Безупречно корректный Ольгин резко перешел на «ты», это произвело на меня определенное впечатление. Хуч же, как завороженный, таращился на хромированную амуницию подполковника. Выглядело действительно впечатляюще.
– Аванс-то хоть вернешь? - спросил я.
– Аванс? - подполковник захохотал. - На, бери свои три тыщи! - он вытащил из кармана и швырнул на стол пачку купюр. - Небось, думал, что я проел-пропил эту твою мелочь?
Это меня добило.
– Извини, Виталий, - сказал я. - Кажется, я ошибался. Ничего не отменяется, договоренности остаются в силе. Делай свое дело.
22
Итак, на дело пошли втроем - Ольгин, я и Хуч. Машину оставили в километре от дома Сяганова - чтобы не светиться. К дому пошли пешком. Моросил холодный осенний дождь, грязь хлюпала под ногами, на улице стоял кромешный мрак. Сяганов жил на отшибе, до ближайшего уличного фонаря было метров триста.
Дом окружал забор - деревянный, высокий, из досок, плотно прилегающих друг к другу. На воротах висел здоровенный замок.
– Что, его дома нет? - опешил Хуч. - Кого же мы брать будем?
– Дома он, - уверенно сказал Ольгин. - Как обычно, проник на свою территорию через подземный ход со склада. А замок - для отвода глаз. Сейчас этого замка не будет.
Через десять секунд замка не было.
– Окна не горят, - объяснял подполковник, пока мы шли по дорожке к дому. - Вероятнее всего, это означает, что он сидит в своем подвальном помещении. Это хорошо - шума не услышит. Замки на двери у него капитальные, многоригельные, с секретами, возиться придется долго…
– Справишься?
– Спрашиваешь…
Белокирпичный дом, простецкий с виду, был защищен по первому классу. Я слышал, как тихо матерится обычно невозмутимый Ольгин, щупая внутренности двери длинной отмычкой. После открытия первого замка в ход пошли электрические провода, присоединенные к хитроумному электрическому прибору. Через десять минут что-то негромко загудело, невидимые ригели щелкнули и вышли из пазов. Ольгин вытер пот со лба.
– Наставил всякой приблуды ваш рыжий, - сказал он, - а что толку? Для толкового специалиста это не работа, а так, работенка. Вход свободен, господа.
Я посмотрел на него с уважением. Хуч - с восхищением.
За дверью оказалась не прихожая - длинный коридор с голыми стенами, а в конце его - снова железная дверь. С нею Ольгин справился минут за пять.
– Достал он меня своими запорами, - сообщил Ольгин. - Долго возимся. Выбиваемся из графика на две минуты.
– Он нас не засек еще?
– Не засек. Там он, внизу, телевизор смотрит, - Ольгин ткнул пальцем вниз. Из подвала доносился слабый отзвук речи. - Сейчас как раз «Убойная служба» идет. Он ее не пропускает.
Мы вошли в просторный квадратный холл, подполковник осветил стены фонариком. Четыре внушительных двери, одна из них открыта.
– Это ход в подвал, - тихо сказал Ольгин. - Идем туда. И берем его.
– Как ты думаешь, он вооружен?
– Нет. Точно нет, проверено. Сяганов питает личную неприязнь к огнестрельному оружию.
– А если нож?
– Для противодействия ножу существуют приемы рукопашного боя, - Ольгин сдержанно улыбнулся.
– Виталий, я напоминаю: сперва пусть он отдаст нам все, за чем мы пришли. Кое-какие документы и один хитрый фонарик. Сами мы можем их не найти. Потом его нужно обездвижить - это твоя работа. А потом я его нейтрализую. Этим самым фонариком.
– Все помню, - кивнул Ольгин. - Не волнуйтесь, ребята, все будет по плану. Я иду первым, вы - за мной, метрах в трех. Голосов не подавать, в мои действия не вмешиваться. И аккуратнее двигайтесь - лестница здесь крутая, шеи себе не сломайте.
Он бесшумно скользнул вперед.
– Мужик - супер! - шепнул мне в ухо Хуч. - Зря я в нем сомневался.
23
Комната, в которую мы вломились, была обставлена по канонам мещанского совка - ковры на полу и стенах, горка с хрусталем и хохломой, телевизор на тумбочке, полированный стол. На столе - початая бутылка коньяка, нарезанная селедка, наломанный большими кусками ржаной хлеб. На разложенном диване собственной усатой персоной возлежал хозяин дома.
Гражданин Сяганов, - рявкнул Ольгин, - встать, лицом к стене, руки за голову!
Сяганов испуганно вскочил на ноги, вытаращился на нас, медленно поднял лапы, поросшие оранжевым волосом. Его монументальное пузо оттопыривало майку и свешивалось над дешевыми тренировочными штанами.
– Эй, начальник, - сказал он, - в чем дело-то? Если вы из милиции, то ордерок предъявите. А если просто так, то права не имеете, я жаловаться буду.
– Значит так, - сказал Ольгин, - ты, Сяганов, мошенник и рецидивист, не по делу обидел двух наших клиентов. Это называется шантаж и вымогательство, ты понял? Снова на зону хочешь? Загремишь в два счета. А если не хочешь - делай, что тебе говорят. Понял?
– Понял, - хмуро сказал рыжий.
– Давай все рисунки и нейтрализатор, - сказал я. - И плитки, если еще остались. Всё давай.
– Нет у меня ничего такого…
– Придется объяснить, - сказал я. - Виталий, займись.
Ольгин сделал быстрое движение, я даже не успел понять, какое, и толстяк упал на пол. Захрипел, засучил по ковру ногами.
– Не придуривайся, - сказал Ольгин, - жить будешь. В следующий раз сделаю больнее. Вставай и давай то, что от тебя требуют.
Сяганов открыл глаза и внимательно посмотрел на меня.
– Ушлые вы ребята оказались, - прогудел он. - Ваша взяла. Значит так - я отдам все, что вам надо, а вы меня отпустите с миром. Я больше перед вами мелькать не буду, из города уеду. Лады?
– Лады, - сказал я.
Не люблю обещать невыполнимого. Но иногда приходится.
24
