неброскому, таящемуся в медвежьих углах Северу, люди которого не попадают в ленты новостей ни по каким поводам, да и не стремятся к тому…
Странствия не принесли понимания – кто он? Кем и для чего избран? Зачем наделен страшноватыми дарами?
Он побывал в больших городах. Он учился в нескольких университетах, – учеба давалась на изумление легко, – но нигде не дотянул до диплома, лекции и семинары не приносили ответа на главный вопрос…
Он воевал на второй сибирской, решив было:
Растившие его ушли. Ушли в свое время сверстники… Он не удивлялся своей затянувшейся жизни и тому, что старость и немощь над ним не властны. Воспринимал как должное – пока не сделает то, к чему призван, никто его не отпустит. Но что? ЧТО???!!!
Однажды он сорвался. Он богохульствовал и слал небесам самые страшные проклятия. Он швырнул в огонь Книгу Гедеона – последний уцелевший в мире экземпляр. Он отрекся от своего имени. Он прошел по Тропе, убивая всех встреченных Зверей.
Не изменилось ничего.
Все осталось по-прежнему. И все дары остались при нем.
А потом он понял, что книги лгали или он сам ложно понял их. Апокалипсис уже наступил. Давно, возможно, еще до его рождения… Наступил, а люди не заметили. Трудно заметить даже самые кардинальные и глобальные изменения, если они чересчур растянуты во времени.
Долгожданная Битва началась, но проходила совсем не так, как было обещано… Не звучала труба, призывающая в строй, да где он, тот строй, куда можно было бы встать?
Мир рушился неторопливо. Планомерно. Он не понимал, что можно сделать и как этому помешать…
В День Станции он подумал: прозвучала седьмая труба, и конец уже близок. В тот день он впервые попытался убить себя сам. Ничего не получилось, как не получалось ранее у других пытавшихся.
Он, как мог, старался не увеличивать нарастающий в мире хаос. Но иногда приходилось драться – на стороне тех, кого он считал достойными помощи. Побеждал, он не умел иначе, и с каждой победой росло понимание ненужности этих побед.
Все изменилось в одночасье. Он натолкнулся на след – на старый, давным-давно остывший след. След вел к спасательному кругу для мира, идущего ко дну… Спасется мир или нет, он не знал. Его дело – дать людям еще один шанс.
Может быть, тогда и у самого появится шанс наконец уйти…
12. Поминки по дважды Герою
– Надо помянуть павшего дважды Героя России, капитана Дашкевича, – сказал генерал Кравцов и поставил на стол бутылку.
Сюрреализм… Генерал собирается помянуть своего павшего подчиненного в компании с ним самим. Генеральским «Арманьяком» помянуть… Появился напиток на свет давненько, еще в те времена, когда на туфовых холмах Южной Франции рос виноград. Если не подделка, конечно… Оно и правильно: не дешевой же водкой, из не пойми каких водорослей перегнанной, поминать герою себя?
Выпили, не чокаясь, и бабушка Стася тут же нас покинула – заявила, что в этот час у нее по распорядку дня прогулка на свежем воздухе, отменить которую ну никак невозможно. Прихватила со стола блюдо с нетронутыми тарталетками и укатила. Вскоре послышались характерные звуки, издаваемые выдвижными суставчатыми «лапами» кресла – космическая конструкция бойко спускалась по крутой лестнице.
Предстоял нелегкий разговор с бывшим начальством. Или не с бывшим? Не знаю уж, что на сей счет думает его превосходительство…
– С самого начала догадывался, что все подстава, – сделал я первый ход. – Только недавно засомневался…
– Напрасно, – покачал головой генерал. – Хоть я тебе и напомнил про Артистку перед отправкой в трибунал – это ничего не значило. Абсолютно ничего. Все зависело от того, как стал бы судить тебя Нехлюдов. Потому что вариантов имелось ровно два: или он преднамеренно провалил операцию с преобразователями в одиночку, или в сговоре с тобой.
– Вот даже как…
Мысль о предательстве Каньона мне в голову не приходила. Но лишь потому, что он давно зарекомендовал себя не слишком толковым штабным оператором, мягко выражаясь. Вполне мог и непреднамеренно провалить дело. Не оценил сразу значение трофеев, промедлил с помощью… Но кто сказал, что дурак не может стать предателем?
– На кого он работал? На сепаратистов?
Честно говоря, меня ответ на этот вопрос совершенно не интересовал, и задал я его лишь для того, чтобы получить хоть какое-то время для анализа ситуации. Что за хитроумную комбинацию затеял генерал Кравцов и какова в ней моя роль? Я и в самом деле подозревал, что дело с моим спасением обстоит не так уж случайно, как могло бы показаться (даже если исключить прямую подсказку генерала о способе, позволяющем обдурить зрителей театра теней). Создавалось впечатление, что охранять особняк в ту ночь отрядили самых тупых бойцов ОКР, собранных из самых небоеспособных частей, разбросанных по дальним гарнизонам… А единственный грамотный профи в этом сборище дилетантов – пулеметчик, изрешетивший «цикаду», – действовал так, словно имел приказ остановить мобиль, но ни в коем случае не зацепить водителя… И эта странная замена сторожевых псов на медлительных рептилий… Для разоблачения Каньона столь сложная инсценировка абсолютно не нужна. Зачем-то я потребовался генералу на свободе, причем в статусе разыскиваемого беглеца…
Генерал тем временем поведал ожидаемое: подполковник Нехлюдов и сам не знал, на кого работает. Общался с работодателями он исключительно виртуально, а деньги на счет получал через длинную и запутанную цепочку банков-посредников.
– Сабитов – подставной? – поинтересовался я.
– Не совсем… Было мнение, что тебе понадобится хороший пилот вертолета.
Пилот – для чего? Что задумал генерал?
– А если бы меня сожрали зубастики? Или я поджарился бы на ограде?
– Сожрали бы – значит, плохой боец и для выполнения задания не годишься.
И почему он так уверен, что я немедленно возьму под козырек и начну выполнять все задуманное? А не вытащу, например, «дыродел» и не попытаюсь взять Кравцова в заложники? Хотя от такого варианта генерал наверняка застраховался…
– Перестань ломать голову над вопросом, где засела моя охрана и есть ли у тебя шансы уйти от нее, – сказал Кравцов, вновь наполняя наши рюмки. – Я здесь один.
– Один и случайно? В порядке личного шефства над ветеранами? – невинно поинтересовался я.
Генерал ответил, лишь осушив рюмку и закусив крохотным бутербродиком.
– Не случайно. Все генералы когда-то были курсантами… А у курсантов, знаешь ли, есть преподаватели. Порой даже преподавательницы…
Он согнул шпажку от канапе в пальцах – и яблоко-мишень на другом конце стола получило третье за сегодня попадание… Вот оно что… Пожалуй, можно снять с повестки дня вопрос о том, откуда бабушка Стася берет свои суперсовременные кресла.
Но прочие вопросы остаются… И один из них я немедленно озвучил:
– Охраны нет – то есть я могу допить «Арманьяк» и спокойно уйти?
– Можешь… Но куда? При таком раскладе прикрывать твои подвиги на заправках я больше не буду.
Куда… Генерал объявился после того, как бабушка Станислава задала конкретный вопрос о Москве и Кауфмане. И получила вполне исчерпывающий ответ. А если бы мой ответ не устроил ее (и незримого слушателя нашего разговора)? Считайте это мнительностью, но я подумал вдруг, что тарталетки, которые бабушка недавно унесла со стола, были и в самом деле исключительно вредны для здоровья. И я вполне мог подкрепиться одной из них при нежелательном повороте нашего разговора, бабушка меня не остановила бы…
– Знаешь, какое прозвище носила твоя прабабушка в годы активной службы? – прервал генерал мои
