Три упавших «Мустанга» горели на «палубе», но и четыре «Фокке-Вульфа» завершили свой последний полет. В такой близости от земли не было никакой возможности выпрыгнуть с парашютом. Тела разлетались на куски вместе с разбивающимися самолетами.
Красная «единица» Дортенмана неслась над летным полем, преследуя «Мустанг», который отчаянно пытался уйти. Затем Дортенман открыл огонь, «Мустанг» сделал последнее отчаянное усилие, чтобы отвернуть, и на полной скорости врезался в хранилище топлива. Спустя несколько секунд пламя поднялось на сотни метров вверх над аэродромом.
Дортенман покачал крыльями в знак победы. Однако потом он должен был обороняться, поскольку, когда он выполнял вираж в противоположном направлении, на его хвосте оказались три преследователя.
Ветеран сохранил спокойствие. Он выполнил крутую горку и на головокружительной скорости заскользил на крыло над аэродромом. Враг теперь был справа от него.
Мы внизу затаили дыхание. Пока все шло хорошо, но ему еще предстояло справиться с ними. Если он хотел уберечь свою жизнь от неприятностей, то должен был немедленно садиться.
Те три «Мустанга» последовали за ним вниз. Они хотели сбить его, в то время как он пытался совершить вынужденную посадку.
Дортенман приземлился, «Фокке-Вульф» снова подпрыгнул в воздух, словно взбесившийся козел; но он был опытный пилот и заставил свой самолет прижаться к земле. Оставив на белом снегу черный след длиной около 300 метров, он остановился только на краю аэродрома и загорелся.
Приятели Дортенмана с облегчением вздохнули, когда тот выскочил из кабины и нырнул в окоп, в котором ему были не страшны трассеры атакующих «Мустангов».
Это было плохое начало дня. Взлетевшие с соседнего аэродрома, сильно поврежденные «Фокке- Вульфы» садились с разных направлений. Они понесли тяжелые потери. Разбились четыре «Мустанга», но пять человек из 8-й эскадрильи были мертвы. Два раненых пилота были отправлены в госпиталь в Клоппенбурге. Дортенман был ранен в левое плечо.
Спустя полчаса я взлетел с 9-й эскадрильей. Мы летели в восточном направлении к озеру Дюммер,[186] чтобы встретить приближавшийся поток четырехмоторных бомбардировщиков. Это, конечно, повлекло бы за собой драку. Поднимаясь на 5,5 тысячи метров, я изменил курс на запад. Вскоре мы увидели приближающиеся вражеские истребители. В двух-трех тысячах метров ниже нас, вспыхивая на солнце, волна за волной пролетал их авангард. В течение нескольких минут должны были появиться четырехмоторные бомбардировщики.
– Ведущая группа бомбардировщиков над Везелем, – прокаркал радиоприемник.
Вскоре после этого мы получили приказ направляться к Райне, где все еще действовали истребители- бомбардировщики.
Над Эмскими болотами[187] я повернул на юг. Через несколько минут мы должны были быть над Райне. Зибе доложил, что он снижается, поскольку из его двигателя течет масло.
– Смотрите в оба, Курт, – передал я ему по двусторонней связи. Когда Зибе отворачивал, мы все видели черные масляные пятна на ветровом стекле его кабины. Это точно выводило его из борьбы.
Райне. Четко выделяется станция.
Далеко внизу под «Фокке-Вульфами» кружилось множество теней. Хорошо знакомые контуры «Мустангов». Их можно было опознать по крестообразной форме, когда размах крыльев имел тот же размер, что длина фюзеляжа. В наставлении по идентификации самолетов их фамильярно называли «летающими крестами».
– Хейлман – Островитцки. Оставайтесь со своим звеном наверху и прикрывайте нас сзади.
Я отвернул, и восемнадцать машин последовали за мной в атаку. Пилоты «Мустангов» имели острое зрение и немедленно увидели своего противника. Они поспешно сформировали оборонительный круг.
Мы все знаем, что будет дальше, подумал я. Теперь они вызовут помощь. Мы должны сделать все самое большее за пять минут, иначе они завяжут нас в узел.
Моя эскадрилья смогла в первой же атаке разорвать оборонительный круг. Два «Мустанга», вращаясь, падали к земле. Затем началась «собачья схватка».
Я вызвал Патта. Эта новая атака сверху посеяла замешательство среди «Мустангов». На минуту они утратили самообладание. Еще два задымились и вышли из боя. Затем внизу около фермы поднялся третий столб пламени. Оставшиеся семь машин отчаянно метались, пытаясь стряхнуть своих преследователей, которые теперь имели численное преимущество.
«Фокке-Вульфы» были быстрее и крепко вцепились в них, отчаянно стреляя по самолетам, за которыми стелился черный дым, означавший, что их двигатели работают на пределе. Загорелся еще один «Мустанг».
Я заложил вираж и приказал своим людям перегруппироваться.
Не потеряно ни одной машины! Несмотря на наше численное превосходство, это ни в коей мере не было неизбежным. Мы на малой высоте пролетели над районом, где упали «Мустанги». Люди махали нам руками. Это было любимое зрелище летчиков-истребителей, только слишком редко они видят символы своих успехов, пылающие на земле. Я известил Фаррельбуш, что мы возвращаемся.
– Подождите немного, – ответили мне. – Здесь сложная ситуация. Если вы не получите сообщения от нас, то садитесь в Фехте.[188]
– Хорошо вам так говорить. Небо там полно «ящиков».
Едва мы покинули Райне, как позади нас с обеих сторон появились вражеские машины – «Спитфайры» и «Темпесты». Меня охватило отчаяние. «Этот орешек может оказаться нам не по зубам», – подумал я.
– Хейлман – всем пилотам. Внимание, в воздухе «Темпесты». Держите строй, мы быстрее их. Резкий разворот и набор высоты.
Скоро мы оказались в урагане огня. В этом бою положение «Фокке-Вульфов» было несколько хуже. Нам пришлось драться приблизительно с двадцатью «Спитфайрами» и по крайней мере дюжиной «Темпестов». Пилоты «Фокке-Вульфов» отчаянно сражались, чтобы получить преимущество в высоте. Лейтенант Шмаузер[189] оказался слишком близко от моего хвоста. Выполняя энергичный разворот, чтобы избежать столкновения, он влетел прямо в поток огня, который фактически предназначался мне. Он загорелся и пошел вниз. Затем он жалобно закричал по радио, моля о помощи.
– Парень, прыгай! – тяжело прохрипел я, защищаясь от двух «Темпестов». – Я никак не могу подойти ближе.
«Фокке-Вульф» Шмаузера свалился в штопор, за ним струился длинный шлейф пламени.
Отчаянно маневрируя, я спикировал до высоты деревьев и, почти задевая живые изгороди, понесся на север. Короткая передышка. В течение минуты я был один. Около деревни лежал внешне неповрежденный «Спитфайр»; со всех сторон бежали люди, чтобы поймать убегающего пилота.
Я летел так низко, как только мог, уклоняясь от верхушек деревьев… Вздрогнув от ужаса, я резко ушел вверх. Поперек моего курса промчался «Фокке-Вульф», преследуемый парой «Темпестов».
Я бросил свою машину в сторону, чтобы зайти им в хвост. Заработал компрессор наддува, «Фокке- Вульф» вздрагивал и вибрировал, в то время как мой товарищ впереди выполнил резкий разворот влево. Эти два «Темпеста» последовали за ним, но радиус их разворота был слишком большим, и они отстали. В азарте погони англичане не заметили меня. Я сделал горку, выполнил переворот через крыло и спикировал. Теперь я отсек один «Темпест». Большое дело. Задняя машина оказалась в моем прицеле. Я настолько энергично дернул ручку управления, что за крыльями появился конденсационный след, а у меня потемнело в глазах.
– Ради Христа, стреляйте в него, – раздалось по радио. – Разве вы не видите, что я пытаюсь держаться на прямой?
Я нажал на кнопку спуска. Длинная очередь. Трассеры пролетели мимо хвоста противника. Пилот «Темпеста» наконец заметил нового врага, сделал полубочку и отвернул вправо. Он был сумасшедший… Он летел точно на линию моего огня.
– Отличная работа. Теперь давайте действовать совместно.
– Какие нервы! Это может быть лишь Прагер или Патт, а?
