показаниям контрольных приборов. Как вы видите, они показывают, что этот мозг еще живет и мыслит. Нас интересует вопрос, как долго мы сможем поддерживать его жизнедеятельность. Я кончил.
Раздались аплодисменты. Слушатели встали со своих мест. Через несколько минут в зале воцарилась тишина.
В свободное течение мыслей вторглось что-то непонятное и через мгновение превратилось в глухую боль. Желание прояснить ситуацию, в которой он оказался, стало еще более жгучим. Напряжение воли было почти невыносимым.
Но он не мог ответить ни на один вопрос из тех, которые ставил перед собой: «Кто я? Что со мной творится? Почему исчез внешний мир?»
Неожиданно появилось определенное ощущение чего-то невероятного, ужасающего, превосходящего любое воображение…
С ним что-то случилось, но что — он не мог объяснить. Что-то исчезло, отключилось в нем и расплылось в небытии. Он немог этого понять, но принял сам факт исчезновения как катастрофу.
Постепенно им стало овладевать опустошение.
ПАВЛИНЫ
Электрический ток течет, если два объекта, между которыми существует электрическое напряжение, соединены проводниками между собой и — землей. Этот ток может совершить какую-либо работу.
— Пожалуйста, прогоните этих птиц! Прогоните их прочь!
— Почему?
— Я расскажу вам это, но сначала прогоните их! Я не могу их видеть…
Ну, наконец-то!
— Ах, да, эта история… Если это можно…
Вы знаете, что в свое время я служил на Касии — маленькой планетке в созвездии Кассиопеи, в районе… впрочем, это не играет никакой роли.
Кассия была весьма приятным мирком. Во время учебы я побывал на некоторых астероидах, и я скажу вам: это настоящий ад! Непрерывно бегаешь в мешающем движениям снаряжении среди силикатных обломков при невыносимой температуре — необходима безупречная регуляция, когда солнце опаливает вам живот, а кожа на спине вот-вот обморозится.
Но я хотел рассказать не об этом.
На Кассии есть атмосфера, а климат теплый, как на Ривьере. Там есть растения, пусть даже с белыми листьями, и зеленые у них только стебли. Некоторые из них заряжены электричеством, и когда идешь гулять, получаешь чувствительные удары. Но как там ходить, гулять! Там нет такого дня, как у нас — только сумерки или ночь. Солнце там находится сравнительно далеко. Там, где мы останавливались, мы пользовались электрическим светом.
У меня не было почти никаких дел — я лишь вел дневник и наблюдал за парой цефеидов, обслуживающих передатчик, и все. Я подолгу сидел в саду и читал детективы. Что мне еще было делать? Каждый день, если я только двигался не больше обычного, ко мне из сумерек приходили они. Они пробирались через кусты, раздвигая их головами, смотрели, всегда беспокойно двигаясь. Они часто поднимали клювы, издавая клохчущие звуки — большие четырехногие птицы с венчиками курчавых волос вокруг тощих шей, похожие на павлинов, и головы у них были такие же, как у павлинов.
Инструкция запрещала всякий контакт с неизвестными существами. Я ее не нарушал. Я только любовался их сверкающим оперением, наблюдал, как они постепенно привыкают ко мне, иногда даже гладил их. Так я здоровался с ними, как со старыми друзьями. Иногда я бросал им пару кусочков хлеба — они клевали, но не ели. Я вообще не видел, чтобы они что-нибудь ели, и ломал голову над тем, откуда они берут энергию. Сегодня-то мне хорошо это известно…
Однажды вечером я читал в саду. Вокруг меня шевелилась всякая мелкая живность… Итак, однажды вечером лампа моя погасла. Я встал, чтобы заменить ее, вывернул и при этом коснулся оголенного провода. Рука моя будто приклеилась к нему. Я почувствовал, как ток буквально побежал по моему телу в землю, все во мне судорожно сжалось…
Это ощущение было ужасным, но далеко не самым страшным.
Самым страшным были птицы. Казалось, они посходили с ума. Они ринулись на меня, стали долбить своими острыми клювами мою кожу. Их клохтание перешло в яростный вой. Из темноты выбегали новые и новые чудовища. Вокруг меня образовалась мешанина из трепещущих крыльев, скачущих тел, острых когтей, долбящих клювов, крики, стоны, вопли…
Я отбивался, как сумасшедший — перья летели во все стороны. Внезапно мне удалось оторваться от провода, напряжение упало до нуля. Птицы отстали от меня. Я сидел на земле и пытался прийти в себя. Мне потребовалось несколько минут, чтобы доползти до станции и вызвать врача. Раны мои пришлось долго заклеивать: мое тело было изодрано ударами клювов этих невероятных зверей, питающихся электрическим током.
Надеюсь, теперь вы представляете, как я ненавижу павлинов!
РЕШЕНИЕ
Город достиг высшей степени автоматизации. Программа диктовала ему задания, и он был способен оптимально приспособляться к ним. Программа предусматривала все мыслимые ситуации. Но теперь возникла ситуация, которую конструкторы считали невозможной. Тем не менее город существовал, и управляющий центр должен был отреагировать на это.
Динамик сообщил:
— Сила ветра 3,2. Направление 260°±6. Температура на поверхности почвы +16 °C.
Датчики слушали, чувствовали, измеряли. Мозг рассчитывал. Ток шел. Усилитель гудел. Излучались электрические импульсы.
— Сила ветра 3,3. Направление 262°±6… Температура…
Станция регистрировала данные о погоде, передавала приказы:
— Свет 0,2 нормального, перенести в запланированный квадрат 17.
Передатчик контролировал положение глайдера…
Л5 в квадрате 17.
Флаер вырвался из облачка и повернул к южной части города.
Над гидропонными садами струился теплый влажный воздух. Датчики следили за освещенностью, температурой и влажностью воздуха.
Опустился захват манипулятора, игла вонзилась в плод, щипцы перерезали черенок.
Корзина с фруктами, освещенная солнцем, скользнула в гирокар. Он запросил маршрут и развернулся в направлении, которое ему указал электронный мозг — на юг города.
Фрукты были загружены в автомат для очистки кожуры, а из него — под пресс. Опустился пуансон. Автоматический транспортер подхватил склянку с томатным соком и вынес ее на веранду.
Поступило новое распоряжение.
Транспортер вернулся назад, на кухню. Красно-оранжевая жидкость исчезла в мусоропроводе. Зашипел распылитель.
Веранда была освещена приятным желтоватым светом. Ветер шевелил листья растений и длинные изогнутые воздушные корни. На заднем плане виднелся санитарный автомат. Одно из его щупалец обвивало
