Удивительно, но Магометыч в самом деле пустил меня на ночлег, когда Васька с ним пошептался. Видно, придется теперь делиться выручкой. И утром бригадир подбросил нас до трассы, откуда оставалось только пару километров до кирпичного завода на великах проехать.
Первый луч солнца «зажег» верхушку наноплантовой Башни Демократии – такие теперь в каждом городе стоят, в том числе и в Джугра-сити, издалека видно. Над небоскребом «включилось» облако из нанодисплеев и стало показывать свежие новости, перемежаемые социальной рекламой. «Женщина чувствует всё лучше. Перемена пола – нанохирургически, без отрыва от работы. Сегодня модно быть ТРАНСЕКСИ».
Мы остановились. Через дорогу был пустырь, метров через триста большой мебельный склад, сзади – развалины кирпичного завода. Пора надевать вязаные шапочки с дырочками для глаз.
Я залег в мертвом кустарнике, облепленном серыми хлопьями техноплесени, передо мной на дороге суетился юркий Васек.
Я задумался о превратностях судьбы – это у меня часто бывает – и едва не пропустил шум мотора, современные газотурбинные движки довольно тихие.
– Вась, прячься, они через десять секунд будут здесь.
– Еще чуток.
– Не переборщи, иначе эта машина улетит с трассы как ракета. Ищи ее потом, свищи.
Я наконец поймал Васька за полу и стащил с дороги.
Вовремя. Мимо нас метеором пронесся бочкообразный «форд», просыпав на наши головы всякий сор. И ничего.
– Это твой нанослиппер так работает? Намажь им задницу, мальчик, чтобы меньше ерзать на горшке.
– У него период структуризации – до пяти минут, – весомо отозвался Василий.
Через пять минут мимо нас безболезненно пронеслась еще машина.
– Мне кажется, Василий, фокус не удался. Ты спёр не то и не там, это ж какая-то косметическая струйка для метросексуалов. Но все к лучшему в лучшем из миров. Мы пока поживем на свободе, и ты научишься воровать, советую найти себе опытного наставника...
И тут – прямо над нашими головами пролетает туша престижного «порше» и врезается в старорежимную кирпичную кладку. Бешено крутящиеся задние колеса повисли над ямой, мощный бампер наполовину искрошил стену. Дело в том, что амраши в наших краях предпочитают тяжелые автомобили – на случай теракта или гипотетической партизанской атаки, или просто для устрашения «индейцев».
– Ух ты, – свистнул Васек. Зрачки его были расширены, словно он увидел чудо-чудное, диво- дивное.
В самом деле, у нас получилось! Мы завалили вепря дикого, льва немейского, быка критского, воплощенного в пятистах лошадиных силах и четырех полноприводных колесах.
– Действуй, Семен Иваныч, полиция уже едет.
Я рванулся к правому борту машины и с размаху засадил кирпичом в стекло. Хоть хны. Непрошибаемое. Васька загорячился и, подхватив кусок арматуры, попытался рассобачить стекло, слегка потрескавшееся от моего кирпича. И опять ничего. Мы и огорчится не успели – дверь отворилась изнутри. Водитель видимо решил, что пришла помощь, и сам открыл. Мужик и так был в понятном обалдении, а от нашего вида еще более опух. Раздувшееся в аварийном режиме кресло и подушка безопасности упаковали его в кокон, который нам сильно мешал. Васек, отжав кокон плечом, принялся шарить в бардачке, а я сунул USB-ключ в разъем на передней панели. Сработало! Я выдернул поддавшийся вперед борт-компьютер и бросил его в вещмешок.
– Всё, тикаем. Этого хватит.
– Надо у водилы еще бумажник и кредитки забрать. – Васек принялся резать кокон складным ножом.
– Вася, у нас нет ни секунды.
Я выскочил из салона, закинул вещмешок за спину и перемахнул через кирпичную стенку в тот момент, когда Васек, добравшийся до бумажника, испустил торжествующий вопль.
А когда я был по ту сторону стены, послышался шум тормозов и почти сразу выстрел. За выстрелом был какой-то тонкий заячий крик Васьки. Потом еще выстрел – больше парень не кричал.
Я бросился драпать, потому что было ясно – приехала полиция или кто-то из виджилянтов. Эти фрукты пострашнее полиции будут, потому что в плен брать не станут. Выстрелят в пах, в живот, подождут, пока истечешь кровью, или забьют бейсбольными битами, а потом в суде все будет подано как «необходимая самооборона». За виджилянтов и судьи, и прокуроры, и присяжные. Все они – амраши.
Я пересек половину цеха, когда двое полицейских появилось с другого конца и сразу стали стрелять – пули отскакивали от бетонного пола и кирпичных стен, рубя воздух во всех направлениях. Я бросился к двери в дальнем конце – мишень под названием «бегущий кабан», хотя до кабана мне, откровенно говоря, далеко. А у той двери еще виджилянт возник, и оснащение у него было лучше, чем у полисменов – автоматическая винтовка калибра двенадцать миллиметров со сканирующим прицелом.
Я верно уловил, что останавливаться нельзя. Виджилянт поднимает винтовку, целится, я бегу на него – уже даже не кабан, а бизон, тупее некуда. В самой последний момент я то ли поскользнулся, то ли сам упал и поехал на животе. Пули свистнули над моей головой, над спиной и задницей.
Я успел достать руками щиколотки виджлянта и, что есть сил, рванул их на себя. Виджилянт упал назад, но винтовка осталась в его руках. Ухватив ее обеими руками, как жердь, он ударил меня плашмя в грудь, откинув назад.
И тут же ствол лег мне на горло. Этот ковбой, кажется, решил задушить меня. Здоровый такой – в клетчатой рубахе, в бейсболке. Рожа красная, разъяренная, рот исторгает рычание пополам со слюной, а глазки холодные, внимательные – самое неприятное сочетание. И задушил бы – у меня уже пузыри в голове пошли. Но я, представив, как он наслаждается победой и танцует хип-хоп на моем трупе, психанул – а от этого все тормоза отлетают. Левой рукой нащупал обломок кирпича и со всего маха засандалил виджилянту в висок. Потом еще раз – между глаз. Кажется, я орал: «Вот тебе за Ваську, за Ваську» и бил, бил, пока виджилянт с залитым кровью лицом не повалился набок. Я подхватил его винтовку и...
Полицейские были на середине цеха, на фоне голых стен, их канадские широкополые шляпы приметным крестиком помечали их головы. А я лежал за упитанным телом виджилянта, удобно пристроив на его пузо автоматический винтарь. Я не мог промахнуться. Я ж всегда стрелял хорошо, хотя и предпочитал калибр покрупнее.
Полисмены, заметив перемену декораций, сразу потускнели и начали читать душеспасительные проповеди насчет того, чтобы я не отягощал своей участи и лучше бы обратился к адвокату. Полицейские не привыкли быть мишенями, им было неловко, однако, насмотревшись фильмов, они считали, что преступник – это идиот, которому вдруг станет стыдно, он бросит винтовку и предложит драться на кулачках.
Могло быть и так, но труп Васи остывал в полусотне метров отсюда, и я казнил их. Одного хлопнул в лоб, другому, обернувшемуся для бегства, засадил промеж лопаток – с таким ускорителем он еще метров пять пролетел. Теперь настал их черед обратиться в лучшую похоронную контору Джугра-сити. Будет проникновенная речь мэра, почетный залп, горнист сыграет вечернюю зорю. Красота, которой эти моральные уроды не заслужили.
Потом я сделал единственно возможное – выпустил остаток обоймы в тело виджилянта – помнится, и Суворов советовал колоть штыком злостного врага отечества не менее трех раз. Затем я стер свои отпечатки с ложа и ствола и, бросив винтовку, направился к тому месту, где оставил велик.
4. Фея стеклянной горы
– Защищайтесь, сэр!
Я знал, что в этот момент надо обернуться назад, потому что прямо сквозь дверь пройдет и материализуется Похититель Принцесс (ПП). Если прикоснешься к нему мечом, то окаменеешь и тогда спасет Принцессу кто-нибудь другой. Ухватив свою шпагу поудобнее, я швырнул ее на манер копья и попал монстру
