Самолет свечой взмыл вверх. Наступило временное затишье, и Фредерик мог спокойно продолжать свой путь. Изрезанный оврагами, поросший худосочной растительностью пограничный район был совершенно пустынен. С какой же стороны границы они находятся? Француз позволил себе немного расслабиться. Он в основном справился с управлением летательным аппаратом и полагал, что «пайпер» больше ничего не сможет предпринять.
Секунды обращались в минуты. Прошло две, возможно, три минуты. Изрытая почва проносилась под хвостом вертолета.
Он над нами, чуть позади. На высоте метров сто,— прокричал Загари, наблюдавший сквозь плексиглас за маневрами самолета.
Фредерик пожал плечами. Пока они летели на высоте 12-15 метров, «пайпер» был им не страшен. Он представил себе переговоры пилота с базой, истеричную ярость начальства и пожалел, что не может бросить управление, надеть шлемофон, настроиться на нужную волну и перехватить передачу, если, конечно, она велась на английском языке.
— Осто!…— буквально взвыл Осман Загари, глаза которого чуть не вылезли из орбит.
«Пайпер» пошел на отчаянный маневр, решившись пожертвовать шасси, чтобы уничтожить вертолет, не имея возможности пленить беглецов.
В одно мгновение Лемуан понял смысл маневра, поднял вертолет на дыбы, рискуя потерять вместе со скоростью и равновесие, и увидел колеса «пайпера» менее чем в пяти метрах перед собой.
Он чудом выровнял вертолет, но понял, что все потеряно. Сесть на сухой ощетинившийся кустарник практически невозможно. Впрочем, даже приземлись он, наблюдатель подстрелит их, как кроликов.
Оставался единственный выход: продолжать полет на восток, как можно ближе к земле. Все поставив на карту, несмотря на недостаток опыта, он попытался снизиться до десяти, затем до пяти-шести метров. Под ними в раскаленном воздухе, взбиваемом вертолетом, подрагивал кустарник.
— Ааааааа!…— Крик ужаса вырвался из уст Османа Загари.
Самолет возвращался, нагоняя беглецов, старательно взяв курс на «белл», сбросив обороты мотора, словно заходя на посадку. Еще не стих вопль Загари, а на вертолет уже наползла тень крыльев. Его потряс ужасный толчок: одна лопасть винта была срезана у основания колесом самолета. Вертолет накренился влево, Лемуан пытался исправить безнадежное положение, давя на педаль управления. Винт был практически срублен, и «белл» падал камнем, одновременно заваливаясь на левый борт.
Самолет без одного колеса и с торчащей стойкой шасси, казалось, устремился к земле вслед за вертолетом.
Фредерик бросил управление, собрался в комок, скрестив руки над головой, чтобы защитить ее от удара. Левый хвостовой костыль зацепился за куст. В течение трех или четырех бесконечных секунд плексигласовая кабина прорезала кустарник, потом остановилась.
В последнюю долю секунды удачливый пилот выровнял самолет. Он взмыл в небо с натужным воем в восемьсот лошадиных сил.
В течение долгих минут Фредерику Лемуану казалось, что он мертв. Гнетущая тишина, последовавшая за кромешным адом сражения; связывающие его ремни; невыносимая тяжесть в груди; оцепенение, сковавшее малейшее движение; неодолимое желание спать — все это и было в его представлении смертью.
И все же был и тяжелый полет стервятников, за которым он следил сквозь разбитое панно из плексигласа, а это означало, что смерть еще не пришла. Он постепенно приходил в сознание.
Вертолет обрушился в заросли сухого кустарника. Взгляд Фредерика зацепился за покореженный металлический каркас, за вздыбленное в небо хвостовое колесо, хвостовой костыль справа. Он понял, что столкновение с шасси самолета произошло на высоте менее пяти метров и что кустарник смягчил удар.
Фредерик увидел, что в грудь ему упирается заклинившийся штурвал. Он потянулся к нему правой рукой, на ней была кровь, но оказалось, что это всего лишь царапина. Он без особого труда освободился, расстегнул ремни, сковавшие движения, ощупал руки и ноги, все тело. Несколько ссадин, синяков, большая шишка на макушке. В общем-то он легко отделался.
Прямо над ним метался со стонами Осман Загари. Вертолет лег на левый борт, и суданца зажало в кресле. Фредерик сначала выбрался из вертолета, встал в полный рост, а затем нагнулся внутрь раздавленной кабины, освободил своего попутчика от ремней и осторожно потянул на себя. Осман Загари оперся руками на искореженные поручни, оттолкнулся от пола кабины ногами, и в конце концов ему удалось усесться на остов «белла».
— Кажется, мы уцелели,— заметил он.— А ведь нас хладнокровно хотели уничтожить.
— Должен заметить,— проговорил Фредерик,— что они пошли на серьезный риск. В настоящий момент «пайпер», едва избежав катастрофы, еще должен умудриться сесть со сломанным шасси.
Бывший капитан суданской армии проверил в свою очередь, все ли у него цело. Чудесным образом он был почти невредим, хотя и находился на левом борту, на который упал вертолет. Больше всего пострадала его бубу. Он еще раз нырнул под обломки, чтобы подобрать автомат.
— Наверняка они получили по радио приказ уничтожить нас любой ценой,— заметил он.— Если все, в чем вы меня уверяли, правда — а мне кажется, я начинаю вам верить,— я действительно последний участник заговора, поставившего под удар Францию. Убрав меня, генерал-президент может рассказывать о государственном перевороте все, что ему заблагорассудится.
— Да, но вас еще не убрали,— улыбнулся Фредерик.
— Благодаря вам,— с теплотой признал Осман Загари.— Для пилота поневоле вы совсем неплохо справились.
— Спасибо, но я вовсе не об этом. Партия еще, может быть, не завершилась. Как вы думаете, по какую сторону границы мы находимся?
— Вне всякого сомнения, мы в Эфиопии, заверил суданец.— Незадолго до постигшего нас несчастья я попытался определить, сколько мы пролетели после железной дороги. Полагаю, добрый десяток километров. Это более чем достаточно, чтобы оказаться в безопасности.
— Да уж,— скорчил гримасу Лемуан.— Вот только пейзаж уж очень негостеприимный, пустынный, будто враждебный. В такой местности можно незаметно провести операцию по захвату. Вы, как офицер суданской армии, должны знать, есть ли в Кассала десантники?
— Вы думаете, они могут выбросить десант, чтобы нас захватить,— недоверчиво спросил Загари.
Француз только пожал плечами.
— Учитывая ценность, которую вы для них представляете,— сказал он,— я бы так и поступил… даже рискуя нарваться на дипломатический конфликт с Хайле Селассие[55] .
— Бог мой, вы правы,— признал капитан.— В Кассала нет десантных частей, в этом я абсолютно уверен, но зато есть военно-воздушная база, и они вполне могут поднять в воздух истребитель- бомбардировщик, чтобы уничтожить нас ракетой, если мы, к несчастью, задержимся у остова. Самое разумное — это как можно скорее исчезнуть отсюда.
— Тем более что нам в любом случае придется отсюда уйти,— добавил Фредерик.— В путь!
Его костюм немного пострадал, но все равно неплохо на нем сидел. Он машинально проверил содержимое карманов. Все было на месте. Бумажник, дипломатический паспорт, книжечка дорожных чеков. Вот только кончились сигареты и трубочный табак.
Прежде чем углубиться в кустарник, он взглянул на часы. Невероятно, но часы фирмы «Дифор» устояли при ударе.
Они показывали 7 часов 40 минут. Стояла ужасающая жара.
Мужчинам понадобилось целых полчаса, чтобы вскарабкаться на вершину склона, покрытого иссохшей, но плотной растительностью. Там они были вынуждены залечь среди благоухающих кустов. Гипотеза Османа Загари подтверждалась. Появился самолет — истребитель-бомбардировщик британского производства. Пилот с высоты около 3000 футов внимательно изучал пейзаж. Он наверняка заметил солнечные блики, отбрасываемые металлом и плексигласом.
Самолет снизился, лег на крыло, взмыл свечой и снова вернулся. На этот раз беглецы отчетливо
