Патриот

— Три пня! — выдохнул Ваймс. — То есть три дня. Семьдесят два часа!

— Да, оффенди? — отозвался Джаббар голосом человека, который узнаёт рассвет, полдень и закат, а всему остальному в промежутках предоставляет происходить как тому заблагорассудится.

— Так почему его зовут Ахмед 71-й час? Что такого особенного в следующем часе?

Джаббар нервно заулыбался.

— Это его особенность? Пройдет семьдесят один час — и что дальше?

Джаббар скрестил руки на груди.

— Не могу сказать.

— Это он приказал тебе задержать нас здесь?

— Да.

— Но при этом не убивать нас?

— Разве я могу убить тебя, мой добрый друг, сэр Сэм Муэль Вай…

— И не надо вешать мне на уши овечьи глаза, — оборвал его Ваймс. — Ему надо было куда-то отправиться и что-то там сделать — верно?

— Не могу сказать.

— И не надо, — усмехнулся Ваймс. — Потому что мы УХОДИМ. А если ты попробуешь нас убить… что ж, пожалуй, у ТЕБЯ это даже получится. Только Ахмед 71-й час будет очень недоволен.

Судя по лицу д'рыга, Джаббар находился на пороге принятия трудного решения.

— Он вернется! — сказал он наконец. — Завтра! Нет проблем!

— Да, но только я не собираюсь его ждать! И не думаю, что он хочет, чтобы меня убили, Джаббар. Я ему нужен живым. Моркоу?

Моркоу спешно приблизился.

— Да, сэр.

Ваймс ощущал на себе полный ужаса взгляд Джаббара.

— Мы потеряли Ахмеда; — сказал он. — Даже Ангва не может взять его след из-за вездесущего песка. В общем, надо уходить отсюда. Мы здесь НЕ НУЖНЫ.

— Напротив, сэр, ОЧЕНЬ нужны! — горячо возразил Моркоу. — Мы можем помочь обитающим в пустыне племенам…

— А, так ты хочешь остаться и начать воевать? — усмехнулся Ваймс. — — Против клатчцев?

— Против ПЛОХИХ клатчцев, сэр.

— А, вот тут-то и заковыка! Когда один из них налетит на тебя, размахивая мечом, как ты определишь, хороший он или плохой? Что ж, если хочешь, оставайся тут и сражайся за доброе имя Анк-Морпорка. Но это сражение долго не продлится. А я умываю руки. Дженкинс, наверное, еще не отчалил. Как насчет этого, а, Джаббар?

Д'рыг смотрел себе под ноги, в песок.

— Тебе ведь известно, где он сейчас? — вкрадчиво поинтересовался Ваймс.

— Да.

— Тогда скажи мне.

— Нет. Я обещал. Ему.

— Но д'рыги вероломные клятвоотступники. Широко известный факт.

Джаббар ответил широкой улыбкой.

— Клятвы… Дурацкая вещь. Нет, я дал ему мое СЛОВО.

— Тогда это все, сэр, — покачал головой Моркоу. — В таких вещах д'рыги очень щепетильны. Они только тогда нарушают клятву, когда клянутся всякими богами и прочим в том же роде.

— Я не скажу тебе, где он, — прервал капитана Джаббар. — Однако… — Он опять улыбнулся, но на этот раз в его улыбке не было и тени юмора. — Насколько ты храбр, господин Ваймс?

— Кончай НЫТЬ, Шнобби.

— Я не ною. Я просто говорю, что эти штаны насквозь продувает, вот и все.

— Ты в них неплохо смотришься, однако.

— А для чего эти оловянные чашки?

— Прикрывать места, которых у тебя нет, Шнобби.

— Судя по тому, куда дует ветер, ими придется прикрывать места, которые у меня ЕСТЬ.

— Постарайся вести себя как благородная дама — можешь?

Что будет нелегко, про себя вынужден был признать сержант Колон. Дама, для которой сшили этот костюм, была женщиной высокой и довольно-таки пышной, в то время как Шнобби, когда был без лат, мог без труда спрятаться за шваброй — перевернутой и даже без тряпки. Сейчас вид у Шнобби был как у муслинового аккордеона, увешанного украшениями. Теоретически костюм задумывался как весьма откровенный — если только капрал Шноббс был объектом, который вы желали бы увидеть в подобном виде. Однако теперь материя шла таким количеством складок и воланов, что с уверенностью можно было сказать лишь одно: где-то там, внутри, имеется Шнобби. А еще Шнобби вел на веревочке ослицу, которой новый хозяин явно нравился. Животные вообще любили Шнобби. От него пахло как от своего.

— И башмаки не смотрятся, — продолжал критиковать сержант Колон.

— Почему это? Сам-то ты тоже в своих остался.

— Но я же не строю из себя цветок пустыни. Звезда чьих-то там восторгов не должна при ходьбе высекать искры, поправь меня, конечно, если я ошибаюсь.

— Эти башмаки достались мне еще от дедушки, и я не намерен бросать их где попало и дарить ворам. И звездеть ради чьих-то там восторгов я тоже не собираюсь, — огрызнулся Шнобби.

Лорд Витинари шел во главе процессии. Улицы постепенно наполнялись народом. Жители Аль-Хали любили начинать дневные дела в прохладе раннего утра — до того как раскаленное солнце превратит блюдо пейзажа в истрескавшуюся глиняную миску. На путников никто внимания не обращал, лишь двое- трое прохожих проводили долгим взглядом капрала Шноббса. Встречавшиеся по пути бараны и куры неторопливо освобождали дорогу.

— Остерегайся торговцев всякими грязными открытками, — предупредил Колон. — Мой дядя однажды тут побывал и потом рассказывал, как какой-то тип все хотел втюхать ему за пять долларов пачку откровенных картинок. Мерзость какая.

— Ага, у нас в Тенях за пачку берут всего две монеты, — поддержал Шнобби.

— Во-во. И открытки к тому же были анк-морпоркские. Это надо же так обнаглеть: втюхивать нам наши же открытки за такие деньги! Именно это я и называю настоящей мерзостью!

— Утро доброе, султаны! — раздался бодрый и странно знакомый голос. — Недавно в городе?

Все трое повернулись к фигуре, волшебным образом возникшей в начале переулка.

— Пару дней, — осторожно ответил патриций.

— Сразу видно! Хотя с недавних пор здесь почти все такие. Но сегодня повезло именно ВАМ! Я здесь, чтобы помогать! Вам что-то надо? У меня это есть!

Сержант Колон долго не отрываясь смотрел на незнакомца. Потом немного отстраненно поинтересовался:

— Послушай, добрый человек, а тебя, наверное, зовут что-нибудь навроде… Аль-Достаб?

— А, так вы обо мне наслышаны? — обрадовался торговец.

— Вроде как наслышан, — медленно ответил Колон. — Ты какой-то поразительно… знакомый.

Лорд Витинари оттолкнул его в сторону.

— Мы бродячие артисты, — сообщил он. — Надеемся дать представление во дворце принца… Ты мог бы нам в этом помочь?

Торговец задумчиво погладил бороду. В чашечки, расставленные на его лотке, посыпались частички самого различного происхождения.

— Насчет дворца не знаю, — по некотором размышлении ответил он. — А что вы показываете?

— Мы можем жонглировать, глотать огонь и прочее в том же роде, — сказал Витинари.

— Все вот это? — удивился Колон.

Аль-Достаб кивком указал на Шнобби: