стал большим пальцем набирать номер. — Пожалуйста, не обижайтесь, но я все же больше доверяю нашим врачам.
Он отвернулся и начал разговаривать по мобильному телефону по-английски.
Штефан тем временем поднялся и подошел к Роберту и Ребекке. Роберт по-прежнему держал сестру в своих объятиях, что со стороны выглядело немного нелепо, потому что Ребекка была на полголовы выше своего брата. Он что-то ей тихонько говорил, время от времени нервно поглядывая на дверь. Увидев кровоточащий порез на щеке Штефана, он нахмурился, но так ничего по этому поводу и не сказал, а лишь гневно выпалил ему в лицо:
— Черт тебя побери, ты хоть что-нибудь можешь сделать нормально?
— Не трогай его, — вмешалась Ребекка. — Это не его вина.
По взгляду Роберта было понятно, что он ей не поверил. Но когда он заговорил снова, его голос звучал уже гораздо спокойнее.
— Что произошло? Где телохранитель, которого я отправил с вами?
— Погиб, — ответила вместо Штефана Ребекка. Она говорила быстро, явно волнуясь. — Его загрызли собаки.
— У него не было никаких шансов от них отбиться. Они буквально разорвали его на куски.
— Быть может, они напали потому, что у него был пистолет, — предположила Ребекка. — Мне кажется, они надрессированы нападать в первую очередь на тех, у кого в руках оружие. Все произошло невероятно быстро. Если бы он не пошел с нами, то мы были бы уже мертвы.
Штефан в этот момент размышлял над тем, каким образом светловолосому парню удалось появиться так неожиданно. Он посмотрел в сторону двери. Дорн, телохранитель и Уайт уже помогли американцу подняться. Рана на его руке все еще сильно кровоточила, но он держался удивительно стойко. Он, наверное, действительно был крутым парнем, хотя с первого взгляда это было сложно предположить. Уайт, по всей видимости, умел подбирать себе людей.
— Машина уже в пути, — сообщил Уайт. — Будет здесь минут через пять. У вас в доме найдется бинт?
— В ванной, — ответил Роберт и показал жестом куда-то за спину. — Пойдемте, я покажу, где это.
Штефан хотел последовать за ними, однако Дорн удержал его, схватив за руку.
— А вы останьтесь здесь, — сказал он.
В его голосе не осталось и капли любезности. Правда, в нем не было и гнева, однако прозвучавшая в словах Дорна холодная решительность казалась более опасной, чем гнев. Перечень того, за что Штефану не следовало ждать пощады, постепенно удлинялся.
Он не стал спорить с Дорном, а лишь быстро подошел к двери, ведущей в сад, и закрыл ее. Впрочем, от этого было мало толку: вся стеклянная часть двери была разбита, а если бы даже она и осталась целой, то все равно не смогла бы сдержать четвероногих чудовищ. Штефан чувствовал, что они затаились где-то в темноте, словно стали частью ночи, и теперь следили за каждым его движением, оставаясь абсолютно невидимыми. Даже в доме они с Ребеккой не были в безопасности. Штефану оставалось лишь надеяться, что присутствие вооруженных людей все же остановит Соню и ее брата. В конце концов последняя схватка наглядно продемонстрировала, что даже и на этих полумифических чудовищ можно найти управу: лежащий у двери в сад волк был мертв.
— Итак? — произнес Дорн.
— Что — итак?
Уголок рта Дорна резко дернулся. На долю секунды в его глазах засветился гнев, но полицейский тут же взял себя в руки. Во всяком случае в этот раз.
— Не испытывайте мое терпение, — резко проговорил он. — Что произошло там, в саду? Откуда взялось это… животное?
— Я не… — начал было Штефан.
Дорн прервал его гневным жестом, но, прежде чем заговорить, бросил нервный взгляд в темноту.
— В последний раз предупреждаю: терпение закончилось! Мы нашли на территории больницы пять трупов. Это были вооруженные люди. Люди, как сейчас говорят, славянской внешности.
— Ну и что? — спросил Штефан.
Он прекрасно понимал, что ему действительно больше не стоит испытывать терпение Дорна. А еще Штефан понимал, что этот человек может доставить ему массу неприятностей. Однако Штефану было необходимо выиграть время. После встречи с Соней в саду ему окончательно стало ясно, что ни от полиции, ни от вооруженных охранников Роберта сколько-нибудь действенной помощи ждать не стоит. Единственной их надеждой был Уайт. Поэтому Штефану нужно было потянуть время до тех пор, пока не вернется американец.
— Спросите об этом Уайта, — наконец сказал Штефан.
— А почему его? Или вы должны предварительно согласовывать свои ответы с ним?
— Не говорите ерунды! — Штефан почувствовал, что он перегибает палку, и добавил более мягко: — Эта история гораздо более запутана, чем вы себе представляете. Тут не обошлось без политики. К тому же дело касается и государственной тайны. А потому я просто не знаю, что я могу вам сообщить, а что нет. Понимаете?
— Нет, — резко ответил Дорн. — Этого я не понимаю. Когда речь идет об убийствах, мне уже не до понимания. У меня есть ордер на ваш арест и арест вашей супруги, господин Мевес. И если ваш американский друг не даст мне вразумительных объяснений, я упрячу его в соседнюю с вашей камеру.
Он говорил вполне серьезно и, что бы там ни думали Роберт и Уайт про Дорна, был в состоянии выполнить свою угрозу.
Дорн неожиданно вздрогнул и с напряженным видом посмотрел во двор. Штефан тоже уставился в темноту. Он почувствовал там какое-то движение: что-то еле заметно перемещалось сначала в одну сторону, а потом обратно, словно волна гнева и разочарования, но к этому примешивался и благоговейный трепет. Соня и ее брат, конечно же, видели, как погиб волк. Быть может, это их шокировало. Для существа, которое невероятно трудно убить, осознание своей смертности является более болезненным ощущением, чем для человека.
— Что там, в саду, Штефан? — тихо спросил Дорн. Он указал рукой в темноту, а затем на мертвого волка, труп которого лежал возле самой двери, но с того места, где они стояли, его едва было видно. — Я еще никогда не видел подобной собаки. Если бы она не была такой огромной, я бы сказал, что это волк.
— Вам повезло, что вы не видели ее вблизи, — сказал Штефан. — Мы с Ребеккой имели такое удовольствие.
— На некоторых трупах в больнице были раны от укусов, — задумчиво произнес Дорн. — Я сам их не видел, но, судя по тому, что сообщили мне по телефону мои коллеги, эти раны просто ужасные. — Он показал на мертвого волка. — Их убило это существо?
Штефан чуть было не сказал правду. Дорн, похоже, хорошо знал свое дело: формально не проводя допроса, он его фактически уже начал.
— Меня там не было, — ответил Штефан. — Но думаю, что именно оно. Эти твари, по всей видимости, специально надрессированы на убийство.
У Штефана от сказанного им появилось неприятное ощущение на душе, как будто он обвинял в воровстве своего товарища, про которого наверняка знал, что тот ничего не украл.
— Я что-то подобное уже слышал, — заявил Дорн. — Хотя в реальной жизни еще никогда с этим не сталкивался. А что это были за люди?
Теперь Штефан по-настоящему удивился. Он пытался быть осмотрительным, ведь буквально каждая деталь, которую он утаивал от Дорна, могла оказаться очень важной. И все же у него возникло неприятное чувство, что он тем самым лишь выставляет себя на посмешище. А потому он промолчал.
— Вы пытаетесь потянуть время, Штефан, — сказал Дорн и покачал головой. Он отвернулся от двери,
