заметила. Девушка же по-своему истолковала рассеянность Бориса. Настолько по-своему, что решила ему денька два вообще не звонить. Что, впрочем, оказалось более чем кстати. Потому что каким-то шестым (или седьмым?) чувством Борис ощутил, что в ближайшие дни присутствие Лены будет, мягко говоря, обременительным. Ибо перспективы, открывающиеся перед ним в связи с появлением нового зеркала, были хоть и туманны, но весьма соблазнительны. Это, пожалуй, похлеще форумов будет, подумал Борис, и не ошибся. Потому что события в зеркале продолжали разворачиваться с удивляющей быстротой. После ухода Лены её отражение и не подумало покидать зеркала. Видимо, оно рассудило, что Ленка и без него (или неё?) обойдётся, и осталось в комнате. Борисово же отражение (хотевшее, видимо, побыть в одиночестве) этим фактом было недовольно, и между ними произошёл небольшой скандальчик. Сам Борис слов не слышал, но по движениям губ и выразительным жестам легко догадался о смысле разговора. Самым же неприятным во всём этом представлении оказалось то, что в пылу ссоры отражение Лены швырнуло туфли в отражение Бориса. И, само собой, промахнулось и попало прямо в зеркало. Борис вздрогнул, услышав характерный хруст раскалывающегося стекла. Маленькая трещинка, имевшаяся в углу зеркала, торопливой змейкой пробежала по стеклу и края её заметно разошлись. Зеркало оказалось расколотым по диагонали. Трещина прошла таким образом, что теперь Борис смотрел сквозь два треугольных осколка, чудом удержавшихся в рамке. И изображение, слегка сместившись, сделалось вдруг объёмным и ещё более живым. Больше всего Борис боялся, что в продолжение ссоры в него ещё чем-нибудь запульнут. Тут уж никакое везение не спасёт, подумал он. Половинки зеркала и так еле держатся… Скандальчик, однако, вскоре утих, и Лена(2) принялась кому-то звонить по телефону. А через пару часов в зеркало нагрянула целая компания - с выпивкой, закуской, музыкой… То есть, музыки-то, конечно, слышно не было, но не могли же они танцевать в тишине… Всё это неожиданное сборище состояло из отражений людей, оказавшихся Борису совершенно незнакомыми, за исключением одного человека - Сашки, ужасного нахала и донельзя бесцеремонного типа. Настолько бесцеремонного, что появлению его в зеркале Борис совершенно не удивился. Борис обратил внимание, что в зеркале по-прежнему была ночь - окна продолжали темнеть чернильной пустотой, хотя на самом деле было давно уже за полдень. Он некоторое время поудивлялся этому, но потом вдруг подумал, что зеркало чем-то похоже на его любимый интернет - там тоже нет времени суток, там всегда вечер, там всегда приятная компания и нескучная жизнь. Это понимание взволновало Бориса даже больше, чем его решение не идти сегодня на работу. Какая работа, когда такие дела творятся? А вот почему ТАМ всё ещё ночь? Хм… Борис сидел возле зеркала, как приклеенный. Он даже и не вспомнил об интернете - зачем ему интернет, когда теперь у него под носом самая настоящая жизнь?! Со своими страстями, любовью, развлечениями… К тому же Борис неожиданно обнаружил, что при некотором напряжении зрения способен разглядеть в зеркале даже мельчайшие детали - они увеличивались и делались ближе, стоило Борису приглядеться к ним внимательнее, словно бы смотришь на них через мощный бинокль. А вкупе с тем, что при небольшом повороте зеркала менялся и угол обзора, Борис теперь получал от всего увиденного неслыханное удовольствие. Может быть, это было следствием того, что зеркальное стекло раскололось - трудно сказать. Но теперь Борис мог уже заглянуть и в ванную, и под кровать, и даже на улицу, залитую светом ночных фонарей. Освоившись с этим несложным управлением, он теперь мог обозревать все окрестности, и ничто, достойное внимания, не могло от него укрыться. А достойного внимания, надо сказать, в зеркале наблюдалось с избытком. Потому что вся эта развесёлая компания отправилась на природу, и Борис имел удовольствие наблюдать и ночной костёр, и приготовление шашлыка, и всё остальное… Жаль только, что не было слышно анекдотов, которыми потешал всех собравшихся один из ребят. А затем все они разъехалась по домам, отражение Бориса вернулось обратно в комнату и отправилось спать. И только тогда Борис почувствовал волчий голод и обратил внимание на то, что за окном уже вечер. Настоящий вечер, а не отражённое желание… Кое-как перекусив, он рухнул на кровать, но через два часа, словно почувствовав что-то, проснулся и вновь устремился к зеркалу. А там снова шла жизнь - интересная, наполненная, бьющая через край… На четвёртый день Борис вдруг понял, что подбородок его зарос щетиной, но бриться он не стал. К чему это, если его отражение по-прежнему свежо и идеально?! И так сойдёт!.. День за днём, не отвечая на постепенно затихающие звонки, не беспокоясь ни о чём, Борис сидел за столом, уткнувшись взглядом в зеркало. Иногда его тревожила мысль, что о нём подумают собравшиеся ТАМ люди? Но замечая взгляд своего отражения, Борис понимал, что всё будет в порядке. Гостям растолкуют, что портрет этого запущенного и неприятного бородатого мужика на стене, внешне так похожего на гостеприимного хозяина, всего лишь фотография его дальнего родственника. И гости, хоть и не особенно поверив в это, понимающе кивнут в ответ. Самое главное тут - не шевелиться. Не выдать себя случайным движением. А то ведь, могут и снять со стены… Или вообще выбросить… в мусорное ведро, как сам Борис когда-то выкинул старое зеркальце, ставшее ему ненужным. Портрет? Ну, ладно, пускай будет портрет… Мало ли на свете портретов, чьи лики прикрыты расколотым стеклом? И кто знает, многие ли из них так же вот наблюдают за нашей жизнью. Со стены, с экрана монитора или телевизора…
Алексей Корепанов. Новых сообщений нет
«Ave, Caesar! Извини, что не встретил тебя - таковы обстоятельства. Но если захочешь - можешь навестить меня. Позвони по телефону 389-448-72. Vale! Я».
Я еще раз прочитал эти две строчки на экране монитора и, развернувшись вместе с удобным вращающимся креслом на колесиках, обвел взглядом уютную комнату. Телефон стоял на другом конце диагонали, на низком столике у широкого дивана, плавные формы которого словно приглашали плюнуть на все дела, повалиться в мягкое, пружинящее и бездумно созерцать потолок. Или даже подремать. Как-никак, я сегодня просидел за рулем без малого шесть часов, и почти всю дорогу меня сопровождал неугомонный дождь. Возле монитора стояла массивная черная пепельница, смахивающая на ритуальную кадильницу какой-нибудь феи-малютки, а рядом лежала зажигалка. В ее гладкой, чуть ли не зеркальной поверхности отражался свет настольной лампы - жалюзи я не трогал, не желая очень уж своевольничать в чужом доме. Вытащив из пачки сигарету, я щелкнул зажигалкой и, сделав несколько затяжек, вновь перечитал сообщение. «Ave, Caesar!» Так обращались к императору римские гладиаторы перед смертельным боем на арене. «Morituri te salutant» - «идущие на смерть тебя приветствуют». Дело в том, что мое имя - Юлий. А он в своих мессиджах называл меня Цезарем. Он вообще часто прибегал к латыни, заставляя меня рыться в словаре. «Vale!» - «будь здоров». Или - «прощай». Мы с ним познакомились на одном из форумов в Сети. Выяснилось, что у нас много общих интересов, и завязалась электронная переписка. Мы общались уже почти два года, но никогда в глаза друг друга не видели, потому что жили в разных городах. Разумеется, фотографиями мы обменялись, и я знал, как выглядит Рон: коротко стриженный полноватый парень лет двадцати восьми-тридцати (а мне в апреле стукнуло тридцать два), в очках и с улыбкой на все лицо. И какие только темы мы с ним не обсуждали… Нельзя сказать, что мы выходили на связь с какой-то строго установленной периодичностью, но как минимум раз в неделю в окошке моей программы появлялось его имя и я читал очередное сообщение с традиционным «Ave, Caesar!» в начале. О том, что босс планирует направить меня в этот город для рекогносцировки - он задумал расширять рынок сбыта, - я узнал за два дня до поездки, в понедельник. Обрадованный возможностью встретиться, наконец, «вживую», я в тот же день известил Рона об этом и буквально через час-полтора получил ответ. Рон писал, что, к сожалению, будет отсутствовать, но предлагал мне расположиться именно у него в доме, а не в отеле, и сообщал, где искать ключ от входной двери. «Неотправленное epistola для тебя смотри на моем ящике», - так заканчивалось его письмо. То бишь, эпистола. И вот я в доме Рона. Хорошо бы принять душ, а уж потом позвонить по тому номеру.. И сказать: «Ave, Рон! Я приехал». Я ткнул окурок в пепельницу-кадильницу и решил, что первым делом нужно забрать из авто, которое я оставил у крыльца, сумку с вещами, а потом уже заняться душем и прочим. Я встал, и в этот момент из холла донеслись какие-то звуки. Сообразив, что это открывается входная дверь, я с громкими возгласами «Привет, Рон! Встречай Цезаря!» вышел в холл. И увидел замершую у порога светловолосую молодую женщину, миловидное полноватое лицо которой имело явное сходство с лицом моего корреспондента. Она с испугом смотрела на меня и, казалось, вот-вот бросится прочь или
