– Папаша мой и в самом деле помер? – спросил Гобашвили.
– Да.
– Чёрт, поздно я про них вспомнил… Ну ничего, будет лишний повод для побега.
– Из «Белого лебедя» не убежишь. А тебе, похоже, туда дорога светит… Теперь давай поговорим.
– Давай.
– Что это был за человек? Имя, фамилия, должность?
– Я почем знаю! У мертвеца не спросишь.
– Живым ты его видел?
– Пару минут, не больше… Сейчас расскажу, как дело было. Утром я с одним кентом стрелку забил.
– Где? – прервал его Цимбаларь.
– Ну как тебе сказать… В улицах ваших я не очень. Мы это место Сучьим полем называем. Там с одной стороны пустырь, а с другой бульвар. И ещё кафешка возле перекрёстка. «Волной», кажется, называется. Чуть подальше оптовый рынок… Я покажу, если надо.
– Не надо, я понял. Во сколько это было?
– Часов в семь. Мы специально в такую рань договорились встретиться, чтобы никто не помешал. Движение на улицах ещё только начинается, уходить проще. И все стукачи как на ладони.
– Прибыл твой кент?
– Нет, запаниковал. Позвонил, что от стрелки отказывается и все наши предъявы принимает.
– Короче, утро началось удачно.
– Точно… Погода хорошая, солнышко светит. Мы как раз перед этим из машины вышли. Дышим. Смотрю, прямо к нам фраер бежит. Одет прилично. Костюм с галстуком. Шляпа. Ещё помню, плащ на левой руке висел. Откуда, думаю, тут такое чудо природы взялось? Поблизости ни гостиниц, ни кабаков, ни приличных домов. Район голытьбы.
– Ты говоришь, он бежал? Значит, за ним кто-то гнался?
– То-то и оно, что никого не было. Улица пустая, как льдина на Северном полюсе. Только старушки вдали шастают, да на бульваре собак выгуливают.
– Он бежал именно к вам?
– К нам. Ещё и кричал на бегу: помогите, дескать! Видно, хлебнул мужик страха.
– Что потом было?
– Подбежал он к нам вплотную и давай просить, чтобы мы увезли его подальше. Деньги обещает. Наверное, чудак-человек, за таксёров нас принял. Пацаны чуть со смеха не покатились. Думают, упился с утра. И вдруг – бац! Голову ему разнесло, как арбуз, который с десятого этажа на асфальт бросили. Нас всех мозгами и кровью обдало.
– Выстрела или какого-нибудь другого подозрительного звука не слышали?
– Нет. Мы потом про тот случай сами долго толковали. Подозрение имелось, что это в нас целились, да промахнулись.
– А такое в принципе возможно?
– У нас всё возможно. Но ведь проще было мину подкинуть или из «шмайссера» пальнуть. Одним словом, не наш почерк.
– Кента своего исключаешь?
– Брали мы его за жабры… Дохлый номер. Ему такое не потянуть.
– Рассказывай дальше.
– Стоим мы, значит, как мандавохи обосранные, думаем, что дальше делать. Если этого жмурика безголового на месте оставить – его потом обязательно с нашей командой свяжут. Машина приметная. Старушки опять же. Собачники глазастые. Зачем нам, спрашивается, лишняя слава? Короче, решили мы его отвезти в какое-нибудь укромное местечко и там выбросить. Для этих случаев у нас специальный пластиковый мешок в багажнике имеется. Засунули мы его туда, кровь песочком засыпали и по газам! Куда ехать? За город нельзя. В такую пору менты на постах особо лютуют. «Мерседес» для них словно сладкая конфетка будет. Решили где-нибудь в тихом дворе сбросить. Нашли такой, заехали. И тут наш водила Вахтанг давай базлать. Дескать, на покойнике котлы швейцарские за двадцать штук, а он сам про такие всю жизнь мечтал. Это же надо – каждому кавказскому козлу швейцарские ходики подавай! Но я в тот день добрый был, вот и подписался под его просьбой.
– Зачем вы затащили труп в подвал?
– Бросишь на виду, через пять минут шухер начнётся. А в подвале и за неделю не сыщут.
– Вещи его куда определили?
– Всё, кроме часов, засунули в мешок. На обратном пути ящик увидели, в котором мусор горел. Туда мешок сунули.
– Где это случилось?
– У Вахтанга надо спросить. Я за дорогой не следил.
– Где сейчас твой Вахтанг?
– В машине был.
– Пётр Фомич! – Цимбаларь обернулся к Кондакову. – Срочно спускайтесь вниз и волоките сюда бандитского водилу. Попроси омоновцев, чтобы помогли.
– Пусть заодно мои сигареты из бардачка захватят, – как ни в чем не бывало попросил Гобашвили.
– А как же лопатник покойника? – продолжал выспрашивать Цимбаларь. – Никогда не поверю, что вы в него не заглядывали.
– Заглядывали, почему же… Было там пятьсот рублей мелкими бумажками и пачка кредитных карточек. На хрена они нам? Чтоб засыпаться? Мы наличные предпочитаем.
– Документы в лопатнике имелись?
– Было что-то… Кажись, паспорт.
– Какой – российский, иностранный?
– Да бог его знает! У нас самих такого добра навалом.
– Хоть какого цвета он был?
– А какого цвета кожаные корочки? Вот сам и прикидывай.
– Ты лицо этого человека разглядел?
– Мельком.
– Фоторобот поможешь сделать?
– Это ни в жизнь. Ты меня, начальник, с кем-то путаешь.
– Ладно, на кого он был похож?
– На самого себя.
– А если подумать? – Цимбаларь сунул под нос Гобашвили газету, на первой странице которой было изображено всё высшее руководство страны, занятое решением какой-то насущной проблемы. – Здесь никого схожего нет?
– Убери, – презрительно молвил Гобашвили. – Ложил я на вашу власть. Газет принципиально не читаю и телик не смотрю.
В это время с улицы вернулся Кондаков и доложил:
– Не хочет Вахтанг сюда подниматься. Низковато ему. Туда навострился, – он указал пальцем вверх.
– А остальные? – поинтересовался Цимбаларь.
– Отбегались. Но и пару омоновцев, сволочи, подстрелили… А часики – вот они. Действительно швейцарские. Фирма «Ролекс». Только они двадцать тысяч не стоят. От силы десять.
Цимбаларь внимательно осмотрел часы, последовательно побывавшие в пользовании двух покойников, но никаких особых примет, в том числе и памятных гравировок, не обнаружил. И тем не менее это была первая реальная улика, добытая за весь период расследования (если, конечно, не считать таковой самого Сергея Гобашвили).
– Сделай все виды экспертизы, какие только возможно. – Цимбаларь протянул часы Людочке. – Вдруг они состоят из инопланетного материала или выпущены в двадцать пятом веке. Заодно надо обыскать боевиков. Не верю я, что они попутно не позарились на какую-нибудь дорогую вещицу.
– Окстись, начальник! – подал голос Гобашвили. – Мы же не крысы какие-нибудь.
