Медведица встала во весь рост, и я разглядела огромные, с волчью голову, лапы и страшные оскаленные зубы.
Завидев трех волков, несущихся к ней по высокой траве, она обернулась и заревела грозно и яростно — не нужно было знать язык, чтобы понять: она не намерена отдавать еду каким-то ничтожным хилым волкам. Иллин, Минн и Веррна носились вокруг, держась подальше от смертоносных лап, и вдруг прыгнули на нее все разом; медведица обернулась, чтобы отразить нападение, и в это время Рисса, Рууко и не менее стремительный, несмотря на опасения, Тревегг помчались с холма и налетели на медведицу сзади, рыча бешено и яростно.
Аззуен рядом со мной взвизгнул от страха. Медведица была злобной и свирепой — мне с трудом верилось, что нападение обойдется без потерь. Однако волки бесстрашно носились вокруг жертвы, то налетая, то отскакивая в стороны; вороны кружили над ними, карканьем ободряя стаю. Я вдруг поняла, что волчья игра с птицами, которую я раньше считала тратой сил, помогает не терять охотничьи навыки: грациозные увертывания Иллин и прыжки Минна — лишь продолжение игр с Гладким Крылом и его семьей. И еще я поняла, почему в стае не место слабым: если хоть один волк окажется негоден к битве, медведица легче разделается с остальными.
За дракой наблюдали не только мы: тушу не упускали из виду лисы и гиены, которые надеялись поживиться остатками медвежьего пира; одинокого орла, парящего над полем, то и дело прогоняли криками вороны. Медведица, упорно оттесняемая стаей, все норовила вернуться к туше, но шесть беспощадных волков — слишком сильные соперники для молодой самки, не более опытной, чем Минн с Иллин. Наконец, злобно рыча, она заковыляла прочь, к дальнему краю поля, и скрылась за небольшим бугром. Пока Веррна с молодыми волками отгоняли ее дальше, Рисса с Тревеггом и Рууко стерегли добычу.
Наконец Веррна с однолетками, победительно вздернув уши и хвосты, вернулись к остальным и, яростно рыча на жадных лис и гиен, подбежали к туше. Стая затанцевала вокруг Рууко и Риссы, празднуя успех охоты. Вожак, припав на брюхо, оторвал первый кус конины, и пир начался: волки принялись насыщаться долгожданным мясом, обступив тушу со всех сторон.
— Щенки, сюда! — крикнула Рисса, и мы скатились с холма на поле.
Веррна предостерегающе зарычала.
— Следите, что делается за спиной! — хрипло проговорила она, указывая мордой, уже окровавленной, в сторону падальщиков. — Кобылу трупоедам не получить, зато от щенка они не откажутся. Ждите пока, пусть взрослые поедят.
Бдительно поглядывая на лис, гиен и орла, волки вгрызались в кобылью тушу: медведица успела съесть не так много, стае перепало мяса вдоволь. Рот наполнился слюной, брюхо свело, ожидание казалось вечностью. Семья Гладкого Крыла клевала мясо, не боясь волчьих челюстей и острых зубов, тут же рвущих конину, но мы, щенки, опасались соваться ближе к взрослым. Наконец Рисса снова позвала нас:
— Чего ждете, щенки? Подходите! Вы уже не младенцы, чтоб мы носили вам пищу в желудке!
Мы подобрались ближе к добыче, при каждом шаге замирая и на всякий случай поглядывая на Рууко и Риссу, вгрызающуюся в кобылье брюхо. Просительно поскуливая, мы всем видом показывали, что претендуем на мясо только с позволения старших. Иллин с Минном, рвущие куски от груди лошади, при нашем приближении зарычали, Рисса издала ответный рык.
— Пустите щенков к мясу! Вам уже хватит!
Минн и Иллин, самые младшие из взрослых, нехотя отступили, мы робко заняли их место. Мне сделалось обидно оттого, что Иллин на меня зарычала, но запах добычи вмиг прогнал все мысли: вгрызшись зубами в тушу, я уже не могла остановиться — вкус мяса затмевал все, доводил почти до безумия. В стремлении заполучить побольше еды я кусалась, рычала и отталкивала других щенков. Кровь гулко билась в жилах, сердце готово было разорваться. Я вдруг поняла, почему на нас рычала Иллин: Уннана, который попытаться меня оттолкнуть, я цапнула за морду, он откатился назад; случайно задевшая меня Марра отступила подальше, заслышав мой рык. Я огрызнулась даже на Гладкое Крыло, и он больно клюнул меня в темя — я взвизгнула, но не подняла морду от мяса.
Я все еще рвала от туши куски конины, когда Минн заворчал, словно предупреждая, и шлепком отбросил меня от туши, Иллин с Веррной оттеснили Борллу и Уннана. Мы скулили и пытались вернуться к мясу — тщетно: взрослые отогнали нас подальше, туда, где уже сидели Аззуен, Марра и Реел. Нам оставалось лишь смотреть, как стая пожирает добычу. Я смутно вспомнила, что щенки пытались пробиться к мясу и всем от меня перепало трепки. Мне стало неловко, и все же я подумала, что раз они не хотели драться за еду, то могли бы подождать, пока я наемся. Я легла на землю, продолжая глядеть на взрослых. Борлла и Реел сидели неподалеку, к ним привалился сонный Уннан. Я устало двинулась к Аззуену, чтобы уткнуться головой в его пушистую спину, — но он отполз подальше и лег рядом с Маррой.
Ко мне подошла Иллин, которую Веррна отогнала от туши.
— Быть сильной — это хорошо, сестренка, только нельзя обижать собратьев. — Она оглядела Борллу с Уннаном и пренебрежительно фыркнула. — Волчица, достойная вести стаю, должна уметь себя отстоять, но надо заботиться о других и применять силу осторожно. Не давай волю злобе и жадности.
Я отнеслась бы к ее словам с большей серьезностью, если б не помнила разъяренного рычания, которым она отгоняла меня от кобылы, и не видела сейчас, как она подбежала к добыче и отогнала от нее Минна, заняв его место. Однако я поняла, что она хотела сказать. Я уже заметила, как от меня отодвинулась Марра и как Аззуен, прежде такой добрый, отказался спать рядом со мной. Даже Тлитоо просто реял надо мной в воздухе, не пытаясь заговорить, а когда я подняла голову, кинул в меня камешком.
— Жадный щенок! — каркнул он и улетел прочь. Меня охватил стыд. Как я могла!.. Ведь не так давно я была самой слабой в стае! Я не хочу, чтобы меня считали грубиянкой, как Уннана и Борллу! Впредь надо сдерживаться, иначе останусь одна… Мне захотелось тут же подойти к Аззуену и Марре, но от съеденного мяса я отяжелела, глаза слипались, мысли путались…
Меня пробудил легкий ветерок, я подняла голову. Стоял жаркий полдень, когда ни бегать, ни охотиться невозможно; взрослые волки, окружив нас кольцом, спали. В воздухе реял густой запах мяса, рот мгновенно наполнился слюной. Я огляделась: возле самой кобылы, охраняя ее от падальщиков, спали Веррна и Рисса; по остаткам туши скакали вороны. Наверняка они поднимут тревогу, если на тушу покусится кто-то чужой. Интересно, позволят ли мне подойти ближе… Я осторожно поползла к кобыле и, проскользнув между Риссой и Веррной, уже взялась было зубами за соблазнительное сухожилие, когда Рисса подняла голову и зарычала, едва проснувшись. Через миг, узнав меня, волчица оттолкнула меня прочь.
— Тебе хватит, — улыбнулась она. — Иначе лопнешь, и нам придется собирать клочки по всей равнине.
Рисса вновь положила голову на лапы и закрыла глаза, а я пошла к остальным щенкам. Наскучило ждать, пока стая проснется, и я хотела разбудить Аззуена — но не знала, прошла ли его обида. Играть не тянуло: день стоял знойный, да еще полумесяц у меня на груди болел и ныл так, как никогда прежде.
Из-за боли я и оказалась первой, кто увидел тех странных существ. Их было двое, они смотрели на нас с другого края равнины, где кончалась трава и начинались деревья. Ветер дул в их сторону, никто из нас не почуял запаха. Они стояли на двух лапах, как выпрямившаяся медведица нынешним утром, только та была выше и намного массивнее. В передних лапах, свисающих по бокам, существа держали палки. Я не поняла, что на них за шерсть: то ли редкая, то ли короткая… Ветер переменился и принес запах, — их влажная, как у коней, кожа пахла чем-то густым и едким, можжевеловый аромат почему-то казался знакомым.
Вздрогнув, я тявкнула, чтобы разбудить стаю. Проснувшиеся волки взглядывали на меня раздраженно, однако, почуяв запах и увидев существ, они с рычанием окружили тушу; вороны тут же с карканьем взмыли в воздух. Странные существа подняли палки, направив их на нас, и я увидела, что концы палок острые и походят на гигантские шипы. Существа чуть приблизились; до них оставалось не меньше сорока прыжков, но я не знала, быстро ли они бегают. Длиннозуб покроет такое расстояние за один вдох.
Рууко издал низкий рык и раскрыл пасть, показав все сорок два острых зуба; шерсть его угрожающе вздыбилась, он словно стал вдвое больше. Рядом с ним яростно скалились все волки Быстрой Реки. Когда
