палкой в руке и тюком поперек верхней части спины.
Харриане снизились тихо, со сверхзвуковой скоростью. Дивай-ин сам, с мурашками по коже, сидел за пультом управления.
От существа были услышаны два четких восклицания, прежде чем его взяли, и они стали первыми словами, записанными для дальнейшего компьютерного анализа.
Первое — когда большой примат заметил очертания корабля почти над собой — было зафиксировано с помощью направленного телемикрофона. Вот оно: «Боже мой! Летающая тарелка!»
Дивай-ин разобрал вторую фразу. Это был термин для обозначения харрианского корабля, который стал общепринятым у больших приматов за те первые беспечные для харриан годы.
Вторая реплика прозвучала, когда дикое существо втащили в корабль, сопротивлявшееся с удивительной силой, но беспомощное в железных лапах моувов.
Дивай-ин задыхался от волнения, подрагивая своим мясистым носом и выдвинувшись вперед, чтобы принять существо, которое (его безобразно безволосое лицо стало блестящим от особого жидкого секрета) выкрикнуло: «Святой Толедо,
Снова Дивай-ин понял вторую половину. Это было слово, на одном из основных языков планеты, обозначающее малых приматов.
Дикое существо почти невозможно было держать в руках. Оно требовало бесконечного терпения, прежде чем с ним удалось сносно говорить. Вначале это было совершенно невозможно. Существо почти сразу поняло, что его перенесли за пределы Земли и то, что, как думал Дивай-ин, могло стать для него волнующим переживанием, ничем подобным не стало. Вместо этого он говорил о своем детеныше и о приматовской самке.
(«У них есть жены и дети, — думал Дивай-ин сочувственно, — и они по-своему любят, ибо все они — большие приматы».)
Затем его заставили понять, что моувы, которые сторожили его и которые сдерживали, в случае необходимости, его ярость, не ранят его и что ему никоим образом не будет причинен вред.
(Дивай-ину делалось плохо при мысли, что одно разумное существо причинит вред другому. Для Дивай-ина было очень тяжело обсуждать эту тему, даже если только допустить возможность, весьма далекую от реальности. Невольное замешательство Дивай-ина всякий раз вызывало у создания с планеты большие подозрения. Таковы уж большие приматы).
На пятый день, когда, возможно, из-за полного опустошения существо довольно долго оставалось спокойным, они много разговаривали в каюте Дивай-ина, и внезапно примат снова впал в буйство, когда харрианин впервые буднично упомянул, что они ожидали ядерной войны.
— Ожидали! — вскричало существо. — Почему вы столь уверены, что она произойдет?
Дивай-ин, конечно, не был уварен, но сказал:
— Атомная война бывает обязательно. Наша цель — помочь вам после этого.
— Помочь нам
Его слова вновь стали несвязными. Он яростно взмахнул руками, и моувы, стоявшие у него по бокам, вынуждены были еще раз мягко удержать его и увести.
Дивай-ин вздохнул. Количество высказываний существа увеличивалось, и, возможно, некий интеллект сможет что-то из них извлечь. Его собственный ум не мог сделать с ними ничего.
А тем временем существо хирело. Его тело было почти полностью лишено волос — факт, который не обнаружили предшествующие длительные наблюдения за планетой — вследствие ношения большими приматами искусственных шкур. Последние использовались либо для защиты от холода, либо из-за инстинктивного отвращения даже самих представителей этого вида к безволосой коже. (К этому стоит еще вернуться в разговоре с ним. Компьютерная обработка сможет извлечь нечто отсюда, как из любой другой темы.)
Довольно неожиданно на лице существа начали расти волосы; росли они гуще, чем на лицах харриан, и были темнее.
И все же главное — то, что он хирел. Он худел, поскольку плохо ел, и, если бы его продержали длительный срок, его здоровье могло пострадать. Дивай-ин не желал ощущать ответственности за это.
На следующий день большой примат казался совершенно спокойным. Он говорил уверенно, почти сразу же подведя беседу к ядерному столкновению. («Это ужасно притягательно для разума большого примата», — подумал Дивай-ин).
Существо заявило:
— Вы сказали, что ядерные войны происходят всегда? Значит ли это, что существуют другие народы, кроме вашего и моего и его? — Он показал на ближайшего моува.
— Разумных видов тысячи, живущих на тысячах планет. Десятки тысяч, — сказал Дивай-ин.
— И никто не избежал атомной войны?
— Никто из тех, которые достигли определенного уровня технологии. Никто, кроме нас. Мы были другими. Нам недостало страсти к соперничеству. У нас был инстинкт сообщества.
— Вы хотите сказать, что знали о будущих атомных войнах и ничего в связи с этим не предпринимали?
— Предпринимали, — ответил Дивай-ин, уязвленный. — Конечно, предпринимали. Мы пытались помочь. В начале истории моего народа, когда мы едва овладели способом межзвездных перелетов, мы не понимали больших приматов. Они отбрасывали наши попытки завязать дружбу, и мы прекратили эти опыты. Потом находили миры в радиоактивных руинах. Наконец один из миров был найден в самый момент атомной войны. Мы были в ужасе, но не могли ничего сделать. Постепенно накапливался опыт, и теперь мы готовы к тому, что каждый мир, открываемый нами, может находиться на ядерной стадии. У нас готовы дегазационное оборудование и евгенические анализаторы.
— Что такое евгенические анализаторы?
Дивай-ин сформулировал фразу так, как требовали правила языка дикаря. Он сказал осторожно:
— Мы управляем спариванием и стерилизацией, чтобы удалить, насколько возможно, соревновательные наклонности у оставшихся в живых.
В какой-то момент ему показалось, что существо вновь охватит неистовство.
Вместо этого тот сказал без выражения:
— Вы делаете их послушными, как этих? — Он еще раз показал на моува.
— Нет. Нет. Это другое. Мы просто хотим сделать оставшихся соответствующими мирному, неэкспансивному, неагрессивному обществу под нашим руководством. Без этого они уничтожали себя и, видите ли, будут снова уничтожать друг друга.
— Что вы извлекаете для себя из этого?
Дивай-ин с сомнением поглядел на существо. Так ли необходимо объяснять основное удовольствие жизни? Вслух он сказал:
— Вам приятно помогать кому-то?
— Продолжайте. Кроме этого. Что это дает вам?
— Конечно, Харрии полагаются выплаты.
— Ха.
— Плата за спасение разумных видов только справедлива, возразил Дивай-ин. — Кроме того, необходимо покрыть определенные расходы. Налоги невелики и отрегулированы применительно к природе конкретного мира. Это могут быть ежегодные поставки древесины из лесного мира, марганцевых руд из другого. Мир моувов беден природными ресурсами, и они сами предложили снабжать нас некоторым количеством своих представителей в качестве личных ассистентов. Они крайне сильны даже для больших приматов, и мы проводим им безвредное лечение препаратами, угнетающими высшую нервную деятельность…
— Чтобы сделать из них зомби!
Дивай-ин догадался о значении существительного и сказал с негодованием:
— Ничего подобного. Только чтобы они не тяготились ролью обслуживающего персонала и не так тосковали по своим домам. Мы не хотим, чтобы они были несчастливы. Они разумные существа!
— И что вы сделаете с Землей, если у нас случится война?
— У нас было пятнадцать лет, чтобы решить это, — ответил Дивай-ин. — Ваш мир очень богат
