дожидался, пока я все скачаю в программу, прятал диски обратно и снова недовольно шмыгал носом. Если бы не просьба Белкина отнестись к этому клиенту повнимательнее, хрен бы я дал так «машину» засирать. Неизвестно еще, что там у него на дисках, может, вирус какой убийственный. Но Белкин давал гарантию, они с этим старичком вроде по части египтологии сошлись, и я смирился, тем более время-то сеанса уже пошло и счетчик щелкал. Наконец программа пискнула, что готова к запуску. Старик потребовал, чтобы я закрыл его ширмочкой и оставил в одиночестве. Вот старая сволочь!
В коридоре я встретил соседку Сечкину из 18-й комнаты. И в каком виде! Она была затянута в длинное золотистое облегающее платье, которое очень шло к фигуре, но совершенно не гармонировало со здоровенным фонарем под правым глазом. Сечкина как раз переживала очередной бурный роман со своим новым «хахалем» с лесоторговой биржи (платье — его презент, фонарь — тоже).
— Владик, — спросила она проникновенно, прикрывая замазанный крем-пудрой фонарь платочком, — а это правда, что в твоем компутере можно Клеопатрой побыть всего за сто рублей за час?
Сечкину я не любил, но ссориться с ней совершенно не хотелось. Дело в том, что наш «процедурный кабинет» функционировал в этой общаге на несколько птичьих правах, а она была еще той стервой и запросто могла «стукнуть» в какой-нибудь фискальный или карательный государственный орган. Жди потом проблем.
Я кивнул, затушил бычок в баночке из-под зеленого горошка и сообщил, что для дорогих соседей эта процедура — бесплатно! Сечкина радостно улыбнулась и поскакала в свою комнату.
Старик был хитер, но мы тоже не лыком шиты. Он забрал с собой все свои диски и настоял, чтобы я стер программу из памяти, но не догадался, что мой мудрый «Пень» запишет все на секретный виртуальный диск, доступ к которому имел только я. Интересно, и что такого новенького старичок-боровичок надыбал по части египтологии. Ужель новые комнаты в Великой пирамиде нашел? Честно говоря, меня просто разбирало от любопытства: я тщательно запер дверь изнутри, улегся в кресло и надел маску.
О нет, только не это, они опять воют! Нет, я этого не вынесу! Что у них, других дел, что ли, нет, чем ползать перед нами на коленях и выть? И так все три недели, что мы торчим на этой дикой планете. От их воя аж башка пухнет, тем более когда все вопросы приходится одному решать. Командору Пта хорошо, его убило во время аварийной посадки. Лежит теперь в своем саркофаге и ждет, когда мы доставим его тело на родной Сириус и реинкарнируем для новой жизни. А нам вкалывать! Впрочем, второму пилоту Сфи они вообще житья не дают. Его тело во время посадки расплющило силовым блоком в лепешку, только одна голова и осталась. Думали его тоже в саркофаг положить, а он ни в какую, мол, скучно будет ему в этой коробке болтаться, полет-то неизвестно на сколько лет затянется. Вот и приспособили мы его голову к телу местного животного, кажется, лев называется. И ничего, прижилась голова. С тех пор как появится Сфи, так они за ним ползком, и воют, воют… Это у них молитвой называется, они, видите ли, принимают нас за Богов, сошедших с небес. Ага, Богов! Видели бы они, как наш корабль позорно брякнулся на это плато, небось сразу засомневались бы в разумности сынов неба. Нет, ну надо было так траекторию рассчитать? Весь силовой блок вдребезги! И как теперь отсюда выбираться? Хорошо, что ребята с Альфы вовремя подоспели, помогают кой-чего по ремонту, да и не так скучно, а вчера и техничка с Луны — естественного спутника этой планетки прилетела. Так и торчат наши корабли бок о бок на этом плато у этой реки. Надо же, вода! Столько воды в естественном виде! И все для этих дикарей! Счастливчики! Если бы они так не выли, то вполне сносный народ, даже, я сказал бы, добродушный. Жаль, что придется с этой стартовой площадкой в скором времени распрощаться, командор говорит, что после нашей аварии с Сириуса пришел приказ космодром перенести на другой материк.
А вот и Сфи вернулся. Привет, Сфи, как дела, где так долго пропадал? Позировал? Что, они в честь тебя решили статую из скалы вырубить? Ну и слава Сириусу! Может быть, делом займутся — выть перестанут.
Я скинул маску и стер пот с лица. Да, трудно быть богом… Но и Боги имеют право на отдых. Часы показывали 18.00, и я с сознанием выполненного долга вырубил машину и вышел из «кабинета»…
Я почти не удивился, когда увидел в коридоре Кручину во главе целой делегации. Спорим, это его коллеги? Не будете спорить? А зря! Я бы проспорил, Кручина привел с собой друзей и домочадцев в количестве шести штук.
— Владислав, — не дал мне рта раскрыть начинающий надсмотрщик-кнутобоец, — я понимаю, что рабочий день закончен, но нельзя ли в качестве исключения? Хотя бы полчасика каждому, поймите, это для нас очень важно! Я заплачу…
Слаб человек, потому что волей Всевышнего урожден имеющим слабости. Я сгреб деньги в карман, не пересчитывая, и запустил жаждущих в кабинет.
— А нельзя ли сегодня побыть фараоном? — шепотом спросил меня Кручина. Я молча показал ему фигу, вставил в комп уже испытанный и проверенный диск № 19 и начал запускать в программу парами. Благо, что шлем-масок у меня две.
Вот ведь как устроена сущность человеческая, ведь умом понимаю, что с Галиной мне никогда, ничего не светит, а все равно перед ее визитом тщательно побрился, рубашку белую натянул, галстук новый. Даже вазочку среди барахла домашнего выкопал, на «Смоленск» ее водрузил и розочку свежекупленную в нее воткнул.
Галина была, как и ожидалось, великолепна. Строгий черный костюм был ей очень к лицу, да и запах поменялся, теперь аромат был не сладковатым, как во время прошлого визита и на балу, а скорее чуть терпким. Она отказалась от кофе, умело забралась в кресло и как-то замешкалась, заметив, что я тоже собираюсь надеть маску.
— А зачем это, Владислав? — тихо спросила она.
— Как зачем, во время процедуры я должен проследить, запустилась ли программа, все ли идет нормально, и только убедившись…
— Спасибо, Владислав, но не нужно.
— Но как же, ведь это шесть часов непрерывного «виртуала», вдруг сбой какой, или еще что…
— Я уверена, что все пойдет нормально, — мягко улыбнулась Галина. — Так что не утруждайтесь, — и она глазами указала мне на дверь.
Я не стал спорить и вышел. Подумаешь, мне же лучше, в соседней комнате у меня телевизор, бутылочка текилы с лимоном и очень удобная тахта. Но, честно говоря, я обиделся, выгнать меня из моего же кабинета! А впрочем, у них, богатых, свои причуды.
Я содрал с себя галстук, швырнул его в шкаф, переоделся в спортивный костюм и дал себе слово больше никогда не делать клиентам поблажки. Никогда и никому! Для психиатpa (a я неожиданно стал себя таковым считать) все пациенты равны.
Когда будильник слабо звякнул, намекнув, что уже час ночи, и время психотерапевтического сеанса вышло, я решительно встал с тахты, воткнул ноги в енотов — забавные мягкие тапки с полосатыми хвостами, вышел в коридор и толкнул дверь своего «кабинета». Сейчас я войду и сообщу, что сеанс закончен, что такое исключение я делаю в первый и последний раз, и отныне все процедуры только по направлению «врача», то есть доктора Белкина.
Галина была уже без маски. Она полулежала в кресле, скрестив ножки, в руке у нее дымилась сигарета, а по щекам катились слезы.
— Что-нибудь не так? — спросил я, сразу потеряв всю решительность и застыдившись старого потрепанного «Адидаса».
— Нет, — тихо ответила она. — Все так, как и должно было быть…
Галина встала, положила деньги на стол, подошла ко мне и неожиданно провела рукой по моей щеке. Ладонь у нее была мягкая и теплая.
— Спасибо, Владик, — сказала она на прощание.
Ночью я спал неспокойно, мне снилась Галина верхом на белой лошади в малиновой амазонке. Она неслась во весь опор, но ее нагонял поручик Ржевский на гнедой кобыле в яблоках. Судя по цвету, яблоки были сорта «Антоновка». Поручик был почему-то обнажен, из одежды на нем был только кивер, он размахивал саблей и заразительно смеялся.
Вот уже полчаса соседка Сечкина не могла выбрать. Она хотела быть то Клеопатрой — царицей Египта, то Джейн Эйр, то рабыней Изаурой, то еще какой-то теткой из «Сайта Барбары». Опасливо поглядывая на монитор компьютера, она перебирала книжки в мягких обложках, что приволокла с собой.
