ошибаюсь, так их зовут? И они составляют неизбежный риск вашей небогоугодной профессии.
— Точно.
— Вот. А у нас есть некто по имени госпожа Торт.
Чудакулли вопросительно посмотрел на него.
— Даже не спрашивай, — сказал жрец, поеживаясь. — Скажи спасибо, что тебе никогда не придется встретиться с ней.
Чудакулли молча протянул ему бренди.
— Строго между нами, — шепнул жрец, — у тебя есть какие-нибудь мысли относительно происходящего? Стражники пытаются вызволить его светлость. Он наверняка потребует ответа, а я даже не знаю, в чем состоит вопрос.
— Это не магия и не боги, — задумался Чудакулли. — М-м, могу я попросить назад этот сосуд искушений? Спасибо. Значит, не магия и не боги. Честно говоря, с вариантами у нас плоховато.
— Может, это какой-нибудь неизвестный вид магии?
— Если так, мы о нем не знаем.
— Достаточно откровенно.
— А ты уверен, что это не боги? Ну, решили чуточку поразвлечься, побезбожничать на стороне… — предположил Чудакулли, хватаясь за последнюю соломинку. — Очередные интриги, заговоры… Снова принялись валять дурака с золотыми яблоками?
— На божественном фронте все спокойно, — ответил старший жрец. Его глаза остекленели, словно он читал некий текст внутри головы. — Богиня туфель Гиперопия считает, что Сандельфон, покровитель коридоров, является давно пропавшим близнецом Грюня, бога незрелых фруктов. Но кто подложил козла в постель Бога-Крокодила Оффлера? Заключит ли Оффлер союз с Секом Семируким? А тем временем Шутник-Хоки взялся за старое…
— Все, все, достаточно, — прервал Чудакулли. — Честно говоря, меня эти ваши божественные интриги никогда не интересовали.
За их спинами декан пытался помешать профессору современного руносложения превратить жреца Бога-Крокодила Оффлера в комплект дорожных чемоданов. Из казначеева носа ручьем хлестала кровь — последствия меткого удара кадилом.
— Пожалуй, нам стоит выступить единым фронтом, — сказал Чудакулли. — А ты как считаешь?
— Согласен, — произнес старший жрец.
— На том и договоримся. Но это только временная мера.
Мимо них, извиваясь, как змея, пролетел небольшой коврик. Старший жрец вернул аркканцлеру бутылку с бренди.
— Кстати, мама жаловалась, ты совсем не пишешь.
— Да… — Другие волшебники были бы поражены тем раскаянием, что проступило на лице аркканцлера. — Я был занят. Ну, знаешь, как бывает…
— Просила напомнить, что ждет нас обоих на обед в День Всех Пустых.
— Ладно, ладно, я все помню, — мрачно пробормотал Чудакулли. — Жду не дождусь этого дня.
Он повернулся к свалке:
— Эй, ребята, заканчивайте там!
— Братия мои! Воздержитесь же! — заорал старший жрец.
Главный философ отпустил голову жреца культа Хинки. Пара викариев перестала пинать казначея. Все, смущенно покашливая, принялись поправлять одежду и искать свои головные уборы.
— Так-то лучше, — кивнул Чудакулли. — Подводя итоги, скажу, что его высокопреосвященство старший жрец и я решили…
Декан сердито уставился на невысокого, плюгавенького епископа.
— Он меня лягнул! Ты лягнул меня!
— О! Уверяю, сын мой, я этого не делал.
— Делал, делал, — прошипел декан. — Сбоку, чтобы они не видели.
— …Мы решили, — повторил Чудакулли, поедая взглядом декана, — искать решение текущих проблем в духе братства и доброжелательности, это и тебя касается, главный философ!
— Извини, не сдержался. Он меня толкнул!
— Увы мне! Да прощены будут грехи твои! — смиренно ответствовал архидиакон Трума.
Где-то наверху раздался треск. По лестнице кубарем скатился шезлонг и, выбив двери зала, унесся вглубь дворца.
— Полагаю, стражники все еще пытаются освободить патриция, — заметил старший жрец. — Вероятно, двери его секретных проходов тоже заперлись.
— Думаешь? А я считал, этот изворотливый тип сможет выбраться из любой ловушки, — пожал плечами Чудакулли.
— Наверное, он все-таки попался, — сказал старший жрец. — Нет на свете совершенства.
— Почти нет, — раздался чей-то голос позади них.
Тон Чудакулли практически не изменился, просто в него добавилось чуточку сиропа.
Фигура, казалось, появилась прямо из стены. Она выглядела вполне человеческой — но только в общих своих чертах. Чудакулли, к примеру, считал, что тощий бледный патриций в своей вечно пыльной черной одежде скорее напоминает фламинго. Черного фламинго с глазами, как два серых камешка.
— А, лорд Витинари! — воскликнул он. — Очень рад, что вы целы и невредимы.
— Жду вас, господа, в Продолговатом кабинете, — промолвил патриций.
За его спиной бесшумно скользнула в сторону стенная панель.
— Кажется, — неуверенно произнес старший жрец, — несколько стражников наверху пытаются кого-то освободить…
Патриций небрежно махнул рукой:
— Не будем им мешать. Во-первых, им ведь нужно чем-то заниматься, а во-вторых, так они чувствуют свою полезность. В противном случае стояли бы весь день со свирепым видом и пытались совладать с мочевыми пузырями. Прошу сюда.
Главы Гильдий Анк-Морпорка прибывали по одному и парами. Постепенно комната заполнилась людьми. Патриций с мрачным видом сидел за столом, поедая взглядом горы бумаг и краем уха прислушиваясь к ругани.
— Это не мы, — сразу заявил глава алхимиков.
— Вокруг вас вечно что-нибудь взлетает на воздух, — возразил аркканцлер.
— Да, но то виноваты непредвиденные экзотермические реакции, — пояснил алхимик.
— У некоторых растворов есть свойство взрываться, — перевел заместитель главы алхимиков, продолжая смотреть в пол.
— Всякое случается. — Глава Гильдии Алхимиков сердито посмотрел на своего заместителя. — Но все всегда падает вниз. Стулья и столы не порхают вокруг, как бабочки, и винты не откручиваются. Думаете, нам сейчас легко? У меня в цехе царит полный бардак! Все носится и кружится! Буквально перед моим уходом вдребезги разлетелся очень большой и дорогой перегонный куб!
— Наверное, перегнать кого-то пытался, — произнес чей-то гнусный голосок.
Толпа раздвинулась, пропуская вперед генерального секретаря и Главную Задницу Гильдии Шутовских Дел и Баламутства. Человечек в шутовском колпаке съежился и прыгнул в сторону, впрочем, он всегда так реагировал, когда на него обращали внимание, — особенность ремесла. А вообще, генеральный секретарь Гильдии Шутовских Дел выглядел как человек, лицо которого слишком часто служило мишенью для заварных тортов, штаны которого слишком часто заливали краской и нервная система которого обещала навсегда отказать после следующего же неожиданного шороха. Главы других Гильдий старались вести себя тактично по отношению к нему — так, как правило, обращаются с людьми, балансирующими на карнизе очень высокого здания.
— Джеффри, ты что-то сказал? — ласково переспросил Чудакулли.
Старший шут судорожно сглотнул.
— Понимаете, — промямлил он. — Ну, куб-то перегонный, вот он и пытался кого-то там перегнать — и перегнал ведь, коли разбился. Ну, его ведь не успели подхватить… Это каламбур, что-то вроде остроумного
