при этом конструкцию могил своих предков, расположенных в станице Царевской.
Но наиболее компактной и безжалостной ордой захватчиков были те, которые использовали украшенную шнуровым орнаментом керамику. Отправной точкой их движения была долина Северского Донца, где такая глиняная посуда найдена в самом древнем типе захоронений под курганами и откуда их родственники проникли в Трансильванию. Северная группа переселенцев явно имела своей целью Ютландию и Тюрингию. В первой из этих областей они появились как носители культуры отдельных погребений, а в Тюрингии – как строители курганов, и об их последующих переселениях на запад мы уже говорили.
Таким образом, направления миграций, предложенные Коссинной, должны быть подвергнуты пересмотру.
Но как эта ревизия согласуется с данными археологии? Конечно, есть определенные аргументы в его пользу. Они являются продолжением миграций, которые начались еще в донеолитические времена. Типология боевых топоров дает, по крайней мере, удовлетворительное объяснение для вещей, появление которых в Скандинавии вызывает недоумение. Это поддерживается фактом, что каменные боевые топоры чисто южнорусского типа были найдены на берегах Балтийского моря в Финляндии, Эстонии и даже в Дании и что вогнутые долота, связанные с культурами боевых топоров Швеции, кажется, происходят от южнорусских или в конечном итоге месопотамских прототипов. Однако было бы несправедливо полагать, что огромное число доказательств, терпеливо собранных ведущими исследователями Германии, Швеции, Польши и балтийских государств, может так легко быть опровергнуто.
Изменения в направлении этнического дрейфа в период между донеолитической и поздненеолитической эпохами можно объяснить ухудшением климата в Скандинавии. По крайней мере, в эпоху развитого бронзового века поток из Центральной Европы затронул юг России, и так продолжалось вплоть до скифских времен. Большинство типологических исследований, проводимых местными археологами относительно форм погребальных сооружений, кельтов, боевых топоров и глиняной посуды и ареалов их распространения, неизменно отдает приоритет скандинавским и центральногерманским формам. Связь янтаря с шаровидными амфорами в Польше и в погребениях Галиции создает впечатление, что их создатели прибыли с берегов Балтийского моря. А костяные или глиняные бусы, находимые в погребениях на Кубани, весьма напоминают по форме украшения из янтаря Восточной Пруссии. Вместе с тем окраска скелета красной охрой, столь характерная для Южной России, была только один раз отмечена на севере – в Шарлоттенгоге в Юкермарке. Совокупный эффект аргументов в данном случае является весомым, но не окончательным. Решающим фактором должна стать хронология. Являются ли погребения с охрой на юге России действительно старше самых ранних отдельных могил Ютландии (около 2500 года до н. э.)? На самом ли деле двойные дольмены с шаровидными амфорами из станицы Царевской на Кубани действительно старше, чем такие же сооружения в Баальберге на Заале (около 2000 года до н. э.)?
Ответы на все эти вопросы можно будет наконец получить только тогда, когда останки из южнорусских погребений с охрой будут тщательно изучены. Профессор Ростовцев на основе стилистических особенностей датировал погребения эпохи энеолита Кубани периодом времени около 2500 года до н. э. Профессор Фармаковский на тех же самых основаниях датирует их периодом времени на тысячу лет позже. Имеется весьма авторитетное исследование драгоценностей и погребального инвентаря из погребений с охрой, выполненное профессором A.M. Таллыреном. Его выводы сводятся к тому, что погребения с охрой в целом датируются 2-м тысячелетием до н. э., а не 3-м. Если это верно, если эти аргументы применимы не только к «катакомбам», но также и к самым ранним погребениям с охрой, то попытка полностью пересмотреть направления миграций Талльгрена и Коссинны должна быть оставлена. Получается, что скандинавские культуры в Ютландии и Центральной Германии были старше, чем интересующие нас культуры на юге России. Получается, что последние не принадлежали еще не разделенным индоевропейцам, а могли относиться к одному из индоевропейских народов. Заселение индоевропейцами долины Дуная, Альп и Рейнской области в таком случае можно будет объяснить миграцией с севера, а не вторжением с востока. Получается, что скандинавские каменные боевые топоры не были имитациями медных тесел-топоров, а произошли от роговых орудий с отверстием для топорища, которые уже использовали носители культуры маглемозе, в то время как венгерские тесла-топоры могли появиться в результате торговли с Критом. Культуры боевых топоров Ютландии и Тюрингии должны были возникнуть на основе некоторых древних местных элементов, поддерживавших контакты с культурой строителей дольменов. Их украшенные шнуром сосуды должны быть продолжением более древних традиций, корни которых Софус Мюллер прослеживает в культурах, существовавших на территории Дании еще до начала строительства там дольменов.
Автор данной работы продолжает считать, что южнорусская гипотеза, изложенная на предыдущих страницах, еще сможет доказать свою надежность; однако его уверенность в этом была поколеблена, поскольку с тех пор, как он поддержал ее – с оговорками – в более ранней работе, эта уверенность была поколеблена новыми статьями Козловски и Талльгрена. В результате у нас остается только теория германистов. Народ, оставивший погребения с охрой, со временем станет индоевропейским, но сам по себе он не был индоевропейским.
ВЫВОДЫ
Группы индоевропейского населения в бронзовом веке
Один вопрос, поднятый по ходу нашего исследования, нужно оставить открытым вплоть до проведения дальнейших исследований на юге России. Но суть этого вопроса проявилась совершенно отчетливо уже сейчас. Победное расширение скандинавской культуры, безотносительно ее корней, является доминирующим фактом европейской предыстории от 2500 до 1000 года до н. э. Путь исследователя ранних культур, который желает сделать этнографические выводы на основании археологических данных, часто усыпан ловушками. Корреляция археологических культур с этническими группами является вообще опасной и спекулятивной. Распространение типов вещей и обычаев часто связано с торговлей и с культурными заимствованиями, а не только с передвижениями населения; проникновение новых этнических элементов часто не оставляет после себя никаких внешних проявлений в другой культуре. Такие оговорки не препятствуют рассмотрению удивительного распространения скандинавских культур. В своем торжествующем продвижении они постоянно захватывали области, ранее занятые более высокоразвитыми культурами. Такую замену более высокоразвитых культур менее развитыми легко проследить с помощью археологии.
Вне зависимости от того, возникла ли скандинавская культура на берегах Черного или Балтийского моря, ее создатели превратились из первоначально бедной и малозначительной группы населения в доминирующую на всей территории Европы силу. Распространение характерной для них керамики и боевых топоров мы можем проследить на Рейне, в Швейцарии, Верхней Австрии, Италии и в Венгрии. Они заняли все степные просторы Южной России и, по крайней мере, ту часть Малой Азии, которая подвергалась исследованию. Мы можем проследить их путь через Кавказ в Месопотамию и Иран. Причины, чтобы называть этих жителей Северной Европы индоевропейцами, весьма весомы; везде, где мы можем проследить за их передвижениями, эти скандинавы сформировали ядра культурных групп, которые в истории оставили свой след как индоевропейцы.
В Южной Скандинавии и в Северной Германии носители культуры боевых топоров каменного века к началу бронзового века сплотили сложное по своему составу население в некую культурную общность; с этого времени развитие цивилизации на севере является самодостаточным и непрерывным. Это было заслугой прагерманцев, которые населяли эти области в самые ранние исторические времена.
Родственный им народ боевых топоров из Тюрингии заселил Рейнскую область, Вюртемберг и Швейцарию в течение позднего каменного века и раннего бронзового века, где он сначала выступил как завоеватель, а затем смешивался с жителями Альп – «следопытами» и «дунайцами». Вскоре после того, как завоеватели достигли долины Рейна, некоторые из них, смешавшись со «следопытами», вторглись в Британию. Но анализ керамики и погребальных обрядов показывает, что курганы бронзового века горной зоны были сооружены, с одной стороны, потомками завоевателей, а с другой – предками населения, сыгравшего значительную роль в железном веке. Это сложное по составу население, среди которого доминировали носители культуры боевых топоров из Тюрингии, вероятно, было кельтами, так как галльштатская культура, без сомнения, принадлежала кельтам, точно так же как и латенская культура возникла в пределах той же самой области.
