говорил за обедом, что был на Старье? Ничего не предпринимай без разговора со мной.
И он прервал разговор.
Это действительно был поединок между ним и его знаменитым гостем. Найдя какие-либо нарушения в управлении колонией, Синворет мог — если бы захотел — поднять такой шум, что Пар-Хаворлем лишился бы должности. Следовало использовать чары и хитрость. Только какие чары могли подействовать на этого ветерана дипломатии?
Губернатор расхаживал по своей комнате, а его тренированный разум существовал как будто отдельно от него. Что действует на Синворета?.. И вообще, как действует все вокруг? Галактика кишела правящими и подвластными существами самых различных форм, но никто не мог сказать — почему и зачем. Проблема эта волновала Пар-Хаворлема с детства, подобно тому, как некоторых чарует вопрос секса.
На столе стояла ваза с земными цветами, накрытая колпаком из трансплекса, задерживающим их умирание в партассианском воздухе. Пар-Хаворлем схватил пурпурный цветок, выдернул и растер в пальцах. Цветок жил, но зачем и почему? По какой причине? Лепестки в его ладони не могли этого объяснить.
Губернатор позвонил.
В земных цветах все было напоказ — как у людей. Иначе обстояло дело с партассианскими цветами и нулами. Их цветы напоминали камни, старательно скрывая внутри все свои сложные и интересные части. Партассианец прятал все, кроме глаз, под складками плеч, и познать его мог только любовник.
В ответ на звонок появилась одна из служащих, молодая землянка, одетая в оливковый скафандр в знак принадлежности к прислуге.
— Иди сюда, Клотильда, — приказал Пар-Хаворлем. — Прочти мне одну из ваших земных поэм, а я буду тебя разглядывать.
— Снова?! Пожалуйста, господин, не нужно! — умоляла женщина.
— Да, снова. Я приказываю тебе.
Он грозно навис над нею, превосходя ее в два раза, и женщина испуганно начала читать на языке, которого он никогда не поймет. Без труда подняв ее вверх, он смотрел, приблизив два глазных яблока к стеклам ее шлема.
Женщина тараторила что-то, но он ее не слушал, вглядываясь сквозь стекло и наслаждаясь движением ее челюсти, глаз, губ, языка. Все это должно быть спрятано всегда, за исключением интимной близости, однако вот форма жизни, хрупкая, ненавистная, двуногая форма жизни, выставляющая это напоказ. Это было неприлично, отвратительно, но Пар-Хаворлем не мог оторвать от нее глаз.
Только когда женщина расплакалась и начала вырываться, а он насладился видом ее слез, Губернатор Земли отпустил ее. Не всегда этим существам удавалось ускользнуть так легко, но сегодня он был занят другим. Прежде всего требовалось поговорить с Тоулером.
7
Конференция наконец закончилась, прозвучали последние вопросы, были получены последние ответы. Докладчики с серыми гребнями отложили указки и свернули карты. Подписывающий Синворет и Гэзер Ройфуллери вместе вернулись в свои апартаменты.
— Великолепная, исчерпывающая информация, — прокомментировал Гэзер, записавший всю конференцию на пленку.
— Исчерпывающий почти до скуки, — согласился Синворет.
— Я много узнал о жизни двуногих, — сказал Ройфуллери, тактично осуждая ничего не значащий ответ.
— А я нет, — сухо заметил Синворет. — Мне просто показали, как трехногие существа видят жизнь двуногих. Мало сказать, что партассианцы никогда не делились на народы и не вели между собой войн, а у землян это было в порядке вещей, нужно помнить и то, что мы развивались на разных планетах. На Партассе не было и экстремальных температур, и непреодолимых горных хребтов, медлительные реки были скорее дорогами, нежели препятствиями, а прежде всего не было морей. Так что причины, по которым у нас никогда не было наций, скорее физической, чем психической природы. Может, по этой причине двуногие существа более сложны, чем мы.
Ройфуллери шевельнул гребнем, слыша такую ересь, но ничего не сказал, удовлетворившись мыслью, что те, кого считают более простыми, вероятно, правы.
— Наша простота, — продолжал Синворет, — помогла нам занять главенствующее положение среди других видов Галактики, но это не значит, что мы не должны уважать двуногих, а именно таков был смысл услышанного нами на конференции…
И на это Ройфуллери ничего не ответил. Он чувствовал, что его начальник прибыл на Землю с твердым намерением найти виноватого. Он был настроен необъективно, и этим следовало осторожно заняться. Ройфуллери тихонько вздохнул.
Подписывающий отправился к себе на квартиру, но отдыхать не стал. Минут пять он провел в позеджармы, потом переоделся в менее броский мундир и пошел искать выход из дворца. Раггбол, его личный телохранитель, следовал за ним на некотором расстоянии.
Через боковую дверь Синворет вышел во двор, постоял немного, глядя на зеленое свечение поля над головой, потом прошел через двор к воротам. Охранник узнал его, отсалютовал и пропустил.
Когда дворец скрылся из виду, Синворет остановился на углу улицы, телохранитель поспешно замер в двух шагах от него.
Он прибыл на Землю с твердым намерением получить информацию из первых рук. Больше всего ему хотелось поговорить с каким-нибудь туземцем, хотя, судя по многолетнему опыту, все сказанное жителем Губернии будет противоречить мнению жителя извне. И все же это было очень важно, хотя бы для сравнения. На улице находилось мало прохожих, и все были партассианцами, шагающими торопливо, словно на работу или с нее. Синворет не обращал на них внимания.
Маршал Терекоми наблюдал всю эту сцену из комнаты Комиссариата Полиции. Нажимая кнопки, он мог получить на экране изображение различных стратегических точек на улице Города. Это было одно из устройств, от которых не рискнули отказаться ни Пар-Хаворлем, ни Терекоми, когда строили этот новый город. Изощренная система подслушивания и наблюдения в каждом помещении отпадала, поскольку такое беззаконие выдало бы наличие режима любому пытливому врагу, но несколько камер в общественных местах были необходимы для поддержания порядка.
Цветное изображение Синворета и его телохранителя отчетливо виднелось на экране. Терекоми поднял руку вверх.
— Предприимчивый тип, — сказал он своему помощнику. Охотится за туземцами, насколько я знаю дипломатов. Что ж, один ему попадется.
Он перешел в соседнюю комнату к радиостанции. Схема на стене изображала план города, а перемещающиеся огоньки указывали местонахождение партассианцев и землян, тайных агентов Терекоми.
Найдя одно из пятен с нужным номером, Терекоми набрал радиофонный номер и заговорил.
— Вызываю Е 336. Объект и один сопровождающий стоят на углу Эссреп им Фандандал. Ты к ним ближе всех. Подойди и действуй по инструкции. Старайся, я буду слушать. Вперед!
Терекоми вернулся к экрану в большой комнате.
Через несколько секунд из-за угла вышел землянин, едва не налетев на Синворета.
— Боюсь, что мы, партассианцы, занимаем много места, немедленно воспользовался случаем Подписывающий. — Удивительный закон Вселенной заключается в том, что трехногие всегда по крайней мере в два раза больше двуногих. Полагаю, ты знаешь партассианский?
— Разумеется, — ответил землянин с ноткой раздражения в голосе. — Знание вашего языка — одна из черт культурного человека. Ваш язык гораздо изящнее нашего.
— Значит, вас восхищает партассианская культура?
— Вы, кажется, приезжий?
— Вы правы, это мой первый визит на Землю, — сказал Подписывающий.
