Алан улыбался, но с бутылками он, по-моему, перестарался все-таки. Одной за глаза было бы.
— Слушайте, а что мы так сидим? — вмешалась Лиз. — Пошли в гостиную сядем: там удобней.
Мы перешли в гостиную. Я разлил «Боллинджер» в узкие фужеры, Мэри завела диск Фрэнки Наклза.
Когда она нагнулась над системой, Алан оценивающе оглядел ее фигуру.
— Хорошо тут у вас. По-домашнему, — сказал он. — Слушай, Лиз, помогла бы ты мне как-нибудь с обстановкой, а?.. А где ковер такой достала?
— В бутике «У Жюля».
— У жюликов этих, — мрачно проворчал я.
В свете последних неудач «Пуффы» расходные статьи нашего бюджета начали меня тревожить. При виде коричневых конвертов со счетами на меня находил ужас, знакомый мне с нищих студенческих времен.
— Ой, не зуди! — отмахнулась Лиз. — Не такой уж он дорогой. Турецкий.
— Цвета великолепные! И такой тонкий узор… — Мэри завороженно уставилась на красно-синие переплетения.
Алан прошел к стеклянной двери в сад:
— А в саду у вас что?
Я вывел его на короткую экскурсию, пока еще не стемнело. Девушки остались в гостиной. Наедине с Аланом мне было не по себе. Меня подмывало спросить его, что у него там вчера было, но он не вспоминал о вчерашнем, а вместо этого донимал меня вопросами про какие-то кусты, в которых я ничего не понимаю.
Мы обошли пустой бассейн.
— У вас тут прямо как за городом, — сказал Алан. — Ты в гольф играешь?
— Да начал вот, когда переехали. Только как был чайник, так и остался. Мэри хорошо играет. Она тут живет напротив, вон там, за деревьями.
— Одна живет?
— С сыном. У нее сын, Иона.
Алан навалился на изгородь и смотрел, как солнце садится за лужайкой для гольфа. Половина светила уже исчезла в декоративном озерце, оставив нам на память ярко-оранжевое граффити на воде. Отражение солнца дрожащим конусом протянулось по озерцу, в сумерках умирающие лучи окрасили Алановы волосы в цвет раскаленной конфорки. Он снова завел разговор о Тони, но я предложил обсудить это завтра утром в офисе. Алан нехотя согласился.
— А сегодня кто-нибудь еще будет? — спросил он.
— Нет, только мы.
Мне показалось, что мой ответ его несколько разочаровал.
Мы вернулись в гостиную. Я сел рядом с Мэри на зеброполосатый диван в стиле шестидесятых, а Алан оккупировал мое складное кресло по другую сторону журнального столика. Я налил всем еще шампанского.
Алан тем временем повернулся к Мэри:
— Стив говорит, ты в гольф играешь.
При мысли о том, что сейчас придется поддерживать связный разговор, Мэри слегка напряглась.
— Это раньше. Я еще в детстве научилась. У меня родители обожали гольф. Только я теперь больше джет-кун-до увлекаюсь, — сообщила она.
— Что это еще за джет-кун-до? — поинтересовался Алан.
— Это такое боевое искусство, его Брюс Ли разработал. «Путь преграждающего кулака». — Мэри закурила «Мальборо лайт».
— «Путь преграждающего кулака»? Это он где же его изобрел? В Сан-Франциско, где живут самые мужественные в мире мужчины?
Алан заржал, радуясь собственному остроумию, но Мэри не разделила его восторгов. У Мэри брат голубой, и Дракончик Ли — ее герой. Он у нее в холле висит в натуральную величину.
— Вообще-то он это в Гонконге изобрел. Это свободный стиль единоборства, — едко ответила она. Я побоялся, что свидание вслепую может закончиться тем, что Алан и вправду останется без глаз.
Тут вмешалась Лиз:
— Алан, а ты любишь готовить?
— Да нет… Я просто в Маркс энд Спенсер готовое беру. Можно сказать, тем и живу. Удобно: взял, в микроволновку сунул — и готово.
— У тебя микроволновка? Смотри осторожно, это здорово вредно, — сказала Мэри. — Я бы лично никогда не стала держать ее в доме.
— Да ну, глупости это все. Никакого там вреда нету. Просто у нас все же снобы, никто полуфабрикаты не ест…
— Ну не знаю, почему, если человек не хочет получить рак или листероид, он сразу сноб, — огрызнулась Мэри.
Несмотря на огромные количества выкуриваемой травы и потребляемой выпивки, Мэри была помешана на здоровом питании. Я даже как-то видел, как она в пароварку минеральную воду заливала.
Алан открыл вторую бутылку шампанского. Пробка стрельнула в потолок, а оттуда рикошетом мне под ноги.
— Я когда была в Калифорнии, читала, что в какой-то забегаловке повар постоянно в микроволновке готовил и от этого умер, — продолжала Мэри. — Когда ему вскрытие сделали, выяснилось, что у него там все сварилось: печень, почки… Видимо, он дверцу плохо закрывал, и ему лучами там все прожарило.
— Ужас! — завопила Лиз.
Мэри рассмеялась подозрительно долгим наркотским смехом и модельной походкой удалилась в туалет. Трава и «шампусик», повстречавшись в ее ЦНС, затеяли рискованный междусобойчик.
Как-то странно горела матовая лампочка в настольной лампе. Свет казался слабее, чем всегда, но в то же время как-то насыщеннее и чище. Лампочка начала пульсировать, и, вглядевшись как следует, я сумел различить вокруг нее голубоватый ореол, похожий на кольцо Сатурна. Я подумал, что, может быть, все лампочки на земле связаны между собой и охватывают планету сияющей сеткой для волос, видимой только по ночам… Наверное, я прибалдел слегка от контакта с Мэри.
Когда Мэри вернулась, Алан спросил:
— Стив говорит, у тебя сын?
Лиз недовольно глянула на меня: не надо было радовать Алана раньше времени.
— Да. Иона. Он сейчас у моего бывшего, в Калифорнии. Я так по нему скучаю… Он еще маленький: семь лет только.
— Так твой бывший американец?
Мэри склеила три папиросных бумажки и высыпала на них табак из «Мальборо лайт».
— Нет, он наш, просто живет в Лос-Анджелесе. Он сессионный гитарист.
— И что он играет?
— У него сейчас сольный проект с продюсером «Симпл Майндс». — Мэри явно не хотелось распространяться на эту тему.
Она взяла брикетик ливанской смолы, подпалила уголок и, втянув губами струйку дыма, высыпала поверх табака щепотку травы.
— Я в свое время тоже хотел в группе играть, — сказал Алан.
— Да это все в свое время хотели, — вздохнула Мэри, — только не так это просто на самом деле.
В случае с Ленни все было не только не просто, но и, прямо скажем, запущено: в итоге он таки доскакался до наркологической клиники. Правда, надо сказать, что последние два года Ленни был чист. Я пошел на кухню заварить всем кофе и ромашковый чай. Когда я вернулся с чашками на подносе, Лиз делилась с народом воспоминаниями о модельной жизни.
— Нет, а ты помнишь, как мы в Майами снимались в купальниках для немцев?
Лиз повернулась к Алану:
