Штефан бросил еще один настороженный взгляд на улицу: там все было по-прежнему и лишь охранник у ворот, все больше страдая от холода, теперь безостановочно двигался. Штефан повернулся к Ребекке, посмотрел на нее пристально и показал на кровать, вернее, на Еву.
— В ней, — произнес он.
Едва произнеся эти слова, он понял, что допустил ошибку. Причем было совершенно неважно то, что он сказал правду. Ребекка и сама прекрасно это понимала. Лицо Ребекки помрачнело. В ее глазах появился вначале страх, затем замешательство, которое тут же переросло в гнев. Дальнейший разговор на эту тему становился просто бесполезным. Штефану все-таки нужно было прислушаться к тому, что сегодня ему говорил Роберт.
— Что ты имеешь в виду? — тихо спросила Ребекка.
Штефан посмотрел на спящую девочку. Уже одного взгляда на нее вполне хватило для того, чтобы в сердце у Штефана что-то екнуло, однако он не позволил этому вновь проснувшемуся чувству полностью завладеть им.
— Нам не следовало увозить ее оттуда, — сказал он. — Она принадлежит к другому миру.
— Ты… — раздраженно начала Ребекка.
— А ты прекрасно знаешь, что я прав, — перебил ее Штефан. — Она принадлежит к другому миру.
Ребекка, сделав два быстрых шага, встала между ним и кроватью, как будто ей было необходимо защищать девочку даже от его взглядов.
— Я не отдам ее, — враждебно заявила она. — Если ты думаешь, что я верну ее той чокнутой девке и ее братцам, то ты ошибаешься.
Он знал, что спорить сейчас с Ребеккой бесполезно. Тем не менее он сказал:
— Они все равно заберут ее, Бекки.
— Тогда им сначала придется убить меня.
— Это их не остановит. — Штефан говорил очень серьезно. — И ты прекрасно знаешь, что я прав. Я не знаю, кто такая на самом деле эта… как ты ее называешь, «чокнутая девка», но я вполне осознаю, кем она и ее братья
Ребекка нерешительно хмыкнула.
— Неужели? Кто же они тогда? Вампиры? Оборотни? Призраки? Что с тобой, Штефан? Ты с ума, что ли, сошел?
Она знала, кто они такие, ничуть не хуже его самого. Ребекка отнюдь не была слепой, глупой и непонятливой. Как раз наоборот. Штефан всегда считал Ребекку умнее себя, хотя, конечно, никогда ей об этом не говорил. А еще он всегда считал Ребекку более сильной. Таковой она, несомненно, оставалась и сейчас несмотря на все то, что с ней произошло, особенно то, что касалось Евы. Впрочем, у Штефана появилось определенное преимущество: благодаря тому, что он пережил, и особенно тому, что он сделал, он смотрел на сложившуюся ситуацию гораздо более реалистично (если это слово еще имело хоть какое-то значение) и, возможно, даже мог в какой-то степени предвидеть, что произойдет в ближайшем будущем. Однако ему все равно вряд ли удастся переубедить Ребекку.
Он молча прошел мимо нее, посмотрел, как будто что-то искал, по сторонам и затем выкрутил лампочку из одного из стоявших на тумбочках светильников. Ребекка нахмурилась, но ничего не сказала. Штефан, помедлив одну секунду, решительно сжал лампочку рукой с такой силой, что она тут же рассыпалась на осколки с удивительно громким щелчком. Осколки полетели на пол, и Штефан почувствовал острую пульсирующую боль, стремительно распространявшуюся по всей его руке. Боль оказалась намного сильнее, чем он предполагал.
Он несколько секунд стоял абсолютно неподвижно. С его ладони на ковер капала кровь, и боль постепенно стала такой невыносимой, что он едва не потерял сознание. Однако он, не издав ни звука, постоял еще некоторое время и затем, повернувшись, подошел к окну. Ребекка последовала за ним. Она по-прежнему молчала, но было заметно, что она напряжена и испугана.
Штефан поднял руку, повернул ладонь и подставил ее под струившийся через окно серебристый свет. На ладони виднелся глубокий кровоточащий порез, тянувшийся от основания большого пальца до мизинца. Рукой невозможно было пошевелить: любое движение было таким болезненным, что на глазах невольно выступали слезы.
Но уже через секунду мучительная боль начала ослабевать и постепенно исчезла полностью. Стекающая по ладони темно-красная тягучая струйка становилась все тоньше.
— Что… что это? — еле слышно прошептала Ребекка.
Ее глаза расширились — не потому, что она увидела то, чего не понимала, а потому, что ей приходилось признать то, чего она не хотела признавать.
С ладони Штефана на подоконник и на пол еще капала кровь, однако рана уже затянулась. Все, что Штефан сейчас чувствовал, — это легкое напряжение в руке. А еще по его руке пробежало быстрое, но очень интенсивное ощущение жара, которое тут же исчезло.
Штефан опустил руку, вытер кровь о штанину и, снова приблизив руку к свету, посмотрел на нее. На его ладони от раны не осталось и следа.
— Но это… это… просто невозможно, — пролепетала Ребекка, запинаясь.
— Да, это невозможно, — согласился Штефан.
Тем не менее это все-таки происходило. И с ним, и с ней. Это был какой-то процесс, развивающийся все быстрее и быстрее, в результате которого, возможно, случится нечто такое, что Штефан не решался даже и представить.
«А ты и не должен этого делать», — прошептал в его сознании тоненький злобный голосок. Штефан вспомнил, как он
Он снова посмотрел на свою руку. Немного засохшей крови — и больше ничего. От глубокого пореза не осталось и следа. Какие еще ему нужны подтверждения?
Охранник у ворот снова зашевелился, и то, как он двигался, заставило Штефана насторожиться. Наклонившись вперед, он увидел, что охранник наполовину высунулся из своего убежища и напряженно всматривается в темноту улицы. Еще через секунду Штефан услышал звук приближающегося автомобиля.
— Что там? — спросила Ребекка, по-видимому почувствовав, как напрягся Штефан.
Ответом на ее вопрос послужил появившийся из темноты свет автомобильных фар. К дому на большой скорости подъехала легковая машина. Резко затормозив, отчего взвизгнули шины, она свернула прямо к воротам.
Парень у ворот оказался все же не таким плохим охранником, как предполагал Штефан. Он моментально спрятался в тени кустов и тут же что-то достал из своей куртки — то ли мини-рацию, то ли пистолет.
Подъехавший автомобиль остановился возле самых ворот. Его фары погасли, и в тот же миг открылись обе задние двери. Несмотря на темноту, Штефан достаточно хорошо смог разглядеть двоих вышедших из машин мужчин. Один из них был высоким и таким стройным, что даже казался тощим. Тем не менее в его движениях чувствовалась недюжинная сила, к тому же этот человек явно обладал элегантными манерами. Второй был ниже и коренастее, и его правая рука выглядела неестественно. Уайт!
— Это Уайт, — прошептал Штефан. — Какого черта ему…
— Уайт? — шепотом переспросила Ребекка. — Откуда он знает про этот дом?
Штефан резко обернулся и быстро пошел к двери.
— Оденься, — сказал он на ходу. — И Еву одень. Что-то тут не так.
Он вышел из комнаты и, перескакивая через через две-три ступеньки, стал стремительно спускаться по лестнице. Оказавшись на первом этаже, он едва не столкнулся с выходившим из своей спальни Робертом, которому, по-видимому, все же удалось немного поспать: несмотря на тревожное выражение его лица, он выглядел каким-то вялым. Возможно, его подняли на ноги, когда он как раз видел первый сон.
— Что случилось? — сонно спросил Роберт.
