— Какая авария? — заинтересовалась полиция.
— Трактор, два прицепа, ТИР и грузовик. И очень много сена.
— Мокрого?
— Нет, сухого. Большими кусками.
— Вы с нами шутки шутите? Сухое сено — сейчас? После всех этих дождей?
— Сама удивляюсь. А ещё больше удивляюсь, что вы здесь стоите. Что вам тут понадобилось?
— Значит, так надо. Служебная тайна.
— А, понимаю. Преступник будет убегать как раз по этой дороге. Но это не я. Только зря время теряете.
— Это мы ещё посмотрим…
Вот так мило развивалась наша беседа, однако её прервал коллега из патрульной машины, подзывая товарищей. Похоже, именно в этот момент они получили сообщение о баррикаде на шоссе, и я перестала их интересовать, поэтому я поехала дальше.
У меня кончилась минеральная вода в бутылке, я хотела пить, а в то, что от жажды помогает бросить пробку в сено, как-то не верилось. В каких-то Дыбах я поискала магазин, и у них даже нашлась минеральная, однако мне пришлось постоять в очереди, состоящей из двух баб, которые увлечённо ругались с продавщицей из-за таинственного продукта, называемого ими странным именем «грульки». Вышеуказанные грульки вроде бы были подпорчены и повредили ребёнку. В бурную дискуссию включилась моя машина, которой явно надоело ждать, и она начала пронзительно выть. Я вылетела из магазина как сумасшедшая: что за черт, её уже угоняют? В Дыбах!?
Мне удалось утихомирить её с помощью пульта, однако вой пошёл на пользу, так как мне тут же продали минеральную воду. По всей видимости, они хотели вернуться к своим грулькам без подобного шумового оформления.
Через два часа я каким-то чудесным образом оказалась в Нидзице и выехала на гданьское шоссе. Моя сторона дороги была почти пустой, а в противоположную сторону еле-еле двигалась внушительная пробка. Так что я все-таки правильно сделала, машины перед сеном, наверно, все ещё стояли, в сумме я потеряла полтора часа, а не четыре. Выходит, я продемонстрировала потрясающее благоразумие!
Если бы я только знала, к чему это приведёт…
В девять я добралась до Элеоноры, с некоторым трудом пробившись через дорожные работы. Стасичек как раз собирался ложиться спать, и все было бы хорошо, если бы не то, что в половине одиннадцатого эта чёртова машина снова начала выть.
— Езус-Мария! Заткни её, а то он проснётся, — нервно попросила Элеонора.
Я щёлкнула. Все затихло. Но через минуту началось снова.
Через четверть часа мы уже перебудили всю округу, к тому же море, как назло, вело себя тихо и спокойно, словно не могло как раз сейчас штормить, заглушая все остальные звуки. От дома Элеоноры до пляжа было всего метров сорок пять, при желании бьющие о берег волны могли обогнать меня на две головы, так нет же, море тихонько себе шептало, просто суп какой-то, а не море! А проклятая машина все выла.
Стасичек впал в бешенство, несколько человек ругались издали, ещё несколько — вблизи. Элеонора, скрывая подавленность, помогала мне открывать капот, причём ни одна из нас не могла нащупать запорную кнопку, которую нужно было сдвинуть.
Подошёл какой-то тип, отодвинул обеих баб, сунул руку, и капот распахнулся.
Я бросилась внутрь с ключом, более-менее представляя себе, где находится блокировка звука, но у меня тряслись руки, и я никак не могла попасть в нужное место, к тому же куда-то пропала палка, поддерживающая капот в открытом состоянии. Элеонора с трудом держала его наверху, чтобы он не сломал мне позвоночник, в общем, сплошной ужас. Тип, который отошёл в сторону, не дожидаясь благодарности, подошёл снова, нашёл палку, отобрал у меня ключ, залез внутрь чудовищной машины, и проклятый звук наконец-то замолк.
Всеобщее облегчение можно было почувствовать наощупь.
— Вы — чудо, — сказала я обморочным голосом, но очень решительно. — Самое огромное вам спасибо.
— На вашем месте я бы проверил, осталось ли что-нибудь в вашем аккумуляторе, — посоветовало мне в ответ это чудо. — Алармы их разряжают. Если он сел, я заведу вас от своей и полчасика позаряжаю. Она стоит вон тут рядом.
— Видишь, — похвалила его Элеонора, предусмотрительно оглядевшись вокруг, не слышит ли её Стасичек. — Вот это называется настоящий мужчина.
— Если заведётся, то я и сама смогу позаряжать его на малых оборотах, — решила я. — Только подождите ещё минуточку, умоляю вас!
— Да я никуда и не ухожу…
Машина завелась, я немного погазовала, уходящие было люди, те, что ругались вблизи, неприветливо оглянулись, чего в темноте не было видно, но прямо-таки ощущалось в воздухе. Я оставила эту гадину на малых оборотах и вылезла.
— Вот и чудесно, — ядовито произнесла я. — Здесь водятся какие-нибудь воры? Машина открыта, ключи в замке зажигания, а я иду домой. Возможность — лучше не придумаешь.
— Можешь посидеть на крылечке, — радостно предложила Элеонора. — Я зажгу лампу и дам тебе что- нибудь почитать, разве что ты предпочтёшь не спускать с неё глаз.
— Может, привязать её верёвкой к забору, как лошадь?
— Она поломает забор, и Стасичек расстроится…
— Я могу покараулить с полчасика, — снисходительно вызвался настоящий мужчина, он же чудо. — Все равно я тут сижу в машине и жду клиента, а вашу тачку мне прекрасно видно.
При слове «клиент» у меня в мозгу загорелась какая-то маленькая искорка.
— Вас нам просто небеса послали, — сказала Элеонора. — Слушай, а почему она вообще так воет? Ты с ней что-то сделала?
— Ничего, клянусь богом! Не знаю, почему она воет, это уже второй раз, хотя на неё ни одна собака даже не взглянула.
— Вы, видимо, поставили все возможные противоугоны? — вмешался тип. — У «авенсиса» электроника ни к черту, это все знают. Так вы решайте что-нибудь или оденьтесь потеплее, потому что, похоже, становится довольно прохладно.
Было уже не просто прохладно, а совсем холодно, а мы обе были только в халатах и домашних тапочках на босу ногу. Элеонора отправилась в дом за каким-нибудь свитером для меня, по пути включив дополнительный свет над входной дверью. Стало значительно виднее, я смогла хорошо рассмотреть этого посланца небес и обнаружила, что он тоже меня разглядывает.
— А мы с вами случайно не знакомы? — одновременно спросили мы друг у друга с некоторым сомнением.
Я была уверена, что уже видела его при каких-то неприятных обстоятельствах, поэтому начала усиленно вспоминать, искорка в моей памяти замигала интенсивней. И тут Элеонора выбежала со свитером.
— Слушай, а зачем ты купила себе машину с испорченной электроникой?
— Я купила!? — возмутилась я. — Это моя австралийская семья хотела такую! Они за неё заплатили, так чего ради мне было ей в зубы смотреть!
— Аааа! — сказал тип. — Знаю. Богатые иностранцы…
И в то же мгновенье я его вспомнила. Ну конечно, это тот самый мафиозный таксист-бандит, на которого мне не хватило денег…
— А, так это вы! — обрадовалась я неизвестно чему.
— Вот именно. Я вас запомнил, потому что такая ситуация редко когда бывает. Иностранцы, а вы без денег. Секундочку, за вас ещё тогда заплатил этакий надутый фанфарон…
Я подумала, что Доминика такое определение явно бы восхитило, и прикусила язык, так как уже готова была спросить, ездит ли он до сих пор в мафии и как это у него получается, если таксомафия уже развалилась. Одновременно я почувствовала себя несколько не в своей тарелке: за семь лет красавчик
