прицелом, отрывая взгляд от прицела после каждого выстрела и выглядывая из окна пытаясь определить попал или не попал. 'Да, господа-товарищи пролетарии, все с Вами ясно!'- подумал капитан, ошалевший от такого бестолкового использования такого убийственного оружия. Пригнувшись, он метнулся к одному из горе-стрелков и примостившись возле окна требовательно произнес 'Дайте пожалуйста сюда!' кивнув на винтовку. Тот после некоторых сомнений и раздумий нерешительно протянул оружие. Васильченко осмотрел винтовку, и прильнул к окуляру прицела. Не то! Не то! Ага! - у распластавшегося на мостовой ляха были погоны прапорщика. Выстрел! Готов! Что там у нас? Ага! Еще один - унтер! Выстрел! Эк его беднягу! Еще! Черт! 'Патроны сюда!' Ему протянули снаряженную обойму. Краем глаза Николай увидел, что его друзья последовали его примеру. Очередь пулемета зазвучала значительно уверенней! Эх, пошла потеха!
Сила воздействия равна по закону Ньютона силе противодействия. Встретив неожиданный отпор, и понеся потери поляки не стали валять дурака и организовали переброску легионеров - пусть добывают право стать ляхами кровью. Дело пошло сразу веселее - хоть преследуемые сепаратисты и имели хорошую боевую выучку, но против численного перевеса не попрешь, поэтому, несмотря на потери, сепаратистов начали оттеснять. Да и зажравшиеся легионеры, понюхав пороха и вкусив крови, после некоторого испуга пришли в себя, ожесточились и дело пошло. Очередная атака и инсургентов удалось выбить с их позиции. Правда тактическая победа, ничего кроме выигрыша в территории пока не дала - мятежники успели перебраться в соседние здания и снова заняли устойчивую оборону. Требуются подкрепления! Неплохо бы и артиллерию, но как ее подтянуть через эти завалы и баррикады на улицах? Придется решать по старинке - штыком и винтовкой! Благо свежие батальоны имеются. Ну, кто мечтал стать шляхтичем? Вперед!
Зажали нас крепко, хотя и бестолково. Плохо, что офицеров маловато. А от работяг какой толк? Снайперов за пять минут не сделаешь. Вон свалился еще один в конфедератке, судя по погонам - поручик. Это, наверное его капитан Васильченко снял. Однако эти дружинники ребята хозяйственные! Вон сколько оружия припрятали. Сейчас затащат на третий этаж горную пушку, и мы устроим панам веселье. Эх черт, народу бы побольше! Как там дела у Овечкина? А у Сергея Владимировича Овечкина, дела надо сказать шли весьма странно - ляхи отступили, и в бой пошли легионеры. Очень странные легионеры - действовали и двигались они очень грамотно - ему никак не удавалось поймать их в прицел. Близко, сволочи подобрались! От рабочих толку оказалось мало - только шум производили, да патронами снабжали. Ага вот кажется один 'центурион' сейчас подставится! Не понял! Что это значит? Зрелище действительно было странное - на торчащем из укрытия штыке винтовки легионера полоскался белый платок. Чтобы это значило? Причем насколько Овечкину было ясно, белый платок был виден только с их стороны - со стороны поляков его закрывала афишная тумба. Сергей обернулся к пожилому рабочему, которого дружинники уважительно называли Юрий Авдеевич, и произнес: 'Юрий Авдеевич, прикажите не стрелять, похоже они хотят переговорить, но скажите, что были наготове если что!'. Стрельба временно прекратилась. И легионер проворно проскочил оставшееся открытое пространство и нырнул в здание. В этот момент поляки, занимавшие тыловые позиции, обрадованные тем, что противник 'оставил' позиции поднялись из укрытий для наступления. Нестройный залп винтовок дружинников вернул их на место. К штабс-капитану привели парламентера. Безграмотно привели, он ведь мог зараза при таком конвое вырваться и всех их тут положить! Но, что поделаешь, такие уж у меня подчиненные! В мыслях, Овечкин считал группу рабочих, которых он стихийно возглавил, уже своим подразделением. Вошедший представился как подполковник Хаузен, бывший командир пехотного полка, разгромленной в августе 1914 года под Ваплицем 41-й германской пехотной дивизии - это был первоначальный успех армии генерала Самсонова, после которого пришла катастрофа, закончившаяся самоубийством командира 2-й русской армии в прусских болотах. По- русски Хельмут Хаузен говорил неплохо, но с акцентом. Он сказал, что командует взводом в 5-м петроградском батальоне Легиона, и его взвод укомплектован либо, такими же как он офицерами германской армии, попавшими в плен во время мировой, либо русскими офицерами и в его взвод намерен перейти на их сторону. Такого поворота Овечкин не ожидал. Однако риск нарваться на ловушку был велик. Думать нужно быстро. Ошибки быть не должно. Рискнем! На всякий случай пока Хельмут спустился вниз, чтобы подать знаки своим, он приготовил несколько гранат - если что рванет вместе собой, всех не убьет, но покалечит не мало. Однако обошлось! Двоих из перебежчиков Овечкин узнал - воевали вместе в шестнадцатом, участвовали в знаменитом Брусиловском прорыве. А вот полякам данное действо не обошлось - посланный Авдеичем парнишка куда-то вглубь квартала привел с собой группу дружинников человек в тридцать, а самое главное - эти дружинники приволокли на себе много интересного и смертельно опасного для поляков. Ухнула с третьего этажа пушка. Веселье!
Ситуация полковнику Мазовецкому абсолютно перестала нравиться, как не хотел он решить ее своими наличными силами - сил этих теперь не хватало, придется звонить пану полковнику Толдецкому и просить помощи. И помощь эта пришла. Удалось протащить через эти чертовы завалы и две трехдюймовки. Подтянули еще легионеров и инсургентов удалось выбить с позиций, даже трофей захватили - трехдюймовое горное орудие, правда без замка. Но ничего, еще успеем и замок на место вернуть. Хуже было то, что на звуки орудийной стрельбы и треск пулеметных очередей стали слетаться как мухи на мед различные темные личности, некоторые из которых оказывались спустя какое-то время в стане противника, предварительно посеяв хаос в рядах осаждающих польских войск. Да и некоторые из легионеров проявили свою двуличность - перешли на сторону сепаратистов. Но, ничего, это даже и к лучшему - данный инцидент позволит выяснить кто-есть кто и очистить ряды кандидатов на польское гражданство, пусть слетаются и перебегают - деться им некуда - даже если процесс затянется деваться им некуда - рано или поздно мы пройдем весь этот район дом за домом, подвал за подвалом и уничтожим всех, кого встретим на пути. Никто не уйдет живым.
'Санационная' процедура действительно затянулась - противостояние разрасталось как снежный ком, и требовало привлечения все новых и новых сил. Начались новые сутки а мятеж сепаратистов не был до сих пор подавлен. Да их потеснили кое-где, но ночью часть позиций была утрачена. Более того, вспыхнули еще несколько новых очагов ожесточенных боев в других районах города. Новые сутки начались и в Великом Герцогстве Курляндском. И начались они с чтения утренних газет, телеграмм, а затем с обсуждения двух вопросов - типично русского и типично английского. Первый вопрос был прославлен писателем Чернышевским и звучал так: 'Что делать?'. Второй вопрос был прославлен Шекспиром: 'Быть или не быть?'. БЫТЬ!
Это было противозаконно - перевозка вооруженных лиц под флагом нейтрального государства. Именно вооруженных лиц, поскольку государства за которые эти лица хотели воевать уже не было. Или еще не было. Смотря с какой стороны посмотреть. Но в любом случае они не нарушали то ли Женевскую, то ли Гаагскую конвенцию, те самые места, где говориться про комбатантов и что-то там про военную форму и знаки различия. Их не будут брать в плен. Они никто. Точнее будут никто, если проиграют, ибо победителей, как известно не судят. Помимо жажды победить у них было то, чего им не хватало практически все четыре года войны - оружие и боеприпасы, причем в таком количестве, что Лавру Георгиевичу было не по себе. Он чувствовал в этом какой-то подвох, если не хуже - заговор. Они загибались на фронте под огнем немецких батарей, не имея возможности ответить, а здесь в тылу оказались горы оружия, на две, нет на три русских армии (не тех, которые по пять шесть дивизий, а тех, которые Вооруженные Силы России), и боеприпасов на двадцать лет непрерывной войны. 'Если выживу прикажу разобраться с этим',- сделал себе зарубку на память генерал Корнилов, - 'Всех Иуд и предателей под корень!'. Судя по орудийной канонаде и оружейно-пулеметной пальбе, дела в городе развернулись нешуточные. Пароход неумолимо приближался к причалу, и все на его борту застыли в молчаливом ожидании. Толчок о причальную стенку. К черту швартовы! Вперед! Вперед! Артиллерия пускай догоняет! Сходни на берег! Молодец Колчак, не зря к десанту на Босфор столько готовился, сообразил, что по единственному трапу будем до утра выгружаться. Вперед! Вперед! Десантные роты в шинелях с трехцветными шевронами повалили на берег.
Они выползли из ворот 'мертвого' и 'заброшенного' Путиловского завода. Два железных уродливых и громыхающих чудища. Выползли и двинулись в город сеять кровь смерть и панику. Звали эти уродливые железные создания 'Русский Путиловец' и 'Русский Гражданин'. В их конструкции отразились обе стороны Российского менталитета. 'Русский Путиловец' строили из расчета помощнее и покондовее - две трехдюймовки и восемь пулеметов, плюс обварен двутаврами. Когда Путиловец ворвался на Финляндский вокзал, трехдюймовка и Гочкисы с Комендантской бронеплощадки ничего не смогли сделать с этим
