громила вдруг нажал на гашетку огнемета и выпустил в мою сторону такой фонтан огня, что стены лабиринта мгновенно вспучились большими пузырями и начали оплывать. Обжигая ноги о расплавленное стекло, я скользнул в коридор обратно, пригнулся, пробежал еще метров сто и остановился. Санчос… зачем он это сделал? Озверел, что ли? Фаербольцы своих не убивают.
Разве только…
Минутное размышление привело меня к единственному логичному выводу: лотерея.
Бывает, что клиент выдумывает для своей игры новые правила и заставляет фаербольцев бороться за какой-нибудь приз. А потом в самый неожиданный момент выскакивает из шлюза и портит всем игру. Ему так веселее, фаербольцам так сложнее, клиент получает удовольствие, фаербольцы — деньги. Все честно.
Считается, что попасть в лотерею — большая удача, случаются они редко, раз в несколько месяцев. Обычно о таких играх объявляют заранее, и желающих приходится даже отсеивать. Клиент выбирает самых сильных, самых смелых, самых отчаянных… Но я-то оказался тут почти случайно, ведь наш телевизор разбит и новостей фаербола я не видел уже несколько дней. Выходит, есть в жизни счастливые совпадения. Повезло. Интересно, что за приз, каковы условия?
Додумать мысль мне не дали. Откуда-то сзади донесся топот шагов и грозный рык. Кто-то вскрикнул, раздался хруст ломаемых костей. Подставляться под удар, когда на кону неизвестный, но наверняка заманчивый приз? Не на того напали. Лучше уж убежать, чем выйти из игры, решил я и помчался, петляя, по лабиринту. Бирюзовые стеклянные стены не успевали ловить мое отражение.
Вот, наконец, спокойный, безопасный угол. Тупичок с прекрасным обзором. Мне нужно было решить, куда двигаться теперь, где искать заветный приз. Я подпрыгнул повыше и завертел головой, чтобы осмотреться. Пусто, вокруг никого. Повернулся на 45 градусов, еще раз подпрыгнул. Никого. Повернулся. Подпрыгнул… и на третьем прыжке мне чуть не снесло голову. Кто-то высокий и коварный выслеживал умников вроде меня и выпускал по ним очередь из автомата. Мне снова повезло. С половиной черепа даже такому бойцу, как я, было бы трудно бороться за победу. И все-таки… какой же у них на кону приз? И где, наконец, клиент?.. Я переместился чуть вправо, подпрыгнул, определил квадрат, где никого не было, — и устремился туда.
Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в пурпур, а стеклянные стены лабиринта — в багрянец. Это было бы красиво, если бы я не был так измучен и мог еще воспринимать красоту. Силы оставались только на то, чтобы бежать.
Я мчался по нехоженому участку лабиринта и с радостью ощущал, как рвутся о лицо тонкие нити паутины. Значит, до меня здесь никого не было. Значит, за любым поворотом я могу найти приз. Значит, не придется больше никого убивать. Громилу Санчоса я прикончил пару часов назад: нечего было нападать без предупреждения, не по-воински это. Остальных — так, чуть-чуть калечил, чтобы не составляли конкуренции. И вот я, кажется, первый.
Выскочив на круглую поляну с невысоким раскидистым деревцем посередине, я понял, что первый — не я один. Из соседнего коридора почти одновременно со мной выскочил Вольфганг Штаус, многодетный отец. На выходе из третьего замер белобрысый викинг в рогатом шлеме и с секирой наперевес. Но оба они почему-то встали на краю поляны и не отрываясь смотрели на дерево. На одной из веток покачивал серебристо-розовыми боками круглый плод.
— Яблоко познания добра и зла, — пошутил я, искоса глядя на своих соперников. Почему они не бегут вперед? Чего ждут? Хотят устранить конкурентов, когда те повернутся спиной и подставятся?
— Именно, — промолвил Вольфганг.
Белобрысый викинг сунул пятерню под шлем и смачно почесал лоб.
Я ждал.
Они тоже чего-то ждали.
Вот-вот из бокового коридора выскочит четвертый и сделает то, на что ни один из нас троих не решается.
Чего стоим-то, хотел закричать я, но смолчал.
Викинг сплюнул на землю.
— А пошло оно всё к черту, — сказал он неожиданно, развернулся и быстрым, злым шагом ушел в свой коридор. Вольфганг Штаус даже не оглянулся на него. Я оцепенел. Да что такое с этим призом?
— У меня дети, — сказал вдруг немец.
— Я знаю, — ответил я.
У него дети! А у меня Светка.
— Пусть хоть один, — произнеся эту странную фразу, немец сделал шаг вперед.
Он не успел подойти к дереву, я не успел кинуться ему наперерез. Из четвертого коридора выскочил кто-то маленький и юркий, с красным ореолом вокруг защищенной шлемом головы.
— Вот так! — азартно завопил он и всадил немцу в спину сразу пять разрывных пуль. Фонтанчики крови выстрелили вверх, как салют победителю. Мне. Вольфганг упал.
На поляну выбежали две коротко стриженные девицы — похожие, как близнецы. У одной была прострелена нога, поэтому они ковыляли, поддерживая друг друга. Они перешагнули через труп немца и похромал и к дереву. Я уложил эту парочку двумя выстрелами одновременно с клиентом. Похоже, приз мой.
— Ну бери же, — ласково предложил клиент и сделал приглашающий жест.
Я возьму, а он мне обойму в спину? Дьявольщина, а не за этим ли я сюда пришел?
Я протянул руку и сорвал яблоко с ветки.
Фанфары. Оркестр играет туш.
Я обнаружил себя на высоком сверкающем постаменте, посреди огромного — двухмерного, рисованного — стадиона. Вокруг амфитеатром расселись тысячи виртуальных зрителей, среди них бледно- зелеными точками выделялись немногочисленные фаербольцы. Выходит, я все-таки победил в лотерее? Выиграл?
— Итак, мы объявляем имя победителя! — возвестил низкорослый клиент, стоя на возвышении поодаль. Оказалось, что у него бледное широкое лицо с тонкими пижонскими усиками. Выглядело отвратительно — как будто он посадил под нос мохнатую черную гусеницу. — Им становится… Им становится… Марк Викентьев, прошу любить и жаловать! Фаерболец со стажем всего полтора года! Марку двадцать восемь лет, холост, его поручитель — Светлана Миркова! Поприветствуем!
На огромном экране в дальнем конце стадиона появилось лицо Светки — настоящее, живое, единственное реальное лицо в этом нарисованном мире. Рыжая челка почти закрывала глаза, но мне показалось, будто Светка плачет. От счастья, что ли? Вот дурочка. Интересно, сколько я выиграл?
— Мы стали свидетелями первого в истории фаербола, первого в мире, беспрецедентного, абсолютно альтруистичного чемпионата! Победитель отдает свою жизнь игре, зато его поручитель получает взамен новую жизнь! Счастливую жизнь! Билет на Марс! Светлана, мы поздравляем вас!
Нарисованная аудитория взорвалась аплодисментами. Фаербольцы-зрители сохраняли молчание — я видел, как мрачно смотрит на меня сидящий в первом ряду Вольфганг Штаус. То ли с осуждением. То ли с ненавистью.
Клиент-организатор помпезно вещал про психологический эксперимент, про чистоту победы, про героическое самопожертвование и про то, что я теперь отдал себя в пожизненное пользование телеканалу, который устроил это великолепное шоу — но я уже не слушал. Светка отвернулась от экрана, я видел только розовое ухо и завитки рыжих волос, да еще покрытый веснушками кулак, который она кусала. А ведь это она выбирала день, когда я пойду на работу. Выходит, Светка — знала? И за что она меня так? За макароны? За бульон? За то, что я разорял ее тайники? Просто потому, что захотела счастья? Даже если я сейчас спрошу…
— Победитель! Отважный чемпион! — торжественно воззвал толстяк. Черная гусеница усов неприятно шевелилась при каждом слове. — Вы можете пожелать своему поручителю счастья в новой жизни!
Зал снова взорвался неживыми компьютерными аплодисментами.
