нервничали с мечами в руках.
Напряженно улыбаясь, держа в вытянутой руке значок, Ваймс медленно двинулся к воротам. На значке был выбит герб. Маленький такой, почти не видный.
— Командор Ваймс, Городская Стража Анк-Морпорка, — представился он, как ему показалось, бодрым и дружелюбным, выражающим всяческую готовность к сотрудничеству тоном.
Стражник-клатчец жестом показал ему, чтобы он убирался.
— Прочь отсюда!
— Э-э… — только и смог сказать Ваймс.
Он посмотрел на приоткрытые ворота, потом опять на стражника. Там, в горящем здании, кто-то закричал.
— Ты! Подойди сюда! Видишь это? — указывая вниз, крикнул он клатчцу.
Стражник сделал неуверенный шаг вперед.
— Здесь, мой друг, территория Анк-Морпор-ка, — продолжал Ваймс. — И ты, находясь на ней, препятствуешь мне в выполнении моего… — Он что было силы врезал клатчцу кулаком в живот. — Долга!
Ваймс едва успел отшвырнуть в сторону первого стражника, когда на помощь товарищу подоспел второй клатчец. Ваймс двинул его в колено. Что-то хрустнуло. Судя по ощущениям, Ваймсова лодыжка.
Зверски ругаясь и слегка прихрамывая, Ваймс ворвался во внутренний двор посольства и схватил пробегающего мимо человечка за полу.
— Внутри есть люди? Там, внутри, остались
Человечек бросил на Ваймса панический взгляд. Бумаги, которые он нес, водопадом посыпались на землю.
Кто-то дернул Ваймса за плечо.
— Ты умеешь лазать через стены, господин Ваймс?
— Кто ты та…
Новоприбывший повернулся к съежившемуся от страха человечку с документами и со всего размаху врезал ему в челюсть.
— Я? Спаситель бумаг!
Человечек еще не успел упасть навзничь, а с головы его уже сорвали тюрбан.
— Сюда!
Фигура нырнула в дым, показывая дорогу. Ваймс поспешил за своим проводником. Наконец они оказались у снабженной водосточной трубой стены.
— Но как ты…
— Наверх! Быстро!
Ваймс уперся ногой в подставленные чашечкой ладони человека, закинул вторую ногу на скобу и сделал рывок вверх.
— Быстро!
Подергиваясь от вспышек боли в суставах, он полувлез, полуподтянулся на парапет и перекинулся на крышу. Неизвестный и неожиданный помощник вырос за спиной, как будто взбежал по стене.
Нижнюю часть лица неизвестного прикрывал платок. Второй такой же лоскут ткани он сунул Ваймсу.
— Закрой нос и рот! — приказал он. — От дыма!
Крыша размягчилась и пошла пузырями. Из дымохода за спиной Ваймса вырвался язык пламени.
— Но кто…
— Ты — сюда, я — туда. — С этими словами призрак скрылся в дыму.
Даже сквозь подметки Ваймс ощущал жар. Он осторожно двинулся в указанном направлении, когда вдруг услыхал доносящиеся снизу вопли.
Перегнувшись через край крыши, он увидел этажом ниже окно. Кто-то высадил стекло и теперь размахивал руками, пытаясь привлечь внимание.
Во внутреннем дворе царила суматоха. В самом центре давки возвышалась гигантская фигура констебля Дорфла, голема. В данных обстоятельствах тот обладал крайне ценным качеством, а именно — несгораемостью. Но лазанье по лестницам не его специализация. И среди обычных ступенек лишь редкая выдержит вес голема.
Ваймс опять посмотрел на окно, откуда теперь валил густой дым.
Человека, взывавшего к спасению, уже не было видно.
«Ты умеешь летать, господин Ваймс?»
Он посмотрел на дымоход. Тот изрыгал пламя.
Посмотрел на размотавшийся тюрбан.
Большей частью мозг Сима Ваймса отключился, с удручающей эффективностью функционировали лишь те его отделы, которые отвечали за передачу болевых импульсов, посылаемых суставами. Но в самой сердцевине что-то еще думало, и это что-то выдало вдруг некое сумасшедшее озарение:
«…Довольно-таки прочный на вид…»
Расстояние до окна составляло примерно шесть футов.
Ваймс автоматически начал действовать.
В общем, чисто теоретически, если привязать один конец тюрбана к плюющемуся огнем дымоходу вот
По мокрой улице, отчаянно скрипя, передвигалась тележка. Она хаотически вихляла и подпрыгивала на своих четырех разномастных, абсолютно не похожих друг на друга колесиках, и вообще ее давным-давно следовало отправить на какую-нибудь помойку. Как, впрочем, и ее содержимое. И ее хозяина.
Хозяин тележки ростом был примерно с человека, но передвигался он, согнувшись пополам. С ног до головы его покрывали не то лохмы, не то тряпье, а может, что наиболее вероятно, некая смесь того и другого, свалявшаяся и черная от грязи, в отдельных местах буро-зеленая от пустивших корни сорняков. Все вместе, остановившись и присев, очень убедительно сошло бы за древнюю компостную кучу. А еще на ходу оно сопело.
И вдруг на пути у живой компостной кучи и ее тележки возникло препятствие: выставленная нога.
— Вечер добрый, Стули! — поприветствовал Моркоу.
Тележка затормозила. Мусорная куча тоже остановилась. Верхняя ее часть отклонилась чуть назад.
— ‘Тлезь, — пробурчали откуда-то изнутри.
— Спокойно, Стули, давай будем помогать друг другу — так ведь будет лучше? Ты поможешь мне, я помогу тебе.
— 'Тлезь, льгавый.
— Ты рассказываешь мне то, что я хочу знать, а я не стану обыскивать твою тележку, — предложил Моркоу.
— Терпеть не могу гноллов, — Ангва зажала пальцами нос. — Они воняют просто кошмарно.
— Неправильно так о них отзываться. Без них улицы были бы куда грязнее, правда, Стули? — все так же дружелюбно возразил Моркоу. — Поднимешь это, подберешь то, иной раз стукнешь камешком, чтобы не сопротивлялось…
— …Чище едешь, долше буешь, — отозвался гнолл с бульканьем, которое вполне можно было принять за смешок.
— По моим сведениям, ты можешь знать, где сейчас обретается Снежный Склонс, — продолжил Моркоу.
— Ничво н'наю.
— Отлично.
Вытащив трезубые садовые вилы, Моркоу приблизился к сочащейся разными жидкостями тележке.
