Королевском Городе. Для Синворета, двигавшегося в паравселенной, где свет был неподвижным телом, быстро миновали два года и несколько недель, прошедшие в нормальном мире. Время сжалось, чтобы доставить его на Партассу с ненарушенными воспоминаниями о Земле.
Зал Совета Объединенных Миров заполняли Подписывающие. После того, как воздали хвалу Троице и приветствовали Синворета и двух путешественников, отдаленные концы Империи, все шло как обычно. Это было рядовое общее заседание. Обсуждаемые вопросы мало менялись год от года: нарушения основных монополий, недоразумения между секторами, мелкие проступки, нарушения галактических законов.
Эти привычные вопросы, представляемые один за другим и решаемые лучше всего подготовленными для этого Подписывающими, были для Синворета утешением. Именно здесь, думал он, его место, он уже слишком стар для рискованных экспедиций. Он уселся поудобнее и слушал, как Трипос объявляет очередной пункт повестки дня.
— Уважаемое Собрание, на Партассу только что вернулся Ваттол Форли, уволенный с должности Третьего Секретаря на планете класса 5Ц в ГАС Вермилион. Эта планета — Земля — из системы 5417 подчинена Губернатору Его светлости Графу Хаверлему Пар-Хаворлему, против которого Ваттол Форли выдвигает следующие обвинения. Во-первых, государственная измена, поскольку обвиняемый подвергает опасности доброе имя Партассы. Во-вторых, просто измена, поскольку обвиняемый позорит правительства, которое возглавляет…
Синворет напрягся. Он слушал внимательно, а его личный секретарь записывал. После возвращения он еще не представил официального рапорта Верховному Советнику, устраивавшему аудиенции лишь раз в месяц. Какое совпадение, что на обычной сессии совета подняли этот вопрос! Ваттол Форли, должно быть, добрался до дома почти одновременно с Синворетом.
— …В-третьих, коррупция, поскольку обвиняемый использует свое положение для получения личных выгод. В-четвертых, эксплуатация, поскольку обвиняемый манипулирует подвластной расой для получения личных выгод…
Список обвинений содержал десять пунктов. Наконец Трипос взглянул на собравшихся.
— Пусть обвинитель покажется собранию и подтвердит свои слова, для блага Троицы и Империй, — произнес он обычную формулу.
Вдалеке от Синворета кто-то встал.
— Я здесь, — уверенно заявил он. — Это я выдвинул обвинение. И надо сказать, я попал бы сюда лишь через несколько лет, если бы какой-то благородный путешественник в паршивой дыре под названием Аппелобетнис III не дал мне десяти десяток на билет лотереи. Благодаря везению я получил деньги на билет до дома.
— Довольно, — воскликнул Трипос. — Обвинения говорят сами за себя. А ты помолчи.
По залу прокатился смешок, который быстро стих, когда председатель заговорил снова.
— Кто рассмотрит этот вопрос частично или полностью? Всех Подписывающих, которым есть что сказать по существу предъявленных обвинений, приглашаю встать и выступить.
Поднялся один Синворет.
— Ошеломляет число обвинений — целых десять. Этот уволенный Третий Секретарь пользовался услугами хорошего адвоката.
Его первые слова развеселили зал, видимо, им было приятно снова видеть его знакомое и дорогое лицо. Хотя он не готовился к выступлению, но внезапно почувствовал желание поговорить. Он выполнил свой долг перед родиной, и оставалось сделать еще одно. Слова сами просились ему на язык.
— Подписывающие, — начал он, — дело это тесно связано с инспекцией, из которой я только что вернулся. Детальное сообщение о ней будет передано Верховному в конце месяца, а пока я коротко изложу свой взгляд на выдвинутые обвинения. Большинство из вас не слышали о Земле, но я там был и только что вернулся оттуда. Из того же источника, что и сейчас, до меня дошли обвинения против Губернатора Пар- Хаворлема, и я отправился на Землю, чтобы изучить ситуацию.
Здесь его знали и любили, и никто из собравшихся не сомневался в его искренности. Синворет принадлежал к старой гвардии, стоящей выше корысти и коррупции. Достаточно было взглянуть на богатство его плаща, чтобы убедиться в этом.
— Позволю себе рассмотреть обвинительное заключение пункт за пунктом, — продолжал он. — Первое обвинение касается государственной измены. Полагаю, его нельзя принимать во внимание, пока уволенный Ваттол Форли не предоставит обвинений из более достоверного источника. Действие может быть признано государственной изменой только высшей инстанцией. В случае Пар-Хаворлема это была бы Кастакора, Штаб Сектора Вермилиона, но оттуда нет никаких данных на эту тему.
Второе обвинение — это обычная измена. Насколько я знаю, Пар-Хаворлем не подвергает опасности доброго имени своей должности. Во время своего визита я разговаривал с уважаемыми партассианскими хозяевами — вам, конечно, знакома фамилия Пар-Джант — и они выражались о Пар-Хаворлеме словами наивысшего уважения. Его любят даже двуногие. Двуногие на Земле ведут братоубийственные войны; я посещал поля сражений и лично разговаривал с ними. Помню город Ашкар, где сражение продолжалось неделями, мы были там вод обстрелом. Вереница двуногих беженцев…
Его прервали вопросы:
— Нужно ли понимать это так, что Губернатор Пар-Хаворлем позволил Подписывающему оказаться в месте, где тому грозила опасность? Было ли это простой халатностью с его стороны?
— Он помогал мне собирать информацию. Губернатор понимал, что мой долг увидеть все. Я могу продолжать? В этом страшном месте поток беженцев следовал мимо нас, и я помню разговор с одной несчастной старушкой, потерявшей все. Ее семья погибла, дом был уничтожен. Она направлялась в Губернию, как в последнюю пристань, где могла бы провести остаток жизни. Я запомнил ее слова: «Губерния для меня единственное безопасное место, господин».
Его прервал один из диотподитов, вида, постепенно превращавшегося из спутника в почти равного партассианам.
— Вы знаете земной язык, Подписывающий?
— Нет, но…
— А не помните, знает ли его Пар-Хаворлем?
— Гм, нет, конечно. Понимаете, земного языка нет, а есть просто несколько диалектов, которыми ни один серьезный нул не будет забивать себе голову. Двуногие необычайно примитивны и всего тысячу лет находятся под нашим контролем. Я могу продолжать? Перехожу к третьему обвинению — коррупции. Никаких ее следов не нашли ни я, ни служащий департамента Психо-Контроля Гэзер Ройфуллери, сопровождавший меня. Все документы и книги были в полном порядке. Думаю, незачем говорить, что мы проверяли их лично. Менее значительным примером аккуратности Пар-Хаворлема является виденный мной зал с произведениями земного искусства, которые Губернатор хранит, несомненно, с мыслью о дне, когда земляне станут достаточно ответственными, чтобы о них заботиться. Если он продажен, в чем его довольно глупо обвиняют, то почему не продал этих вещей?
— Четвертое обвинение — эксплуатация…
Синворет сделал паузу. Этому Совету, который чуть позже будет детально знакомиться с результатами инспекции, переданными ему Верховным, он должен представить ситуацию как можно яснее. Как описать им планету, которую никто из них никогда не увидит и не захочет видеть?
Он вспомнил дни, проведенные на Земле, всевозможные мелкие происшествия. Одно особенно засело в его памяти.
— Я летел на Землю, — начал он, — как обычно, испытывая симпатию к покоренной расе, полный решимости сделать все, чтобы справедливость восторжествовала. Однако там я убедился, что это эмоционально неуравновешенные существа, характерной чертой которых является насилие. Хаворлем для них слишком мягок, он слишком слабо давит их. Чувствуя твердую руку, они меньше занимались бы сражениями. Этим двуногим не хватает здравого рассудка!
Синворет судорожно ухватился за стол, гребень на его голове поднялся дыбом. Он говорил с такой страстью, что собравшиеся вслушивались в каждое его слово.
— С одним двуногим я даже подружился — по крайней мере, так мне казалось. Он был моим переводчиком, и я даже согласился пойти к нему домой. Он якобы хотел дать мне какой-то сувенир на память, но, когда мы остались одни, безо всякой причины попытался меня убить! Он атаковал меня как трус,
