один из своевольных отпрысков Боскаслов не руководствовался в жизни ее примером, нельзя было поставить ей в вину. Эмма изо всех сил старалась наставить их на путь истины и сохранить почтенное родовое имя, в то время как члены семьи делали все, чтобы его запятнать. Взять, к примеру, приятеля братьев, этого высокого дерзкого красавца, который разглядывает ее в зеркале. Хотя он и наследник герцогского титула, но едва ли представляет собой человека, с которым леди может обменяться больше чем легким кивком.
Но… в нем есть что-то такое, от чего хочется «взбрыкнуть» и забыть о приличиях, что свойственно Боскаслам. Ну, всего несколько минут флирта, уговаривала себя Эмма. Она вышла замуж в восемнадцать лет, дебютанткой, а сейчас она вдова. Ей следует быть степенной матроной.
«Ты хорошая девочка, Эмма, — хвалили ее родители. — На тебя можно положиться».
Отец выдал ее замуж за шотландского виконта, веселого и мягкого Стюарта, лорда Лайонса, который ни разу не причинил ей никаких огорчений. Но он умер несколько лет назад от заражения крови.
— Прошу меня извинить, — сказала Эмма лорду Вулвертону. — Я должна найти одну из моих учениц, она плохо себя почувствовала. А сейчас — протяните руку.
Он изобразил страх:
— Вы хотите хлопнуть мне по пальцам ложкой?
— Нет, хотя вы, вероятно, этого заслуживаете. Сделайте так, как я говорю.
Он повиновался. И она положила ему в затянутую перчаткой ладонь три маленьких марципановых цветочка.
— Как вам это удалось? — удивился он, переведя взгляд на пирог.
Она изогнула бровь.
— Приходится идти на хитрость, когда имеешь безупречную репутацию.
Он не удержался от улыбки.
— Да ну? Я всегда руководствовался обратным принципом.
— Понятно.
Он сунул в рот два засахаренных цветочка, а третий протянул ей.
— Откройте рот.
— Нет, я не могу…
Но он просунул сладкий шарик между ее полураскрытых губ и слегка коснулся пальцем щеки. Эмма вдруг почувствовала спазм в горле, а во рту защекотало.
Он выпрямился.
— Вы ведь Эмма, не так ли? Я не сразу вспомнил. Меня зовут…
Эмма, закусив нижнюю губу, отстранилась от него. Неужели он застенчив и просто хочет поговорить? Ну нет, он вовсе не застенчивый.
— Я знаю, кто вы, милорд, — прошептала она. — Вы успели прославиться в Лондоне.
— Значит, вы обо мне слышали?
Она вздохнула и отошла от него.
— Я не такой плохой, как все говорят.
Эмма со смехом обернулась.
— Держу пари, что и не так хороши, как вам следовало бы быть.
Эмма вышла в холл и направилась по лестнице наверх, где находилась комната, предназначенная для отдыха дам. Она надеялась, что мисс Баттерфилд справилась со своим недомоганием и в состоянии вынести краткую поездку в карете до дома брата. К собственному изумлению, Эмма поймала себя на том, что все еще улыбается после общения с лордом Вулвертоном. Она не ожидала, что он окажется таким обаятельным.
Пора незаметно уехать. Она была немного обижена тем, что сэр Уильям исчез, не попрощавшись, но, возможно, его перехватил какой-нибудь парламентский знакомый. Уильям был ярым защитником обездоленных и отдавал много времени благотворительности.
Да, его явно кто-то перехватил. Она узнала его хорошо поставленный голос, который мог разбудить совесть парламента. Голос раздавался из ниши в конце коридора. Вдруг послышался звук пощечины и негодующий женский выкрик. Эмма не знала, как ей поступить. То ли поскорее уйти, то ли встретиться с членом парламента, который считался ее ухажером.
— Я не стану заниматься с вами неприличными делами, наглец вы эдакий! — послышался голос девушки. — И будьте добры держать ваше хозяйство в штанах.
Эмма почувствовала отвращение и поспешно отвернулась. Надо поскорее уйти, пока ее не увидели! Услышанного ей было вполне достаточно. Она ухватилась за перила. Какое горькое разочарование. Сэр Уильям казался таким порядочным человеком, а на самом деле он готов волочиться за кем угодно, да к тому же на свадьбе. Нет, она не сможет снова посмотреть в лицо этому обманщику.
— Эмма! — раздался его испуганный голос.
Она оглянулась. Слава Богу, что, хотя его костюм был в беспорядке, ничего уж совсем неприличного она не увидела. Смущенная горничная протиснулась вперед.
— Она приставала ко мне! — выпалил он в ответ на презрительный взгляд Эммы. — Эта наглая девица прижала меня к стене и потребовала, чтобы я…
— Я все слышала, — мягко произнесла Эмма. — Но лучше бы мне заложило уши в этот момент.
— Это неправда, мэм, — прошептала горничная, поправляя смятый чепец — Я занималась своей работой.
— Знаю. — Эмма с отвращением посмотрела на сэра Уильяма. Его лицо, красное от выпитого вина, уже не казалось ей привлекательным и мужественным. Он счел, что как защитник угнетенных, имеет право воспользоваться ими в своих интересах? Как она могла его не разгадать? Хорошие манеры не всегда соседствуют с добрым сердцем.
— Не волнуйтесь, — сказала она горничной. — Причешитесь и ведите себя так, словно ничего не произошло.
Сэр Уильям протянул к Эмме руку. Она отпрянула. Горничная замешкалась, потому что услышала шаги на лестнице для слуг в конце коридора.
— Не трогайте меня, — тихо сказала Эмма сэру Уильяму.
— Эмма, давайте забудем об этом, как будто ничего не было. — Он схватил ее за руку. — У нас с вами есть планы на будущее.
— Уберите от нее свои грязные лапы, — сказала горничная и подошла поближе к Эмме. — Это леди.
Сэр Уильям раздраженно сощурился.
— Вы меня не так поняли. Я случайно попал в холл. Эмма, мы же с вами собираемся пожениться.
— Совершенно точно не собираемся! — отрезала она и вырвала руку из его ладони.
Но он снова схватил ее.
— Давайте прямо сейчас объявим о помолвке? Очень романтичное завершение свадьбы.
— Я позову на помощь, — заявила горничная, воткнув в чепчик последнюю булавку. — Не бойтесь этого прощелыгу.
Глава 2
Эйдриан поднялся наверх по лестнице и остановился. После того как Эмма Боскасл откровенно высказалась по поводу его репутации, а потом удалилась, не дав ему возможности оправдаться, он почувствовал себя крайне неуютно: стоит у стола словно лакей. Он, наверное, сказал или сделал что-то не так, и ему следует извиниться. Хотя, скорее всего, он не удержится и снова станет над ней подшучивать. А вообще-то оправдываться ему вроде не за что. Но она могла заметить, что на нем старые — и очень удобные — сапоги для верховой езды. У него не было времени, чтобы переобуться, так как ее братья
