До скорого.
Она повесила трубку, повернулась к Фредерику, присела на краешек письменного стола, не обращая внимания на задравшийся подол шелкового муслинового платья. Дуэль завершилась, решение принято, она снова стала женщиной, ужасно заинтригованной элегантным и непринужденным сорокалетним мужчиной, вступившим с ней в открытую схватку в ее собственном логове. Фредерик улыбнулся ей, забавляясь. Он не мог не подумать о том, что «предыдущие распоряжения», которые она посоветовала Вандамму отменить, означали его смертный приговор.
Он наклонился к ней, и ее прекрасные зеленые глаза чуть затуманились.
— Налейте чего-нибудь выпить,— подсказала она хрипловатым голосом.
Горничная-эфиопка впустила Омера Вандамма, приехавшего менее чем через четверть часа. Теперь уже в дверях застыл изумленный встречей фламандец.
— Годвордамм… — пробурчал он.— Что он здесь делает?
Фредерик Лемуан сурово рассматривал крупного блондина, представшего перед его взором. Омеру Вандамму можно было дать лет пятьдесят, но ему не пошло на пользу злоупотребление пивом и другими менее безобидными напитками. Некогда румяная кожа пошла красными пятнами и прожилками, да и выражение лица было малопривлекательным. В нем угадывалась жестокость в странном сочетании с безволием. Он старался скрыть явную склонность к полноте, туго затянув пояс, что, разумеется, служило ему слабым утешением. Редкие рыжеватые волосы покрывали не только его голову, но и росли на внешней стороне толстых кистей рук. Омер Вандамм относился к типу людей с густым волосяным покровом.
— Господин Лемуан, позвольте представить вам Омера Вандамма,— объяснила Хорна Мейсон.— В интересующем нас деле он обеспечивает связь. Вам, возможно, придется с ним сотрудничать.
— Что? — воскликнул фламандец, не в состоянии скрыть удивление и враждебность, настолько поразителен был контраст между ним и Фредериком.— Вы хотите сказать, что этот парень будет работать с нами?
— Я не сказала ничего подобного,— сухо поправила американка,— поскольку это не зависит ни от меня, ни от вас. Но существует такая возможность, и мы не должны ею пренебрегать. А пока примите этот подарок, сделанный нам господином Лемуаном.
Она достала из-за кресла, на котором сидела, пояс Османа Загари, подобно фокуснику, извлекающему кролика из цилиндра. Голубые фарфоровые глаза бельгийца мгновенно округлились, превратившись в два блюдца.
— Можете его осмотреть,— вежливо предложил Фредерик.
— Ладно… я должна напечатать срочный документ,— объявила Хорна Мейсон.— Это займет четверть часа, не больше. Оставляю вас наедине. Подождите меня.
Она прошла в свой кабинет. Мужчины остались вдвоем. Озадаченный фламандец достал из кобуры кольт, добровольно переданный Фредериком американке.
Так, значит,— проворчал он,— у вас хватило смелости заявиться к нам. Может быть, вы полагаете, что вас — ищейку французского правительства — возьмут в дело? Если бы это зависело только от меня…
Фредерик беспечно пожал плечами, достал из бара бутылку с грациозным парусником на этикетке.
— Вот только,— сказал он спокойно, беря в руку стакан,— как сказала мисс Мейсон, это от вас не зависит. Хотите виски? Может быть «Олд Кроу»?
Милая американка вернулась так быстро, как и обещала. В руке у нее был белый запечатанный конверт.
— Дорогой Вандамм,— обратилась она к фламандцу,— прошу вас спрятать пояс в надежном месте. А заодно отправьте пакет. Таким образом мы узнаем, как быть с господином Лемуаном.
Вандамм подобрал пояс и взял протянутый ему молодой женщиной конверт.
— Но… Вы же не оставите его на свободе,— запротестовал он, указывая на француза.
— Вы правы, мой дорогой,— последовал ответ.— Я ничего не сообщила нашему гостю, но и то, что он уже знает, полностью оправдывает меры по ограничению его свободы. Пока мы не получим инструкций, ему придется провести ночь в этой квартире.
Глаза бельгийца вновь округлились. Она сказала ему тоном, не терпящим возражений:
— Я беру на себя всю ответственность. Но поскольку всегда лучше принять дополнительные меры предосторожности, я не возражаю, если вы выставите поблизости от дома пост.
Буквально уничтоженный Омер Вандамм ушел, прихватив пояс и конверт и забыв попрощаться.
Хорна Мейсон осталась с французом. Она так близко подошла к нему, что он почувствовал на своем лице ее теплое и душистое дыхание.
— Учитывая вашу… личность,— объяснила она,— я полагаю, вы признаете необходимость некоторых мер предосторожности…
Фредерик взял ее руку, галантно склонился и прикоснулся к кисти изящными светлыми усиками.
— Было бы неучтиво с моей стороны проклинать судьбу, сказал он с улыбкой и встретил ее слегка затуманенный взгляд.
— Я вынуждена приютить вас на эту ночь,— сказала Хорна.— Вот только с кроватью боюсь есть некоторые затруднения…
— Я думаю, мы устроимся… — серьезно заверил он.
Не сводя с него глаз, без тени улыбки молодая женщина сплела кисти на затылке своего гостя, потом привлекла его к себе и страстно поцеловала в губы.
Глава X
Лежа на узкой кровати, устремив взгляд в потолок и скрестив руки на затылке, Фредерик Лемуан начинал свой день 8 июня с сжатого критического обзора пяти необыкновенно бурных дней и выводов о сложившемся положении.
Он считал, что, несмотря на усталость, достойно вел себя с Хорной Мейсон. К счастью, нехватка кроватей не оказалась столь трагичной, как она намекала. В квартире была маленькая комната для гостей, где французский агент проспал восемь часов мертвым сном.
Сейчас он представил свою супругу Сильвию, поглощенную повседневными заботами, суетящуюся в симпатичном домике в Сен-Мартен-де-Винь или в их парижской квартире. Умиление мгновенно рассеялось, едва он подумал о состоянии духа своего непосредственного начальника — генерала, имя которого было известно только президенту республики, премьер-министру, двум или трем членам правительства и еще нескольким высокопоставленным чиновникам. Для простых смертных он был «господином Дюпоном».
Сегодня утром «господин Дюпон», наверное, был вне себя от ярости. На него наседало министерство иностранных дел, настоятельно требуя наказать сообщника капитана Загари, что одно только и могло успокоить суданское правительство. Полное отсутствие сведений о заместителе еще более омрачало его настроение. К этому можно добавить беспокойство в связи с надвигающейся арабской встречей на высшем уровне, где Франции будут брошены обвинения, защититься от которых у нее нет ни малейших шансов.
«Может, и не стоило излишне драматизировать ситуацию, в которой я оказался,— подумал Фредерик.— В конце концов, Бернар Кассегрен всегда был готов прийти мне на помощь. Пусть он немолод и одержим автомобилями, зато прекрасно оснащен и обладает богатым опытом». Лемуан согласен был держать пари, что один из людей Кассегрена прятался где-то поблизости и что владелец гаража уже направил в Париж доклад обо всех последствиях убийства Османа Загари.
Теперь оставалось только ждать решения хозяев, на которых работали Хорна Мейсон и Омер Вандамм. Предлагая американке свои услуги, французский агент разыграл довольно смелую партию в покер, и она ему удалась. Личное обаяние, видимость искренности, интерес, который представляла вербовка столь важной особы,— все это, безусловно, сыграло свою роль в успехе. К тому же в Африке привыкли к
