Такая близость с непосредственным начальством допустима, на мой вкус, только если начальство относится к противоположному полу…
5. Черный крейсер
Море подбиралось к пароходику незаметно, подползало, как диверсант к задремавшему растяпе-часовому.
Река постепенно становилась все шире и шире, два берега все дальше отодвигались друг от друга, так что и не понять – на волнах Печоры-матушки еще пыхтел трудяга «Р-13» или уже на морских. Проще всего было бы перегнуться через низкий кормовой фальшборт да и зачерпнуть воды, попробовать на вкус: пресная или соленая?
Но Алька не хотел затевать эксперимент: при одном взгляде на свинцово-серые волны становилось еще холоднее… А холод и без того донимал. Мерзли Алька с Наилем, Хват на холод не жаловался, он вообще ни на что и никогда не жаловался, но не отходил от решетчатого люка, сквозь который поднимался горячий воздух из моторного отсека… Командир, казалось, не заметил изменений в температуре воздуха, но с него какой спрос.
Спасались, как могли. Единственный обнаруженный на пароходике ватник, похоже, использовал как подстилку здешний моторист, когда подбирался снизу к своему чуду техники, – надевать пропитанную маслом одежку желающих не нашлось… Алька и Наиль напялили спасательные жилеты, но спастись от пронизывающего холодного ветра не удалось, приходилось все реже подниматься на палубу, подолгу оставаясь в каюте.
Алька подозревал, что они опять незаметно для себя потеряли дни и недели, что лето давно закончилось… Еще у Ольгиного Креста заподозрил: когда второй раз входили в туман, березовый стланик на берегах был зеленый, вышли – к зелени густо добавилось желтого… А после третьей попытки даже желтых листьев осталось мало, зеленых не стало совсем.
Осень… Хотя на календаре мог быть и август – короткое в этих широтах лето, одно название, очень уж далеко занесла их нелегкая от столицы мятежной республики. Далеко на север…
Катер полз, почти прижимаясь к западному берегу Печорской губы. Командир не покидал рубку, никому не доверяя сменить его у штурвала. Берег кое-как прикрывал от ветра, волны здесь били в борт пароходика относительно небольшие, но даже с ними с трудом справлялась посудина, предназначенная для плаваний по речной воде. А уж мористее, где на просторе гуляли волны высокие, с белыми барашками, лучше не соваться. Там очень быстро придется использовать спасательные жилеты по их прямому назначению…
Но и у берега не так уж безопасно, то встает на пути гряда камней, едва видимых среди волн, то песчаная коса, вообще не видимая, позволяющая засечь себя лишь по изменившемуся характеру водной поверхности. В общем, Командир был прав, не подпуская к штурвалу Альку с Наилем. Они бы тут нарулили…
В береговой линии обнаружился разрыв. Большая бухта с узким входом-проливом вдавалась в берег. Или не бухта, небольшой залив, Алька смутно представлял, чем они отличаются друг от друга. Командир направил «Р-13» туда, в бухту или залив, выплыл на середину и сбросил обороты двигателя до самых малых.
Приплыли? Здесь точка встречи? Никакого корабля Алька в иллюминаторы не увидел и выбрался на палубу, заранее поеживаясь. Но здесь оказалось теплее, высокие береговые скалы надежно прикрывали от ветра. И волны скорее заслуживали названия крупной ряби… Но никто не ожидал их в этом весьма удобном для ожидания месте. Что будет, если рандеву не состоится, Алька предпочитал не думать. Все равно ничего хорошего тут не надумаешь. Припасы, взятые на борт в Усть-Куломе, заканчивались. И нефти всего две бочки, плюс какие-то остатки в баке… Да хоть бы и имелось вдоволь горючки – куда плыть?
Командир, похоже, никаких сомнений не испытывал. Заглушил двигатель, вышел из рубки, приказал:
– Бросайте якорь, пока на скалы не снесло.
Якорь отправился за борт, вытянул весь трос, заменявший на пароходике якорную цепь, – и повис, не касаясь дна. Пришлось наращивать, благо в трюме нашлась еще одна бухта троса. Дрейф прекратился.
– А теперь что? – невесело спросил Наиль, поглядывая по сторонам.
– Ждать.
– Сигнал, наверное, надо подать? – спросил Алька. – Костер хотя бы запалить… Что мы тут уже…
– Незачем. Думаю, нас уже заметили.
Может, и заметили… Но ждать пришлось почти четыре часа. Потом в бухту ворвался – именно ворвался, эффектно, на полном ходу – корабль. Описал широкую дугу вокруг пароходика, гася скорость, и остановился невдалеке.
Корабль действительно относился к классу СВП – судов на воздушной подушке, – но на катер, взорванный на Печоре, походил не более, чем «Титаник» на рыбнадзоровский пароходик.
Большой, не менее сотни метров в длину, хорошо вооруженный – две ракетные установки, пусковые для УРСов, пара 30-миллиметровых артустановок. Чем-то он напоминал МДК «Бизон», на котором Альке раз в жизни довелось прокатиться – весной, когда ДОН-3 отрабатывала на учениях морское десантирование в сложной ледовой обстановке. Но «Бизон» раза в полтора меньше, и Алька окрестил вновь прибывший корабль «крейсером».
Кроме размеров, крейсер отличался от «Бизона» цветом – весь был выкрашен черной краской. И почти бесшумным ходом – газотурбинные двигатели МДК, помнится, завывали так, что общаться в момент десантирования можно было только по «балалайкам». А черный крейсер скользнул в бухту, как призрак – мрачный призрак пиратского корабля, на котором вечно скитаются неприкаянные души морских головорезов… Для полноты впечатления не хватало лишь истрепанного в лохмотья Веселого Роджера, – флагшток, венчающий небольшую надстройку, был пуст. Любые другие признаки принадлежности к флоту какой-либо державы отсутствовали, и номера, обычные для боевых кораблей, – тоже. Однако на борту красовалось название – «Гермес», – повторенное также латиницей и новоарабским письмом.
На палубе крейсера – никого. В черном корпусе распахнулось широкое прямоугольное отверстие, но и там никто из экипажа не появился, лишь начал выдвигаться в сторону пароходика широкий трап. Нет, пожалуй, даже не трап, а пандус, способный выдержать вес боевой техники, скатывающейся на берег…
Из трех воздушных винтов крейсера – огромных, диаметром в несколько метров каждый – вращался лишь один, два других неподвижно застыли в цилиндрических защитных кожухах. Дистанционно управлял швартовкой человек опытный: ювелирно подрабатывая винтом и механизмом, приводившим в движение пандус, опустил последний на планширь пароходика – аккуратнейшим образом, без малейшего толчка или удара. Сработали автоматические захваты, два судна составляли теперь единое целое.
– Подниматься на борт по одному! – прогремел голос, усиленный динамиками. – Один прошел – идет следующий! Оружие оставить! Повторяю: оружие с собой не брать!
Вот даже как…
Алька вопросительно посмотрел на Командира. Тот положил свой «скорпион» под ноги, сделал знак остальным – делайте, мол, то же самое. Алька разоружился, а Наиль медлил, сжимая карабин в руках. Потом раздраженно шваркнул его о палубу.
– Вперед, солдат, – скомандовал Командир Альке.
Вперед так вперед… Алька пошагал по пандусу к темному провалу десантного люка. Неласково их встречают, ну да ладно. До заветной цели совсем близко, не стоит обращать внимание на мелочи. Экипаж крейсера тоже можно понять – у людей со Станции человек в форме «манулов» и с оружием вызывает вполне определенные рефлексы: прицелиться и нажать на спуск.
Обширный отсек трюма, куда шагнул Алька, и в самом деле предназначался для перевозки техники, но сейчас ни единого танка или БТР в нем не оказалось. Лишь люди – десятка полтора, а то и больше, все с оружием, все в защитных комплектах.
Безы? Московские безы? Похоже, они и есть…
Форму Альки и эмблему «манулов» осмотрели внимательно, но никаких комментариев не последовало. Зато направили небольшой приборчик, наноскоп, очевидно – ненадолго, на пару секунд. Затем прозвучало первое после появления Альки на борту слово:
