живет? Язык почему-то не поворачивался, будто было в этом что-то заведомо нескромное, а то и бестактное. Так, кстати, потом и оказалось.
Упырь, между тем не торопясь прихлебывая пивко, дошел до главного — начал выяснять, по каким таким делам явился в Ставрополь Деревянко и почему стал искать сослуживца. Очевидно, до конца в бескорыстную случайность их встречи он так и не поверил. Тогда Владимир, сперва заикаясь, а потом все более живописно изложил последние события, начиная с телеграммы о кончине незнакомой тети и до встречи с «быками» у домоуправления. Упырь слушал не перебивая, безразлично, никак не реагируя на рассказ прапорщика. Лицо у него было такое просторное, что маленький аккуратный носик выглядел на нем неуместно. Казалось, его прилепили сюда по ошибке. Зато глаза сидели так широко, что вроде бы даже раздвинули височные кости. И были серо-голубовато-ледяными, как у викинга.
После завершения печальной истории, поведанной сослуживцем, Леха посидел еще немного, шелуша сухую рыбу, потом легким движением двух пальцев указал сидевшим с ним битюгам в сторону двери — погуляйте, дескать. Те подхватились и заспешили к выходу: это для нормальных людей они битюги, а для Упыря — так, жеребята.
— Слушай сюда, Дерево, — заговорил Леха еще через минуту. — Кто тебя разводит — я, кажется, знаю. Помочь можно. Но только не на халяву — пацаны меня не поймут.
Род занятий Упыря как будто начинал проясняться.
— А сколько нужно? — спросил Владимир.
Леха уточнил, сколько в квартире комнат, о каком районе идет речь и, не чинясь, назвал цифру, которая мигом припечатала прапорщика к скамейке своей неподъемностью. Он понимал, что ради квартиры можно — и нужно! — отдать и столько, и больше, но даже если бы ему грозила казнь через посажение на кол, взять таких денег было негде. Упырь глядел на него не то чтобы с сочувствием, но с некоторым пониманием. Потом вдруг спросил:
— А ты там как — на складе сидишь?
— Где? — не понял прапорщик.
— Ну, на комендатуре…
— А-а… Да, на складе, — кивнул Деревянко, и вдруг понял, к чему клонит Упырь, но сказать ничего не успел.
— На оружейном? — опередил его сослуживец.
— Да на всех. Я один прапор на всю комендатуру остался.
— А автоматов парочку не сможешь… того?
— Ну… Не знаю… — заколебался Владимир.
— А кто знает? — оборвал его сомнения Упырь. — Это твой шанс. И учти: я в кредит никогда не работаю, исключение делаю только для тебя.
Предложение сослуживца до того точно совпало с мыслями Деревянко о бесполезных ценностях, что у него мурашки по спине побежали. Но колебаться долго не посмел: выхода все равно не было. Поэтому прапорщик судорожно кивнул и, стараясь произвести на Алексея впечатление человека делового и конкретно мыслящего, кое-как выдавил из себя:
— Вот только как вывезти…
— Это твои проблемы.
— Может быть, когда переезжать буду — в контейнере? — с надеждой поглядел на Упыря Владимир.
Тот только пожал плечами.
Дальше беседа потекла уже в более конструктивном русле. Уточнялись детали, сроки, что и как. В том числе прозвучала и мысль, что если Дерево не выполнит взятых на себя обязательств — мало ему не покажется…
Сослуживцы договорились через день встретиться в этой же пивной для подведения промежуточных итогов операции и уточнения планов на будущее. На этом они расстались, и прапорщик пошел искать жилье, что никак не входило в его планы: ведь он думал остановиться в собственной квартире. Непредвиденные расходы грозили обернуться большими затруднениями. Но жаловаться было некому, а обратиться к Упырю с просьбой о ночлеге ему даже и в голову не пришло.
Две ночи и один день до назначенной встречи прапорщик Деревянко провел в жутко грязной, кишащей тараканами гостинице с кокетливым названием «Турист» (под нее явно приспособили бывшее общежитие), стараясь побольше спать, чтобы поменьше есть. Хитрость удавалось плохо. От стен общаги (видимо, по привычке) устойчиво веяло безденежной тоской, голодухой и нестерпимым желанием напиться.
Как бы то ни было, назначенная через день встреча в «Пивной № 1» состоялась. Помещение, несмотря на обеденное время, было опять полно народа, наводя на подозрение, что в Ставрополе удалось- таки, вопреки всему, построить отдельно взятый коммунизм. Угловой столик за колонной, судя по всему, был арендован Упырем на постоянной основе. Он приветствовал Деревянко чуть заметным поворотом шеи и, подождав, пока тот усядется перед уже наполненной кружкой, произнес покровительственно и с легкой усмешкой:
— Повезло тебе, Дерево…
— Чего — повезло? — не понял тот.
— Что не заставили бумагу подписать, — непонятно объяснил Упырев.
— Какую бумагу?
— Да любую. Хоть дарственную, хоть договор купли-продажи.
— А могли?
— Конечно, могли.
— А если бы я не стал? — запоздало ужаснувшись, робко поинтересовался прапорщик.
— Да как бы ты не стал — с паяльником в заднице… Но они решили по-простому все оформить — передать в распоряжение города в связи с неявкой наследника… Так что допивай пиво и вали к управдому. Он тебя ждет. Но не дай тебе бог, Дерево…
Чего «не дай бог» — Упырь не договорил. А прапорщик и не спрашивал. Он послушно выпил пиво, хотел протянуть бывшему сослуживцу руку, но передумал, и вместо этого прижал ее к сердцу, страстно сказав: «Спасибо!».
В ЖЭКе Владимир был встречен как горячо любимый и давно ожидаемый родственник. Ему сказали, что ключи от жилплощади он может получить прямо сейчас, а чтобы вступить во владение, законность которого, разумеется, никто не ставит под сомнение, ему необходимо представить всего несколько документов и что все дальнейшие хлопоты домоуправление возьмет на себя. В качестве, так сказать, компенсации за первоначально имевшее место недоразумение.
Прапорщик Деревянко взял ключи, поглядел на плюгавого управдома свысока, лениво подумал, не дать ли ему в ухо, но настроение было миролюбивое. Вместо этого спросил, вспомнив вдруг неразрешимую загадку:
— А что такое «УЖКХ ГАС»?
— Управление жилищно-коммунального хозяйства, городская администрация Ставрополя, — заученно, как молитву, протараторил управдом.
— Так это они быков прислали? — удивился Владимир.
— Как можно… — смутился плюгавый.
— УЖКХ ГАС… — разочарованно повторил Деревянко. Так все банально. А ему это слово казалось — чисто по звучанию — именем какого-то ужасного разбойника, типа Бармалея. Детское, незамутненное восприятие.
Еще через два дня, выправив и сдав необходимые бумаги, прапорщик сел в поезд и покинул Ставрополь, который встретил его так сурово и проводил так ласково. Устраиваясь поудобнее на верхней полке плацкартного купе, Деревянко еще раз с тоской подумал о том, что ему предстоит любым способом добыть (Владимир бессознательно избегал слова «украсть») и вывезти в контейнере два «калаша». Глядя в окно, попытался представить, как это будет выглядеть, — и тяжело вздохнул. Но потом вспомнил, какая замечательная оказалась у тетки квартира — уютная «двушка», хорошо спланированная, с высокими
