
– Да бери какие попало… - ворчливо произнес за спиной вернувшийся из кухни Олег.
Кирилл нашел пару одинаковых стопок и два более или менее похожих фужера.
– А Мишка Локис в патриоты подался, слышал? - сказал он, водружая посуду на стол.
Олежка обернулся, уставился.
– С ума сошел? - испуганно осведомился он, непонятно кого имея в виду: то ли Мишку Локиса, то ли самого Кирилла. - С такой фамилией - в патриоты?
– Доказал, что русский, из крепостных, - ухмыляясь, пояснил Кирилл. Дескать, прапрадед у него то и дело баб в рощу уволакивал, ну а помещик начитанный - Локисом прозвал. С тех пор и пошло…
– Оборотни… - угрюмо сказал Олежка и вскрыл коньяк.
Кирилл засмеялся.
– Не принимай близко к сердцу, - посоветовал он. - Каждый устраивается как может…
Они выпили за встречу и закусили фаршированными оливками.
Несмотря на сверхкороткую стрижку в сочетании с ширящейся лысиной, Олежка Волколупов был и внешне вполне еще узнаваем: тот же толстячок с медвежьими ухватками и лицом обиженного ребенка.
– А Томка на рынке мясом торгует, - расстроенно сообщил он.
– Какая Томка?
– Савина.
– Хм… - неопределенно отозвался Кирилл. Томку Савину он, честно сказать, помнил плохо. Кажется, такая головастая, коренастенькая. - И что?…
– Ничего… Глаза прячет, боится, как бы кто знакомый не узнал… Ну, понятно: из редакторов - и вдруг в торговки! Подошел я к ней, поздоровался… 'А Игорь, - спрашиваю, - что делает?…'
– Игорь?… Позволь-позволь… Напомни…
– Да муж ее!… - Олежка недовольно мотнул головой. - Подручным сталевара был. Спрашиваю: 'Чем он занимается-то?' Смотрю: а у нее улыбка какая-то… Не знаю, беспомощная, что ли?… 'Людей, - говорит, убивает'. - Я: 'Как?' - 'А вот так, - говорит. - В киллеры подался…'
Муж - киллер, а жена мясом торгует? Шуточка о совместном предприятии напрашивалась сама собой, но, взглянув на мрачное лицо хозяина, Кирилл от хохмы решил воздержаться. Надо полагать, чувством юмора Олежка Волколупов с годами так и не разжился.
– Бывает, - с серьезной миной утешил Кирилл, увенчивая бутерброд парой оливок. - По нынешним временам… Еще и не то бывает…
– Вот и благоверная моя так же говорит… - буркнул в ответ Олежек и потянулся к бутылке.
Ага… Кирилл еще раз украдкой осмотрел комнату. Нет, все равно непонятно… У жены - одни взгляды на жизнь, у мужа - другие, но чтобы железную дверь из-за этого навешивать?… Может, просто спился Олежек?…
С угрюмым сопением хозяин разлил коньяк по стопкам - и вдруг настороженно повел ухом. В замке входной двери шуршал ключ.
– Ну вот… Легка на помине… - недружелюбно известил Олег, но встречать не пошел - даже со стула не поднялся.
Глядя на него, Кирилл тоже повременил вставать - просто обернулся, готовя улыбку.
Маринка поразила его нервным сухим блеском глаз. Конечно, возраст и ей не пошел на пользу, и все же, встреться они с Кириллом на улице, прежнюю Маринку в этой деловой даме он бы признал без колебаний.
– Кирюша? - несколько озадаченно проговорила она.
Кирилл вскочил, молодцевато кивнул, щелкнул каблуками - и был допущен к ручке.
– Ну, ты, мать, вообще не меняешься!… - молвил он с удовольствием. Молодец…
Ответив на комплимент беглой улыбкой, Маринка тут же ее пригасила и взглянула испытующе на супруга.
– Ну чего, чего?… - немедленно заныл тот. - Тыщу лет не видались, случайно встретились…
Ого! Кирилл мысленно присвистнул. Вот это она его держит! Хм… Спрашивается: кто же от кого прячется во дни скандалов за железной дверью? Как там в пословице: не то диво, что жена мужа бьет, а то диво, что муж плачет?… Ну-ну…
– Ты его не ругай! - комически заломив брови, вскричал Кирилл. - Я ж наглец, забыла? Сам напросился…
Маринка смерила его оценивающим взглядом.
– Ну сам - так сам… - загадочно изронила она и вышла из комнаты. В коридоре тихонько лязгнула железная дверь.
Олежка понял, что оплошал, начав оправдываться при госте, и поспешно насупился:
– А Ленку где оставила?…
– У дедов заночует… - последовал равнодушный ответ, и вскоре Маринка появилась вновь. Широкоплечий белый пиджак с металлическими пуговицами она сменила на долгополый домашний халатик с глубоким вырезом. - В компанию-то принимаете?
Так кто же из них, черт возьми, навесил в дверном проеме эту железяку? По всей видимости, Маринка - но зачем? Вроде бы Олежек вполне безобиден, вдобавок явно заискивает перед супругой. Да оно и понятно: как выяснилось, глава семьи третий месяц болтался без работы. То есть сцена с пьяным хозяином- самодуром, крушащим хрусталь мебелью, отпадала напрочь.
Оставалось предположить, что за истекшие годы Маринка стала окончательной стервой и хладнокровно подготавливается к разводу. У судьи даже вопросов не возникнет: ясно же, что от хорошей жизни броню между комнатами не устанавливают…
А с другой стороны, кто тебе, лапонька, виноват? Столько было вокруг рослых, остроумных, удачливых! Нет, выбрала себе какого-то, прости господи, недотыкомку…
– По-прежнему в газете? - спросила Маринка.
– Не-а… - с дурашливой ухмылкой отвечал Кирилл. - Круто ввысь пошел. Ты, мать, не поверишь, но я теперь в команде у одного депутата. Пресс-центром заведую…
– У которого? - с подозрением вскинулся Олежек.
– У Каторжанского.
– Ты ж демократов терпеть не мог!
– Я их и сейчас терпеть не могу…
– Начнете про политику - укушу обоих! - агрессивно предупредила Маринка. - Босяки! Вы когда правилам
